от растительности на теле, были тонкими и шелковистыми.
У некоторых имелись короткие рудиментарные хвосты, у других хвостов не было.
Одного из них я принял за вожака; он отдавал приказания другим.
Он намного больше походил на человека, чем все остальные, и на миг даже показался мне европейцем.
Ноги у него были много толще, чем у прочих, руки гораздо короче и почти лишены волос; голова лучше сидела на плечах, уши меньшего размера, нежели у остальных, и покрыты короткими шелковистыми волосами.
По правде говоря, выглядел он ничуть не хуже многих мужчин, которых я видел порой на купаниях, если не считать приплюснутого лба и выпяченной обезьяньей челюсти.
После того, как они немного насытились, он что-то прокричал; я не разобрал слова, но язык звучал как испорченная латынь.
Другие тотчас прервали свое пиршество и сгрудились вокруг него.
Два или три существа протянули вожаку какие-то странные сети; их он разделил между остальными.
Существа немедленно вернулись к грибной поросли и наполнили сети грибами.
Несколько из них оказались поблизости от меня.
Что делать?
Если я пошевелюсь, они меня заметят.
И тут же, скорее всего, разорвут меня в клочки.
Они подошли к тому месту, где птицы расправились со своей товаркой, увидели вокруг кровь и перья.
С пронзительными криками, в которых мне послышался гнев, они бросились к своему предводителю; другие также собрались, заслышав их крики, и все они принялись жестикулировать, издавая страшный шум.
Что они собирались делать?
Вскоре они успокоились, затихли и, очевидно, стали слушать речь существа, принятого мною за вожака; я отличал его по тембру голоса.
Когда он закончил говорить, они всей толпой приблизились к месту расправы и внимательно осмотрели пол пещеры.
В этот миг один из них издал жуткий, почти человеческий предсмертный крик и упал наземь.
Я пригляделся и заметил, как в сторону от несчастного скользнула одна из громадных рептилий.
Остальные расступились перед змеей и затем столпились вокруг раненого, который лежал неподвижно и жалобно стонал; они никак не пытались облегчить его муки.
Он попытался встать, покачался на ногах и в судорогах снова упал навзничь; изо рта у него хлынула кровь, смешанная с пеной.
Я сразу же понял, что он обречен.
Через несколько минут он испустил дух.
Несколько малорослых созданий — которых я считал самками — разразились ужасающими стенаниями.
Это укрепило меня в мысли, что они и в самом деле были самками: ведь создания женского пола чаще всего не упускают возможности поднять как можно больше шума.
Существа повыше ростом отнеслись к случившемуся очень спокойно, точно были к такому привычны.
Они перенесли своего мертвого товарища к черному озерцу неподалеку и положили тело на берег.
Затем они нарвали множество вьющихся растений, обвивавших грибы, привязали к телу камни и столкнули его в воду.
После этого, словно ничего достойного внимания не произошло, они вернулись к месту гибели птицы и стали осматриваться, как будто что-то искали.
Некоторое время они продолжали исследовать пол пещеры; затем один из них, приблизившись, заметил меня и издал громкий крик.
ГЛАВА VII
Все они сгрудились вокруг и при виде меня страшно завопили.
В любую секунду, казалось, они готовы были наброситься на меня и растерзать, но вместо этого они просто стояли и выли.
Спустя несколько мгновений вожак выступил вперед, подошел ко мне и — к моему неописуемому удивлению — произнес несколько слов. Сперва я ничего не разобрал, но затем понял, что он говорит на вульгарной латыни и спрашивает: «Unde venis», «Откуда ты пришел?». «Ex terra superna», «С верхней земли», отвечал я на своей лучшей латыни.
«Quid facis», «Что ты здесь делаешь?», спросил он чуть погодя. «Cecidi», ответил я — «Я упал».
На этом расспросы завершились и все остальные, хранившие во время нашей беседы молчание, разом залопотали.
Я не понимал, о чем они говорили; но поскольку они указывали сначала на меня, а потом на озерцо, в воды которого сбросили тело сородича, было нетрудно заключить, что они препирались, обсуждая, утопить меня или нет.
Большинство, похоже на то, жаждали моей смерти и некоторые уже начали подступать ко мне.
Я был бессилен против этой толпы и так слаб, что и одно существо легко бы со мною справилось.
Я знал, что сопротивление бесполезно и продолжал лежать совершенно неподвижно, утешая себя мыслью, что если мне и суждено умереть, то не по своей вине.
Они собрались было схватить меня, но тут одно из малорослых существ заслонило меня своим телом.
Я смог перевести дух.
К самке немедленно присоединились другие; судя по их жестам и выкрикам, они умоляли самцов пощадить меня.
Те не собирались проявлять милосердие.
Я приготовился к смерти: в любой миг они могли оттолкнуть моих защитниц и расправиться со мной.
Вожак, стоявший все это время без движения, заметил, что мнения касательно моей казни разделились; он подошел к спорящим и жестом велел рослым созданиям отступить.
Они послушались, но продолжали испускать дикие крики — как видно, они были разочарованы, лишившись добычи.
Вожак повернулся к ним и произнес небольшую речь; наконец, они успокоились.
Затем он обратил внимание на меня и произнес на своей вульгарной латыни: «Surge», «Вставай». Я указал на свои ноги и ответил: «Non possum», «Я не могу».
Очевидно, он понял меня, так как тут же подозвал шестерых самцов; они приблизились, и я подумал, что меня убьют на месте.
Но вместо этого двое взяли меня за плечи, двое за ноги, а еще двое соединили руки под моей спиной.
При их прикосновениях я чувствовал неодолимое отвращение, но поделать ничего не мог и поэтому не двигался.
Вожак направил несколько существ вперед; сначала я не понимал, зачем это понадобилось, но вскоре сообразил, что они должны были отгонять змей.
В расчищенном ими пространстве выступал вожак, затем те шестеро, что несли меня, за ними малорослые существа; строй замыкали высокие самцы с корзинами грибов на спине.
Так мы пересекли один из участков пещеры. Время от времени мы проходили мимо скоплений грибов или замечали вдалеке их свечение.
Грибы здесь были меньших размеров, нежели в пещерном зале, куда я сначала упал, и чем дальше мы углублялись в пещеру, тем меньше они становились.
Иногда над головой, словно ракеты в темноте, проносились световые вспышки: то были птицы, перелетавшие с места на место.
Вскоре скопления грибов исчезли; если бы не чудесное фосфоресцирующее свечение, которое исходило от тел существ и распространялось на некоторое расстояние, мы очутились бы в кромешной тьме.
Мои спутники очень боялись змей; после того, как я увидел смерть их сотоварища, это меня ничуть не удивляло.
Заметив змею (что случалось достаточно часто), они вскрикивали от ужаса и спешили уступить ей дорогу.
Через какое-то время мы достигли глубокой расщелины; они опустили меня на землю и начали переговариваться, как видно, пытаясь найти способ переправить меня на другую сторону.
Было ясно, что они не собираются сразу меня убивать — иначе они не стали бы со всей осторожностью нести меня в такую даль.
Меня несли так бережно, что прежний страх перед ними понемногу стал отступать.
Я глянул в пропасть и задрожал: «Как же они намереваются меня переправить?»
Мне не пришлось долго мучиться сомнениями.
Ширина расщелины составляла футов пять; будь я в добром здравии, не колеблясь бы ее перепрыгнул; но я был не в силах даже ходить, не говоря уже о прыжках.
Мои спутники, видимо, наконец сообразили, как осуществить переправу.
Около дюжины из них перескочили на противоположную сторону, затем двое наиболее рослых улеглись рядом под прямым углом к краю пропасти.
Остальные выстроились в две цепочки; передние при этом удерживали ноги лежавших. Существа, оставшиеся рядом со мной, выполнили такой же маневр, а после двое с каждой стороны протянули над пропастью свои длинные руки, пока не соприкоснулись пальцами, подтянулись ближе и обхватили друг друга за туловища.
Тем самым они образовали живой мост.
Носильщики немедленно подняли меня и понесли, дрожащего от страха, ступая на спины своих товарищей.
Несколько секунд спустя я был благополучно перенесен на другую сторону.
Тогда четверо в центре разжали руки; их втянули обратно.
Остававшиеся на противоположной стороне перескочили через расщелину. Мы снова тронулись в путь — неизвестно куда.
В этой части пещеры, как я заметил, совсем не было змей и грибов, да и птицы попадались все реже.
После мы приблизились к еще одной расщелине, но на сей раз более широкой.
Далеко внизу я слышал шум воды, мчащейся с гулом по узкому, каменистому руслу.
Мы проследовали вдоль края пропасти и наконец нашли достаточно узкое место, где можно было устроить живой мост.
Прежнее акробатическое представление повторилось, я благополучно оказался на другой стороне, и мы двинулись вперед.
Качаясь на руках носильщиков, я строил тысячи предположений об этих странных существах.
Вполне очевидно, что это не обезьяны — ведь они владеют речью.
Но и не люди; у некоторых имеются короткие хвосты.
Что же они собою представляют?
У меня вдруг мелькнула мысль о теории Дарвина.
Да! Несомненно, они и есть недостающее звено.
Но как объяснить их фосфоресцирующее свечение?
Можно предположить, рассуждал я, что своим свечением эти создания обязаны грибам, которые служат им пищей; вещество грибов насквозь пропитало их тела и выступает сквозь поры.
Возможно ли такое, сказать я не мог, но то было единственное объяснение.
Благодаря этим размышлениям я почти избавился от страха, овладевшего мною в первые минуты, и начал с растущим интересом наблюдать за своими похитителями.