38, 177). В то же время следует заметить, что, хотя стремление сделать Библию авторитетным источником образования и воспитания человека имеет историческое оправдание, оно свидетельствует и об исторической ограниченности Скорины как мыслителя.
Скорина — великий патриот, верный и преданный сын своего народа. Несмотря на то что как личность Скорина сложился преимущественно в обстановке западноевропейской культуры, он не «латинизировался», как это нередко случалось с его соотечественниками, не порвал связи с родиной, не утратил национального своеобразия, а все силы и знания, всю свою энергию отдал служению «людем посполитым руского языка», обратил на благо своего народа. Не удивительно поэтому, что патриотизм он возвел на уровень высших гражданско-этических добродетелей.
Деятельность, подобную скорининской, К. Маркс рассматривал как свидетельство «пробуждения национальностей» в эпохи Возрождения и Реформации (см. там же, 29, 18). И действительно, Библия Скорины сыграла значительную роль в развитии белорусского литературного языка и белорусской национальной культуры в целом. В языке, отмечал Гегель, проявляется творческая природа человека, все, что он представляет, представляется им как произнесенное слово. Вне родного языка мысли человека чужеродны, не цельны, а поэтому не может быть в полной мере реализована и субъективная свобода человека (см. 38, 198—199). Характерно, что эта же мысль была выражена еще в конце XVI в. одним из основоположников восточнославянской филологической науки — Лаврентием Зизанием, который считал, что родной язык является ключом, «отворяючи всем ум к познанию» (49, 2). Обращение Скорины в процессе перевода Библии к родному языку способствовало духовному раскрепощению народа, выступило существенным элементом формирования национального самосознания, демократизации культуры, превращения последней из привилегии господствующего класса феодалов в достояние более широких социальных слоев общества.
В обстановке жесточайшей феодально-католической реакции и контрреформации идеи Скорины оказали плодотворное влияние на национально-освободительное движение белорусского и украинского народов второй половины XVI— XVII в., на борьбу общественных деятелей и мыслителей за сохранение отечественной национальной культуры и родного языка. В то же время идейное наследие Скорины послужило одним из теоретических источников концепции сближения восточнославянской культуры со светской культурой Запада.
Проблема мировоззрения Скорины и направленности его деятельности — это по сути дела часть глобальной проблемы становления и развития белорусского народа как сознательного субъекта истории, формирования его культуры, классового и национального самосознания; это проблема многовековой борьбы белорусского народа за свое социальное освобождение, национальное существование и государственную самостоятельность.
Глава I. «Братия моя русь, люди посполитые» (Белоруссия в эпоху Возрождения)
илософы, отмечал Маркс, «не вырастают как грибы из земли, они — продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях» (1, 1, 105). Мировоззрение Скорины может быть адекватно осмыслено лишь в контексте эпохи, в которую жил и творил мыслитель, в результате конкретного анализа социально-экономических, политических и культурных предпосылок его деятельности. В настоящей главе характеристика эпохи дана хронологически несколько шире, чем это требуется для выяснения истоков скорининской мысли. Это вызвано главным образом тем обстоятельством, что значение Скорины как культурного деятеля и мыслителя становится более понятным на широком фоне исторических судеб белорусского народа.
Следствием прогрессирующего экономического и социально-политического развития, утверждения феодальных отношений в Древнерусском государстве было начавшееся со второй половины XI в. политическое обособление западно-русских земель. На протяжении XI—XII вв. в западной части Руси образуются относительно независимые княжества (земли)—Полоцкое, Турово-Пинское, Минское, Друцкое, Гродненское и др. В течение XIII—XIV вв. совершается процесс консолидации западнорусских и литовских земель и на этой основе возникает новое государственное образование — Великое княжество Литовское. Возникновение этого государства было обусловлено многообразными социально-экономическими, классовыми и политическими обстоятельствами, и в частности необходимостью для феодалов сильной княжеской власти, стремлением объединить усилия в борьбе против немецкой агрессии, монголо-татарского завоевания и т. д. Пути государственного объединения литовских и западнорусских земель в Великое княжество Литовское были различными: здесь и добровольно-договорные соглашения, и использование силы оружия со стороны литовских князей, и брачные союзы и т. д. (см. 40, 122—130). К концу XIV столетия в состав княжества входили все западнорусские (белорусские), большая часть юго-западнорусских (украинских) и некоторые русские земли. В этот же период назревают условия для сближения Великого княжества Литовского с Польшей. Помимо внешнеполитических причин это сближение было вызвано стремлением литовской знати укрепить свое влияние в белорусских и украинских землях, успешно противостоять политике крепнущего Русского государства и т. д. В свою очередь польские феодалы рассчитывали получить доступ к богатым земельным владениям. В 1385 г. в Крево были определены основные принципы политического объединения (унии) Великого княжества Литовского и Польши.
Образование Русского централизованного государства, стремление с его стороны вернуть захваченные литовскими князьями земли, пробиться к берегам Балтийского моря встретило противодействие феодалов Великого княжества Литовского и Польши. Конфликт обострился к началу XVI в. и в конечном счете привел к Ливонской войне (1558—1583). Ситуация осложнялась постоянными нашествиями крымских татар, усиливающимися антифеодальными выступлениями крестьянства и горожан. Воспользовавшись обстановкой, польские феодалы, преодолев сопротивление магнатов Великого княжества Литовского, добились заключения в 1569 г. в Люблине унии, согласно которой Великое княжество Литовское и Польша объединились в федеративное государство Речь Посполитую с единым выборным королем (он же и великий князь) и сеймом. В то же время страны сохраняли собственные органы власти, законы, финансы, свое название. Белоруссия и Литва оставались в пределах Великого княжества Литовского, Украина и Подляшье присоединялись к Польше.
Верховным главой Великого княжества Литовского являлся великий князь, или господарь. Как правило, он был литовцем по происхождению, после же Люблинской унии польский король являлся одновременно и великим князем. Высшим органом при великом князе была господарская рада, в ведении которой находились государственное законодательство, внешняя политика, финансы, важнейшие судебные дела и т. д. В нее входили наиболее могущественные литовские, белорусские и украинские феодалы, потомки Рюриковичей, католические епископы. Они же занимали важнейшие государственные должности — канцлера, гетмана, наместников, воевод, старост, каштелянов и т. д. С XV в. начинает функционировать сейм — высший представительный орган феодалов Великого княжества Литовского. К середине XVI в. он становится главным законодательным и контролирующим учреждением страны и придает политическому строю Великого княжества Литовского черты сословной монархии (см. 40, 222). Существовали также местные сеймы при отдельных землях (воеводствах) и поветах.
Вплоть до середины XVI в. административно-территориальная структура Великого княжества Литовского была довольно пестрой и сохраняла многие признаки периода феодальной раздробленности. Наряду с землями-воеводствами существовали удельные княжества (Мстиславское, Копыльское, Слуцкое, Клейкое и др.) с некоторыми атрибутами феодальной автономии. В результате административной реформы правительства все княжество было разделено на воеводства, которые в свою очередь делились на поветы, а поветы — на волости. Наряду с административной была проведена судебная реформа, упразднившая иммунитет местной знати. В 1581 г. был учрежден Главный литовский трибунал — высший судебно-апелляционный орган страны.
Социальная структура господствующего класса Белоруссии — феодалов сводилась к следующему. Феодальную верхушку составляли потомки удельных западнорусских князей и литовской знати — паны, или магнаты. К ним относились: магнаты литовского происхождения, усвоившие белорусскую культуру и язык (слуцкие князья Олельковичи, Радзивиллы, Гольшанские, Пацы и др.); магнаты белорусского происхождения (Глебовичи, Воловичи, Тышкевичи, Сапеги, Острожские, Друцкие, Дорогостайские, Соломерецкие и др.). Часть магнатов была украинского и польского происхождения. Основная масса средних и мелких феодалов белорусских земель Великого княжества Литовского вначале носила название бояр, а начиная с конца XIV в. ее все чаще стали именовать шляхтой. Со временем шляхтой стали называть все феодальное сословие. Подавляющая часть шляхты, жившая на территории Белоруссии, была православной и по своему происхождению белорусской. Во второй половине XVI в. многие белорусские и литовские магнаты и часть шляхты приняли протестантизм. Однако в силу сложившихся исторических обстоятельств в течение XVII—XVIII вв. большая часть белорусской шляхты перешла в католицизм и ополячилась (см. там же, 192—194). На протяжении XV—XVI вв. средняя и мелкая шляхта вела энергичную борьбу с магнатами за уравнение в правах. В конечном счете ей удалось значительно расширить свои сословные экономические и политические привилегии.
Крестьяне Белоруссии в XIV—XV вв. жили большими родственными семьями. Такая семья называлась «дымом» или «дворищем». Несколько «дымов» составляли село, а несколько сел — общину. Общины были объединены в волости. В результате развития феодальных отношений крестьяне находились в разной степени зависимости от феодалов. В начале XVI в., например, основная масса крестьян состояла из «людей похожих». Они пользовались личной свободой и имели право перехода от одного помещика к другому. Со временем это право постепенно ограничилось и к началу XVII в. фактически свелось на нет. Вторую категорию феодально зависимых крестьян в это же время составляли «люди непохожие», или «отчичи», «селяне тяглые», поскольку они постоянно жили на одном месте, несли феодальные повинности и не имели права перехода. Незначительный слой составляли холопы, или «челядь невольная», которые являлись полной собственностью феодалов. Однако в 1588 г. статутом Великого княжества Литовского институт холопства был упразднен. В течение второй половины XVI — первой половины XVII в. в результате аграрной реформы и интенсивного развития фольварочно-барщинного хозяйства социальные группы белорусского крестьянства унифицируются, различие между «похожими» и «непохожими» крестьянами постепенно стирается и они превращаются в крепостных. Феодальная эксплуатация и закрепощение вызывали сопротивление со стороны крестьян, которое резко усилилось в конце XVI — первой половине XVII в.