Резницкий не ответил: у него еще не было достаточной информации.
– Ну, Сергей Сергеич, – пойдемте работать.
– Моя работа здесь, Алеша… Хотя, лучше я пойду с вами. В кибернетике я не очень силен, но за вами надо присматривать.
Новиков ухмыльнулся:
– Вчера вечером я убедился, что присматривать надо не столько за мной, сколько…
Резницкий поджал губы и промолчал.
Они пошли к Центру, выверяя по дороге план действий. Прежде всего следовало изучить блок программирования, схему которого Новиков уже зарисовал. Принципиально в блоке, как утверждал Новиков, не было ничего резко отличного от земных счетно-решающих устройств. Но некоторые различия, разумеется, имелись, – их-то и требовалось разгадать. Затем надо было найти участок электронного мозга, управляющий силовой защитой зоны, – службу безопасности, так сказать, – и заставить его принять команду о снятии силовой защиты. Или, по крайней мере, заставить открыть в гравитационной стене проход. Ведь был же сделан проход для загона животных – значит, в программе центра имелась такая задача.
– Кстати, – сказал Новиков, шагая по мягкой траве, – не из этих ли зверей сделаны желтые пряники, которые столь приятны на вкус, а, Сергей Сергеич?
– Возможно.
– Бедные динозаврики! Ну конечно, их загоняют сюда и разделывают под пряники. Боюсь, что на обед нам подадут шестеренки от нашего вездехода. Он ведь тоже сошел за динозавра…
Тут мимо них проковыляла теннисная ракетка. Не пролетела, а именно проковыляла на суставчатых манипуляторах. Разведчики переглянулись и пошли за ракеткой в глубь рощи. Вскоре они увидели приземистое мелкорешетчатое сооружение с круглой дырой – входом. Вход был закрыт автоматическим турникетом. Ракетка остановилась перед турникетом, он резко крутанулся, и ракетка влетела внутрь.
– Поликлиника для роботов, – вполголоса сказал Новиков. – Видали? Он чего-то приболел и пошел на прием к врачу. А ну-ка…
– Не трогайте, Алеша!
Новиков попытался пройти, но турникет не пропустил сто.
– Ишь ты! Как говорят у нас на Земле, «фулл-пруф». Защита от дурака… Здесь это надо понимать буквально.
Из помещения донеслось ровное стрекотание.
– Заряжается робот, – сказал Новиков. – Толково сделано: они сами являются в мастерскую для зарядки и ремонта. Хотел бы я знать, кто создал этот автоматический рай. Совершенная техника для обслуживания кучки жалких идиотов… Кто и зачем, черт побери?..
– Могу сказать одно: они, создатели, были живыми и мыслящими.
– А если так, – подхватил Новиков, – то и они подходят под древнюю земную поговорку – «errare humanum est».[1] Иными словами – на всякую старуху есть проруха. Верно, Сергей Сергеич? При всей своей мудрости они уже допустили один просчет: не учли, что мы умеем плавать и ров для нас не преграда…
Резницкий предостерегающе приложил палец к губам.
Они переплыли ров.
Как и вчера, на черных панелях аппаратов менялись цвета рисованных схем. В башне блок программирования вел нескончаемую игру в «счет вечности». Разведчики несколько часов подряд наблюдали за работой электронного мозга. Новиков исписывал тетрадь рядами алгебраических знаков, перемежаемых принятыми в кибернетике значками понятий формальной математической логики: и, или, если, то, нет…
В черном куполе, возвышавшемся над блоком программирования, светился зеленоватый кружок. Куда бы ни переходили разведчики с места на место, зеленый глаз все время был устремлен на них. Умная машина явно наблюдала за ними, от этого было как-то не по себе.
– Петух схватил мокрую тряпку и повесил ее на балконе, – говорил Новиков.
– Слон бэ-семь шах! – отвечал Резницкий.
Они нарочно несли чепуху, чтобы сбить машину с толку.
– Последнее дело – запивать шашлык лимонадом.
– Инспектор укусил муху за левую ногу…
Обмениваясь подобными замечаниями, они внимательно изучали систему перестановок и систему включений, и зеленый глаз испытующе смотрел на них, и они вдруг ощутили непреодолимое желание поскорее уйти из башни.
Разведчики постояли возле скважин, над одной из них курился желтоватый дымок. Осмотрели высокие мачты, похожие на весла, – это были, несомненно, локаторы – приемники информации. Потом зарисовали схемы аппаратов под решетчатым куполом. Усталые, они покинули Центр и возвратились на лужайку с кормушками.
Вдали – они ясно видели – гнулись деревья под порывами ветра, клубились тучи, быстро растекаясь по зеленому небу. А в роще по-прежнему было тихо, не колыхался ни один лист на деревьях, и серые существа бесцельно бродили тут и там, валялись на траве, и, когда настал час ужина, потянулись к кормушкам.
Разведчики тоже подкрепились, а потом принялись за вычисления.
– Ничего себе схемочка, – проговорил Новиков. – Аж затылок трещит… Сколько функциональных рядов вы решили?
– Пока два. Вот что, Алеша. Мы вручную не справимся. Вызывайте корабль и сообщите наши данные, пусть их дадут вычислительной станции.
– И то верно. – Новиков озабоченно осмотрел передатчик. – Питание на исходе, Сергей Сергеич.
– Значит, надо его экономить.
«А то я не знаю», – неодобрительно подумал Новиков и вызвал «Юрия Гагарина».
– Как там у вас? – услышал он далекий голос Прошина. – У нас сильнейшая буря. Тепловая буря! Пришлось прекратить работы.
– У нас все тихо, – ответил Новиков, – Живем под колпаком… Под колпаком, говорю! Павел Иванович, примите данные для вычислительной станции, нам тут самим не справиться, очень сложная комбинаторика. – И он продиктовал командиру данные и договорился об утреннем сеансе связи.
В роще зажглось вечернее освещение. Новиков лег на траву, закинув руки за голову, и задремал. А Резницкий подсел к идиоту, отдыхающему поблизости, и осторожно коснулся пальцами его запястья, отыскивая пульс. Идиот даже не взглянул на Резницкого – видно, лень было шевельнуть веками. Он медленно перевалился на другой бок, и тогда неугомонный Резницкий занялся его хвостом.
Тут над рощей пронесся долгий печальный звук, он забирался все выше, выше и сделался нестерпимым для слуха. У Резницкого заныли зубы. Новиков сел и, скривившись, зажал уши ладонями. По всей роще подымались серые существа, а те, что бродили, – останавливались, задирая морды кверху.
Высокий звук оборвался, возникла странная музыка: медленное трезвучие повторялось в разных тонах. Серые существа принялись раскачиваться из стороны в сторону. Нельзя сказать, что они поспевали за ритмом, но, видимо, им нравилось раскачиваться.
– Идиоты танцуют! – Новиков изумленно смотрел вокруг. – Недурно их развлекают, однако…
– Посмотрите на вашего Севастьяна, – сказал Резницкий.
– Где он? Как вы его отличаете?
– Вон тот, с карандашом в руке.
– А, – Новиков засмеялся. – Танцует с научным видом. Ну, умора! – Он застрекотал кинокамерой.
Танцы продолжались около получаса по местному времени. Затем последовало длинное воющее «вл-вл-вл-вл-вл-вл», и вдруг голос Резницкого отчетливо произнес:
– Инспектор укусил муху за левую ногу.
Разведчики ошалело переглянулись.
А над рощей неслось:
– Последнее дело – запивать шашлык лимонадом.
– Слон бэ-семь шах!
– Петух схватил мокрую тряпку…
Машина в строгом порядке – от конца к началу повторила все, что разведчики говорили во время двух посещений Центра. Все, включая шепот Резницкого: «Не надо здесь разговаривать, оно может слушать…» Все, вплоть до первой фразы Новикова: «Ишь, разрисовали…» Затем машина в быстром темпе прогнала запись в обратном порядке и занялась вариантами.
– Шашлык запивать свежий воздух… Петух укусил слон на балконе… Визжать от восторга будут инспектор…
Центр громоздил фразы, усложнял их, отбирал слова с одинаковыми окончаниями: «запивать – визжать – слушать – анализировать».
– Ловко работает, собака, – прошептал Новиков, ему было и интересно, и страшновато. – Изучает язык…
– Ногу – муху – тряпку, – деловито группировала машина.
– Хорошо еще, что мы не выболтали там своих намерений, – тихо сказал Резницкий. Лицо у него было бледное, в крупных каплях пота.
Кр-рак! Все стихло. И после короткой паузы – смена пластинки. Теперь роща наполнилась неприятными звуками – будто пустые консервные банки перекатывали на деревянном полу. Банки безобразно дребезжали то на низких нотах, то на высоких.
– Посмотрите на Севастьяна, – шепнул Резницкий.
Серые существа после окончания танцев почти все улеглись спать, лишь несколько фигур бродили среди деревьев. А Севастьян стоял возле разведчиков в напряженной позе, вытянув длинную шею, – будто прислушивался к перезвону банок, и безгубый рот его слегка шевелился. Резницкий не сводил с него глаз.
Но вот неприятные звуки смолкли. «Вл-вл-вл», – провыла машина, и воцарилась глубокая тишина.
– Концерт окончен, – проговорил Новиков и утомленно опустился на траву. – Такие-то дела, брат Севастьян.
Центр не принимает задачи
В семь утра по местному времени разведчики связались с кораблем и получили свои данные, обработанные вычислительной станцией.
– Это гипергеометрический ряд с пятью параметрами, – сказал Прошин. – Вы уверены, Алеша, что сможете спрограммировать задачу о снятии защитного поля?
– Уверен, Павел Иванович, – без колебаний ответил Новиков, но голос у него был тусклый. – Если, конечно, Центр не будет активно противодействовать…
– Поторопитесь. Мы скоро закончим ремонт. Вы слышите?
– Слышу. У нас на исходе питание передатчика. Придется ограничиться двумя сеансами – утренним и вечерним. В девять вечера мы сообщим следующие данные.
– Хорошо. – Прошин говорил очень спокойно. – Но вы поторопитесь. Пожалуйста, поторопитесь.
Позавтракав, Новиков отправился в Центр продолжать работу. Резницкий напутствовал его подробными предостережениями и остался в роще: он тоже торопился закончить свои исследования.