Это был, пожалуй, самый трудный вопрос. Я ну совершенно не помнила, как, когда и зачем ему позвонила. Эта духота сыграла со мной злую шутку. Но нужно было что-то ему объяснить.
— Действовала в состоянии аффекта, — пошутила я и вдруг поняла, что это правда. Наверное, в какой-то момент, не отдавая себе отчета в своих действиях, я набрала его номер и попросила приехать. А впрочем, все правильно: кому еще я и могла позвонить, как не Федору, самому надежному человеку на свете, лучшему другу? И чего я на него так разозлилась? — А если серьезно, мне нужна твоя помощь. — Я это сказала, не подумав, просто так, но вдруг опять поняла, что и это правда. Еще вчера вечером у меня мелькнула мысль попросить Федора съездить со мной в этот заброшенный дом. Я хотела просто проверить, существует ли он в действительности.
— А что случилось? — в десятый раз спросил Федор, и я опять почувствовала, как поднимается во мне раздражение. — Маша заболела? Мама?
— Да нет, с чего ты решил? — возмутилась я. — Я только что от них, все в порядке. Просто хотела тебя попросить съездить по одному адресу.
— Зачем?
Нет, он точно сведет меня с ума. Если я сама еще с него сойти не успела.
— Нужно кое-что проверить. Один парень, — начала я сочинять на ходу, но фантазия моя отчего-то дала сбой, придумать ничего не получилось. — В общем, это нужно для работы.
Он посмотрел на меня с такой тоской, что я не выдержала и отвела взгляд.
— Но это терпит, а пока давай возьмем по коктейльчику. От этого кофе меня уже мутит. — Я кивнула на свою раскаленную чашку.
— Хорошо, — сказал Федор, обреченно вздохнув, — сейчас закажу. Тебе. Я за рулем.
— Так ты на машине! — обрадовалась я. — Здорово! А я думала, придется ко мне тащиться, свою я оставила во дворе. Тогда не надо никакого коктейля, поехали прямо сейчас.
Мы вышли из бара. Жара начала спадать, но все-таки в куртке моей было просто невыносимо. Я дернула молнию. Под курткой оказалась домашняя футболка, старая, полинявшая, кое-где порванная по швам — я любила ее за то, что она такая легкая и просторная. По существу ее давно пора было выбросить. Застеснявшись своего затрапезного вида, я быстро нырнула в машину.
— Куда едем? — хмуро спросил Федя.
— Бородинская, сто тридцать пять, — назвала я адрес. Федя задумался, вытащил из бардачка карту, долго водил по ней пальцем, что-то пробормотал, и мы наконец поехали.
На Бородинской, как и в тот вечер, в пятницу, фонари не горели, и окна домов не светились. Правда, было еще довольно рано, половина десятого, только-только начало смеркаться. Федя остановился у сто тридцать пятого дома, с сомнением посмотрел на меня.
— Твой парень живет в этом доме? — уточнил он и покачал головой.
— Кто говорит, что здесь живет мой парень? — со смехом спросила я.
— Ты говорила.
— Неправда! — быстро открестилась я. — Ничего подобного я сказать не могла. Подожди меня здесь.
Федор не ответил, но в машине остался, не потащился за мной, как я опасалась. Оглянувшись на странно пустынную улицу, вошла в подъезд. Здесь было все так же темно, но на этот раз я сразу включила фонарик на телефоне. Обошла весь дом, заглядывая в каждую дверь, никого не обнаружила, но в квартире на третьем этаже явно кто-то жил. Или, во всяком случае, часто бывал. Здесь было две комнаты: первая — побольше, вторая — поменьше, но гораздо чище и уютней. Во второй комнате даже имелась кое-какая мебель: кровать с подушкой и одеялом, стол, стул, кресло. В кресле лежала газета, довольно свежая на вид. Я машинально взяла ее и развернула. Газета оказалась наша, номер с моим интервью с Кирюхиным. Конечно, Наблюдатель оставил ее здесь специально, понимая, что я вернусь. Это было что-то вроде записки: «Я все знаю!» Желание дальше обследовать комнату у меня моментально пропало.
Я быстро вышла из квартиры, сбежала по лестнице вниз, вылетела из подъезда и бросилась к спасительной машине. Федора на месте не оказалось. Не зная, что думать, я снова пошла к дому. И тут Федя вынырнул из-за угла.
— Где ты был? — набросилась я на него. — Просила же ждать.
— Тебя не было слишком долго, — принялся оправдываться он. — Я забеспокоился, решил зайти с черного хода… Ну, извини, если…
— Так тут есть черный ход? — перебила я его. Все вставало на свои места, все находило реальные объяснения. Наблюдатель вышел через черный ход, заметив, что я его преследую. Только и всего! А я-то бог знает что насочиняла. Может, и моим прогулкам по озеру найдутся такие же простые объяснения? Я с благодарностью посмотрела на Федора. — Феденька, ты гений!
— Я всегда это знал, — с наигранной скромностью произнес Федя. — И надеялся, что когда-нибудь ты оценишь меня по достоинству. Поймешь, что без меня тебе не прожить.
Он, конечно, шутил, но я подумала, что мне ведь действительно без него не обойтись. Одной, без помощи, с этим странным делом не разобраться. Что, если все ему рассказать, показать диск? Федор сможет взглянуть на это свежим, незамыленным взглядом. Вдвоем мы скорее поймем, что к чему.
— Куда теперь? — Федя тронул машину с места.
Взвесив еще раз все «за» и «против», я решилась.
— Поехали ко мне. Хочу показать тебе одну вещь и… испросить совета.
— Что, еще одну фотографию? — хмуро спросил Федор.
— Нет, скорее один небольшой, но очень увлекательный фильм. Вернее, три увлекательных фильма.
— Три мы не успеем, — хмуро рассмеявшись, проговорил Федя, — одиннадцатый час, сама ведь начнешь говорить, что завтра рано вставать.
— Успеем. Они короткие.
Мне вдруг стало легко-легко, и голова совершенно прошла. Мы выехали в знакомую часть города. И тут у меня зазвонил телефон — пришло сообщение. Я нажала на «ОК», чтобы его получить…
Головная боль моментально вернулась, в висках застучало. Сообщение было от погибшего бизнесмена Кирюхина. «Не стоит впутывать посторонних, — прочитала я — твердая почва окончательно уходила из-под ног. — Встретимся через час в…»
Машину тряхнуло, телефон вылетел из руки, упал на пол и завертелся волчком. Яркие огни супермаркета, мимо которого мы проезжали, напоследок осветили салон машины, и все погрузилось в полную темноту.
— Да очнись же ты! — услышала Полина искаженный отчаянием голос Виктора.
Она открыла глаза — полная темнота, никакого просвета — видение кончилось. Виктор рядом озабоченно сопел.
— Ну, слава богу! Как ты меня испугала!
От того, что ситуация полностью повторялась, ей стало не по себе и возникло предчувствие, что теперь, с этой минуты повторения будут возникать вновь и вновь. Привычным для Анны жестом Полина поправила челку, вспомнила, что постриглась и никакой больше челки нет, вспомнила, что жест этот чужой. И опять все было в точности, как в прошлый раз. Тогда она избавилась от Анниных привычек и жестов, перебив их своими. Сейчас, назло повторениям, ничего такого она делать не будет.
— Со мной все в порядке, — сердито пробормотала она. — Ты опять перебил меня на самом интересном месте. Представляешь, Кирюхин послал ей сообщение.
— Кирюхин? — рассеянно переспросил Виктор, думая о чем-то своем и слегка позванивая чем-то — цепочкой браслета, догадалась Полина.
— Дай мне, — она протянула руку, но Виктор вдруг вскрикнул и отскочил.
— Нет!
— Почему? — не поняла Полина. Голова все еще была как в тумане, звуки доносились до нее, словно сквозь ватное одеяло.
— Я понял, в чем дело! Все дело в нем, в этом браслете! Ты впадаешь в эти ужасные обмороки, когда соприкасаешься с ним. Но больше этого не будет!
Полина услышала, как Виктор открывает сейф, швыряет браслет и захлопывает железную дверцу.
— Все! — удовлетворенно проговорил он.
— Глупо! — возмутилась Полина. — С чего ты взял, что браслет — проводник моих видений?
— С того, что и в прошлый раз, и сейчас ты держала его в руке, а когда я его у тебя забирал, сразу же приходила в себя.
— Ну… не знаю, — неуверенно сказала Полина, — раньше такого не было. Видения никогда не приходили через предмет. Хотя… Может, ты и прав. Все происходит не так, как обычно.
— Вот именно! Не так! Раньше никаких обмороков с тобой не случалось. И теперь больше не будет!
— Но как же мы станем вести наше расследование? — обиженно спросила Полина.
— Как все нормальные детективы. Опираясь на реальные факты, а не на видения…
— Раньше ты совсем по-другому относился к моим видениям, раньше ты им верил. Раньше…
— Раньше никаких обмороков не было. Ты просто не видишь, как это выглядит со стороны…
— Ты, наверное, забыл, — сдерживая гнев, спокойно проговорила Полина, — что ни со стороны, никак я видеть ничего не могу!
— Ну, Полина…
— И только, когда приходят видения, — перебила она его, — я становлюсь нормальным человеком.
— Прости, я не хотел тебя обидеть! Но так нельзя! — Он попытался ее обнять, но она его оттолкнула. Некоторое время они молчали, обиженные друг на друга. Полина услышала, как Виктор прошел к окну, резким движением распахнул раму, чиркнул зажигалкой, почувствовала запах дыма и почему-то рассердилась на него еще больше. В сущности, он никогда ее не понимал, да и не мог понять, этот, до мозга костей реалист, прагматик. Да, наверное, никогда и не любил, только думал, что любит, придумал себе эту любовь. Они совершенно разные люди… Да, он о ней заботился, старался сделать ее ущербную жизнь по возможности комфортной. Но заботиться и любить — вещи разные. Вот если бы с ней не случилось этого несчастья, если бы она не попала тогда в аварию, оставалась бы той, прежней, здоровой, нормальной, без всяких видений, тогда, возможно, он и смог бы ее полюбить по-настоящему, а в таком состоянии для него она непосильная обуза. И этот его чертов дым ужасно раздражает. И сам Виктор ее просто бесит. И никогда у них ничего не получится. И…