Крыжовников вылетел из санузла, я за ним, Бруно выпал из шкафа. В полумраке прихожей мои глаза различили две фигуры, одна лежала на полу, вторая наклонилась над ней. Увидав нас, женщина метнулась к двери, но не тут-то было.
Сергей, словно гепард, прыгнул вперед и сбил ее с ног. Бруно кинулся к Лизе, вспыхнул свет.
– Ага, – заорал диджей, показывая пальцем на шприц, лежавший на полу, – вот оно, орудие убийства!
– Лиза, ты жива? – кинулась я к сотруднице «Русского радио».
– Вроде да, – прохрипела та, вставая, – она меня уколола больно, вот сюда. Но я сумела вывернуться.
– Надо срочно звать милицию, – бушевал Бруно, – такая улика!
Крыжовников, стоя коленями на спине поверженной Полины, молча, сопя от напряжения, связывал своей секретарше руки.
– Врача вызывайте, – заорала я, – как вы посмели так рисковать. Вдруг бы она отравила Лизу!
Пристрелила ее!!! Удушила!!! Зарезала!!! Вы уроды!!!
– Мы же были рядом, – начал оправдываться Бруно.
– Нам нужны улики, – пропыхтел Сергей.
– Их у вас полно! – не успокаивалась я. – Материалы слежки, прослушки…
– Мы не можем их представить в официальные органы, – морщась, пояснила Лиза, – подведем людей, которые ради нас нарушили закон…
– Поэтому, – подхватил Сергей, перебираясь от связанных рук Полины к ее ногам, – поэтому мы и расставили ловушку. Написали письмо, указали этот адрес. Так и знали, что она клюнет!
Мне вдруг стало жарко, щеки вспыхнули изнутри огнем.
– Что-то я не понимаю… Полина клюнула на письмо, которое написала сама? Это как?
– Ты ничего не поняла, – протянул Бруно.
Лиза засмеялась, а Сергей схватил пряди черных волос и поднял голову лежавшей.
– Смотри, горе-детектив, – велел он.
Я уставилась в красное, злое лицо секретарши.
Ее карие глаза были полны такой ненависти, что мои ноги подломились в коленях. Я медленно опустилась на пол и прошептала:
– Нет, это невероятно!
– Узнаешь? – прищурился Сергей.
Я молча кивнула, слова не шли из горла. Было от чего онеметь.
Злобная морда принадлежала не Полине. Передо мной со связанными руками и ногами лежала…
Юля.
Глава 32
Прошло три недели, заполненные работой. Утром, ровно в шесть я выскакивала из кровати и, забыв почистить зубы, кидалась к письменному столу. Ручка бойко бегала по бумаге, мне ничего не мешало, хотя Сеня, Томочка, Кристина и Никита давно вернулись домой. Домашние славно отдохнули, загорели, и квартира снова наполнилась шумом. Как правило, я отвлекаюсь, услыхав боевые вопли, с которыми Никитос носится по коридору. Еще у него полно машин, которые жужжат, звонят, трещат, а на Новый год Олег подарил мальчику ружье, стреляющее большими пластмассовыми шариками. Мало того что оно издает оглушительные звуки, так еще «пули» норовят попасть то в люстру, то в сервант с посудой – в общем, Куприн купил замечательную вещь, которую следует преподносить детям злейших врагов. Олег вообще «автор» ужасных подарков. Это ему пришла в голову славная идея вручить Никитке барабан.
Мальчик пришел в полный восторг и бил в инструмент с утра до ночи. В конце концов даже сверхтерпеливая Томочка не выдержала, и ударное устройство было тайком отправлено на помойку. Но не успели мы перевести дух, как Олег, широко улыбаясь, принес губную гармошку.
Милые мои, если у вас в доме имеются отпрыски дошкольного возраста, никогда не приобретайте ничего, издающего звуки. Никитос своей игрой измотал нам все нервы, я не стерпела и выговорила мужу.
– – Вечно ты всем недовольна, – вздохнул Олег, – лично мне Никитка не мешает!
Я уставилась на супруга. Естественно, он же не слышит «мелодий», уходит в то время, когда Никитос еще спит, возвращается, когда мальчик уже видит пятый сон. Это я, сидя над рукописью, теряю нить повествования, слушая безостановочный, заунывный вой.
Но сейчас меня ничто не отвлекало.
Вернувшийся с рыбалки Куприн сначала не разговаривал со мной. Обычно, поняв, что муж сердится, я начинаю лебезить, трясти хвостом, готовить его любимый грибной суп, жарить котлеты и исправно гладить рубашки. Мне делается не по себе, когда я слышу ледяной голос Олега, но сейчас я просто не обратила на Куприна никакого внимания, Пару дней Олег дулся, затем с недоумением спросил:
– Что у нас происходит?
Я вынырнула из рукописи:
– Ты о чем?
– Пятый день едим гречку!
– И что?
– Хочется картошки! Жареной.
– Попроси Томуську, она приготовит, – пробормотала я, надеясь, что муженек сейчас снова обозлится и уйдет.
Мне предстояла трудная задача: описать закуток с занавесками так, чтобы читатель ясно представил место действия. Значит, под потолком полукруглый карниз. С него свисают до полу грязные драпировки. В стене, в которую упирается, заканчиваясь, коридор, две двери, зачем-то тоже прикрытые гардинами. Между ними выступающий простенок. Выходя из одной двери, вы не видите того, кто входит в другую. Я подошла со стороны коридора, отдернула занавеску и…
– Эй, Вилка! – позвал Куприн.
– Что?!!
– Тома говорит, картошки нет, ты не купила.
– Угу!
– Но я хочу есть.
– Угу.
– В конце концов, дадут мне обед?
– Угу.
– Вилка!
Как раз в этот момент я окончательно запуталась в драпировках и, обозлившись, рявкнула:
– Хочешь картошки?
– Да!
– Кушай на здоровье!
– Ее нет!
– Сходи и купи.
– Кто? – попятился Куприн. – Я? Сам?
– Именно, – кивнула я, – с одной стороны, мне некогда, с другой – жареной картошки хочешь ты, с третьей – позволь напомнить, что я женщина, а слабому созданию не положено таскать тяжелые сумки.
Выпалив эту фразу, я схватилась за ручку. Вот сейчас Олег точно обозлится, наорет на меня и уйдет. Ну? Отчего он молчит?
Внезапно муж подошел и поцеловал меня.
– Прости, Вилка, – тихо сказал он, – я свинья.
Ручка выпала у меня из пальцев.
– Олег! Ты заболел? – Я обалдела.
– Я просто отвратительно веду себя, – вздохнул Куприн, – только сейчас понял. Ты работай!
Носить тяжелые сумки – мужская работа. Кстати, где берут картошку?
– На рынке, – пробормотала я.
Муж кивнул и ушел. Я потрясла головой. Ну и ну! С какой стати Олег вдруг так себя повел? До сих пор он никогда не изъявлял желания самолично отправиться за овощами. Обычно я долго уговариваю его выступить в роли тягловой силы, потом иду впереди Олега на рынок, а он, недовольно ворча, тащится сзади.
Но времени рассуждать на эту тему не было, я посидела еще несколько минут над рукописью, потом позвонила Крыжовникову.
– Привет, – обрадовался тот.
– У меня есть пара вопросов.
– Задавай!
– Можно я подъеду?
– Жду прямо сейчас, – ответил Сергей.
Я схватила сумочку и унеслась.
За столом в приемной сидела Полина.
– Добрый день, – вежливо кивнула она, – проходите.
Я бочком протиснулась в кабинет Крыжовникова. Впервые после описанных событий я встретилась с Полиной и испытала неловкость. Наверное, девушка уже в курсе, что я подозревала ее во всех возможных преступлениях! Интересно, что она обо мне думает?
– Как подвигается наша книга? – поинтересовался Сергей.
– Почти готова.
– Ты уж постарайся успеть к вручению премии «Золотой граммофон»!
– Тогда ответь мне на пару вопросов.
– Давай.
– Кто такая зеленая мартышка?
Крыжовников захихикал:
– Это адвокат Юрий Резко, широко известный в узких кругах. Он себя не рекламирует, но дело знает, умеет ловко плавать в мутной воде и выуживать из болота своих клиентов. Абсолютно беспринципен, за деньги готов на все. Он получил эту кличку за внешность. Юрка – маленький, морщинистый, суетливый, совсем не красавец, зато очень нужный человек.
– С мартышкой мы разобрались. Но почему зеленая?
Сергей взял со стола скрепку и начал разгибать ее.
– Помнишь старый анекдот? Что такое: синее с красными глазами, висит на стене и пищит?
– Не знаю.
– Селедка, – Но почему синяя?
– Я покрасил тело в один цвет, глаза в другой.
– А зачем повесил на стену?
– Моя селедка, что хочу, то с ней и делаю.
– Но с какой стати она пищит?
– А это чтобы ты не догадалась! – захихикал Сергей. – Зеленой мартышкой Юрку зовут за любовь к костюмам изумрудного цвета. Если увидишь парня – не пугайся! Я тебя предупредил.
– Так просто!
– А ты чего ожидала?
Действительно?! Самые сложные загадки чаще всего имеют простые отгадки. Все логично. Архип просил нанять адвоката, а Сергей, разговаривая по телефону с Рыжковым, посоветовал продюсеру обратиться к пронырливому законнику.
– Теперь объясни, куда подевалась Полина!
Крыжовников кивнул:
– Помнишь, рассказывала мне, что вы втроем ходили в кафе: ты, Юля и Полина?"
– Конечно, помню.
– Вы с Полиной сидели за столиком, а Юля принесла вам торт.
– Да.
– Кусок Полины был начинен снотворным.
– Ой! Вот почему она, съев почти все, воскликнула: крем скис!
– Наверное. Полина ушла первой, очень рассердившись на Юлю.
– Точно.
– У Полины не слишком хорошее здоровье.
Помнишь, как она едва не упала в обморок в клубе от духоты?
– Да.
– Юля знает о Полининых недугах. Она задумала очередной спектакль. Хотела позвать «подругу» в кафе и угостить ее сладким с «начинкой».
Снотворное лежит у Юли в кармане, поджидает отмашки и нанятый ею парень с машиной. Полину планируют увезти в Подмосковье. Дело должно выглядеть так: Полина взяла деньги у Евгенидзе и удрала. Но Юле еще надо обеспечить себе алиби.
И тут нежданно-негаданно появляешься ты, просто подарок для мерзавки!
Юля моментально начинает спектакль. Вы идете в кафе, Алина – Юля звонит Полине… Все происходит на твоих глазах. Пока вы с Полиной болтаете, Юля сдабривает торт лекарством, поджидает, пока секретарша съест его почти целиком, и моментально рассказывает о своем походе в клуб вместе с группой «Тили-вили». Юля хороший психолог, она очень хорошо знает, как отреагирует Полина.