Понятно ни винтовки, ни патроны отдельно никому не нужны. На втором этапе, когда ясно, где есть комплект: оружие с боеприпасами, направлять туда основной поток переселенцев.
Старший сын Коробова, Валера, был неженат. Жили они с подружкой на съемной квартире. Обоих такая ситуация устраивала. Ни одна из подружек сына больше полугода не задерживалась, и эта, судя по всему, ненадолго.
А вот младший сын женился рано. И не жена ему досталась, а целый дом советов. Всегда знает, как следует поступать, а как нет. Светлана была моложе Валентина на три года, но это не мешало ей быть главой семьи. Валентин неплохо зарабатывал, но Света во время обучения не могла устроиться на работу. Много денег съедала плата за квартиру, а помогать сыну деньгами Владимир не мог. Светины родители тоже жили бедно. И явный дефицит денег в семье не испортил отношений. Коробов за это уважал Светлану. Отношения у невестки со свекровью сложились плохие, уж очень они были похожи. Поэтому молодые редко навещали родителей. Месяц назад на работе у Коробова освободилась вакансия, Владимир пытался устроить Светлану, но не получилось. Она только, что получила диплом, опыта работы у нее не было. Теперь, когда потребовалась помощь социолога, Владимир подумал о специальности Светы. Неопытность была большим минусом, но секретность операции была важнее.
Коробов позвонил Югину и попросил его подъехать пораньше.
Вернулся, купивший билет, Николай. Сели обедать или ужинать. Китин уезжал надолго, и Владимир поинтересовался настройками "лифта", для самостоятельного запуска.
– Сейчас все параметры выставлены для прохода в тридцатые годы прошлого века. Я тебе отдам тетрадь, там этот режим первый. Соответственно последний, двенадцатый режим, для двенадцатого века. Вот такой каламбур. Выставить режимы легко, я тебе за полчаса покажу. Так что, если Югин соберется на сафари за кочевниками, ты легко его туда забросишь.
– Коля, ты убитых кочевников не видел, поэтому не шути так. Неприятно. Да и Слава не виноват.
– Там не виноват, что двоих убил. Потом не виноват, что Васе все отбил. Ты видел, какие у него гематомы. Хорошо я лёд из холодильника достал, а то Василия сегодня домой на руках пришлось бы тащить.
– Если бы Слава не выстрелил, то кочевники его бы прирезали.
– Если бы у Славы не было ружья, мы бы тогда десять раз посмотрели вокруг вышки. Следы были, ты сам говорил. Вот ты загорелся спасти миллион человек. А сто тысяч кочевников согнать с их законных земель. Куда они пойдут? Свободных земель нет. Ты подумай. Работать на земле они не захотят.
– Я уже думал. Мы их наймем для охраны границ. Прокормим.
– Дурак ты, Вова. Причем худший вид, идеалист называется.
– Давай вернемся к технике. Неси свою тетрадь.
Написано было исключительно аккуратно. Хоть бери и печатай инструкцию. Коробов похвалил хорошее оформление, и Китин довольно заулыбался.
– Длины хода "лифта" нарастают неравномерно. Между одиннадцатым и двенадцатым режимами расстояние почти миллиметр, – заметил Владимир.
– Тут еще работать и работать, – радостно оживился Николай.
– Если взять один шаг, примерно за восемьдесят лет, то второй режим должен выводить на 1852 год.
– А тебе какая корысть в этом?
– С большевиками торговать невозможно, а нам деньги очень нужны.
– Деньги нужны всем и всегда.
– А тебе зачем? На еду хватает. Анжела подарков не требует. Любимое дело бесплатно.
– К сыну слетать лишний раз. Я весь год коплю. Тебе не понять, у тебя оба рядом.
– Я месяц младшего не видел, а старшего два.
– И какие проблемы. Ждешь, пока сами заедут. Взял телефон, позвонил, навестил. Ну, так ты мне не сказал, чем ты будешь торговать в 1852 году?
– Одежда, ткани, мыло, парфюм, чай, кофе, спички и другие колониальные товары.
– Думаю золота там мало, и оно в цене. Крестьяне ничего не покупают. У рабочих денег мало. А купцов и дворян самих немного.
– Древесину можно покупать. Дуб, например. Знаешь, почем нынче дуб?
– Дуб рубить сто лет как запрещено, под страхом смертной казни.
– Тогда лиственницу, кедр.
– Транссибирская магистраль еще не построена.
– Давай проверим, какой год. Посмотрим, куда удобнее доставить. В Прибалтику, например, или в Финляндию. Да и древесину я для примера назвал. Соболь, норка, песец, бобер тоже неплохо пойдут. Пошли обучаться настройке "лифта".
Подъехал Югин. Коробок озвучил свою идею по поводу привлечения молодых кадров.
– Одно дело наемные работники, другое дело родственники. Их нужно рассматривать, как компаньонов. Первый проект – экспансия в двенадцатый век. Географию мы обозначили: Черноземье, Поволжье, юг России и Украины, Казахстан и южный Урал. Делим на три части население, проводим границы и разыгрываем на спичках, – предложил Югин.
– Государство должно быть одно, без границ с едиными законами, – возразил Владимир.
– Я о том, кто и где налоги получает. И обеспечивает соблюдение этих законов, и защиту границ. И в рамках своих границ назначает губернаторов. Например, Света – губернатор Кубани. Есть главные компаньоны – мы. Остальные друзья и родственники – уровнем ниже. Согласны?
– Делим шкуру неубитого медведя, – забурчал Николай.
– Будет шкура или нет, но давайте заранее определимся. Чтобы потом без обид, – уточнил Вячеслав.
– Согласны, – ответил за обоих Николай. – Перед твоим приходом, Коробок предложил добывать деньги в режиме номер два.
– Что это за "режим номер два"?
– "Лифт" имеет двенадцать устойчивых режимов работы. Первый – это 1932 год, двенадцатый – двенадцатый век. Вот такой каламбур.
– Повтор шутки, – подковырнул Коробок Кита.
– Слава её еще не слышал, – оправдался Николай. – "Режим номер два" – это 1852 год.
– Вы уже на ту сторону сгоняли? – возмутился Вячеслав.
– Нет. Мы на глазок прикинули. Коробок собрался меняться с ними. Соль и спички на лиственницу и кедр.
– А пупок у Коробка не развяжется? Может что-нибудь полегче найдем?
– Он согласился на шкурки бобра.
– Какой Коробок добрый! Я уже простился со своим здоровьем. Во-первых, давайте дадим названия, вместо этого "режим номер два", во-вторых, без тебя, Коля, мы сможем включить установку?
– И включить и перенастроить. Володя уже попробовал. Что касается названия, давайте просто по номеру года, – посмотрел на Коробова Николай. – Мне пора собираться, на поезд опаздываю.
Николай собрался быстро. Вячеслав дал ему на московские расходы двадцать тысяч рублей, друзья попрощались, и Китин уехал.
Югин попросил подробно рассказать о Светлане. Главный вопрос разболтает или нет.
– Девочка на редкость молчалива. В сыновьях так не уверен, как в ней. Мало того, если она пообещает, то и за Валентином присмотрит, чтобы не болтал. На нее можно положиться.
– Можно "положиться"? – похабно улыбнулся Слава.
– Ты эти шутки брось! Слышать больше ничего подобного не желаю! Она жена моего сына!
– "Предупреждать надо! Считаю это предложение безобразной ошибкой. Я крайне подлый человек. Раскаиваюсь, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить."
– Я серьезно!
– Буду вести себя с ней корректно. Доволен?
– Доволен.
– Давай завтра утром поговорим с ней?
– Сейчас позвоню.
Пока Коробов договаривался со Светой о встрече, Югин проверил Василия на кухне. Тот спал, как сурок.
Владимир включил "лифт" на прогрев. Затем рассказал Югину про сельхозакадемию. Тот в свою очередь порадовал Коробова, как двигаются дела по продаже дома в деревне. Он просто добавил этот объект в свой продажный список.
– Покупатели бизнеса не возражали, и теперь остается только оформление. Сроки платежей уже согласовали, в начале августа будут первые деньги, в середине получим остаток. Мне пришлось солидно уступить, чтобы быстро получить деньги. Покупатели берут ссуду в банке, а это проценты.
– Давай готовить Васю к транспортировке.
Завязали Василию глаза и разбудили.
– Пора, Вася, приехали. Сейчас из кузова грузовика спустимся и пойдем домой.
Вячеслав отвел Василия до дороги, развязал глаза и вручил обещанную бутылку водки.
Светлану не стали посвящать в существование "лифта". Для начала Югин рассказал о секретности и дал тренировочное задание, тест для поступления на фирму. Тест абстрактный и никому не нужный, чтобы не возникло у соискателя подозрения о бесплатном использовании. Все остальное на полном серьезе: секретность, достоверность данных и так далее. Вячеслав выдал Светлане десять тысяч рублей подотчетных денег для оплаты услуг по сбору и обработке информации, и машина завертелась.
Пока Югин беседовал со Светланой, Коробов перенастраивал "лифт".
– Посмотрим, который год на той стороне, – радостно потирая руки, подошел Вячеслав.
– Бросим монетку, кто пойдет первый?
– На тебе старинная одежда висит мешком. Я схожу, а ты завтра. Подготовь себе комплект одежды.
– Хорошо. Одевайся, а я пока сниму видео на той стороне.
Посмотрели ролик. Лето, день, знакомый пустырь.
– Ничего не изменилось, кроме времени суток, – предположил Югин. – Но это радует, будем днем на ту сторону ходить.
– Бери бинокль, посмотри внимательно. Радио и сотовый захвати. На всякий случай.
На первый взгляд гипотеза 1852 года подтвердилась. Сотовый телефон не мог найти станцию, а радиоприемник молчал во всех диапазонах. В бинокль было видно дома, но гораздо дальше, чем в 1932 году.
Югин вернулся обратно, затащили стремянку. Коротко посовещались и решили, что можно посетить город.
– Возьму ружье, сумку с гусем. Охотник подстрелил птицу, ощипал, выпотрошил и несет продавать на рынок.
– Где ты видел гуся?
– Супермаркет в двух шагах. Я быстро.
– Пиджак сними, уж больно он страшный.
Через двадцать минут Югин шагал по направлению к городу. Дорога была привычна. Подойдя к городу, Вячеслав увидел явные изменения, электрические столбы отсутствовали, окна домов были маленькие. Одежда прохожих, пара телег и экипаж не давали возможность оценить дату данной реальности.