Я сидела за стеной, воздвигнутой Зое Зоденкамп, и трясла головой. Но напрасно: мысли не желали приходить в порядок. И я не могла разгадать эту загадку.
Я читала и перечитывала записку, пока не затвердила правила наизусть. Буквы начали расплываться, я закрыла глаза, чтобы дать им отдохнуть. А когда открыла, передо мной лежал чистый лист бумаги. Буквы исчезли…
Перья зимородка
Если бы папа не уехал…
Если бы маме не приходилось работать по ночам…
Если бы Гезина Волькенштайн не была нашей соседкой…
Если бы я не потеряла радиоприёмник… тогда…
Тогда бы мы ни за что не открыли во второй раз чёрную дверь в Бедокурию.
Тот вечер начался точно так же, как предыдущий. Мы сидели в пижамах перед телевизором и жевали бутерброды, пока пучеглазые салиносы защищали Страну Жвачки. Вдруг рядом с нами появилась фрау Волькенштайн с пультом. Она нажала кнопку и выключила телевизор. На ней была вязаная кофта лососёвого цвета, пушистая, словно из нежных перьев фламинго – тех птиц, что стоят возле пруда у входа в зоопарк. Глаза её на этот раз были тёмно-зелёными, как вода в том пруду.
– Ну, помогли вам перья зимородка? – поинтересовалась фрау Волькенштайн и пристально посмотрела на меня, словно видела насквозь.
Я вздрогнула. Совсем забыла про перья!
– Похоже, что нет, – сказала фрау Волькенштайн многозначительно. – Что ж, когда забываешь о помощниках, вряд ли они тебе помогут. Они остаются невидимыми и бесполезными. Запомни это, Мерле.
– А я не забыл про перо! – выкрикнул Мориц. – И оно мне помогло! Никто меня не толкал и не пихал. Все место уступали.
Он прямо-таки сиял.
Фрау Волькенштайн рассмеялась и торопливо погладила его по голове.
– Пожалуй, лучше вам сегодня взять с собой перья в кровать. Тебе тоже, Мерле, – сказала она.
В кухне нас ждало какао с холодной шапкой взбитых сливок. Оно было ещё лучше, чем вчера. Словно со вкусом утешения и надежды. Вкус напоминал о папе, о солнце и о снеге.
Фрау Волькенштайн пожелала нам спокойной ночи, и мы с Морицем сразу заснули. Хотя я догадывалась: эта ночь наверняка ничего хорошего нам не сулит.
Алый коридор
Посреди ночи меня разбудил какой-то шорох. Мне почудилось, что кто-то маленький прошмыгнул через комнату. А потом я услыхала чей-то тихий писк и шёпот, но не смогла разобрать ни слова. Я крепко сжала перо зимородка и села на кровати.
Всё сразу стихло. Ни шороха, ни шёпота, ни писка, ни беготни. Только ровное дыхание спящего Морица. Больше ничего.
Я не удивилась, когда снова увидела чёрную дверь. Я так и знала. Мой взгляд упал на латунную табличку «БЕДОКУРИЯ».
Свет уличного фонаря, просачиваясь сквозь шторы, рисовал на стене причудливые узоры. Где-то вдалеке ухала сова. Я встала, пересекла комнату, присела на край кровати Морица и потрепала его по щеке.
– Эй, Мориц, просыпайся, – прошептала я. – Просыпайся. Нам пора идти.
Он открыл глаза и сонно посмотрел на меня.
– Прямо сейчас?
– Да, прямо сейчас. Пора!
– А если мне страшно?
– Нам надо быть храбрыми. Где твоё перо?
– В руке.
– Тогда пошли!
Сквозь щель под чёрной дверью на деревянный пол падала полоска света. Он был золотой, тёплый и манящий.
Мы с Морицем, держась за руки, стояли перед дверью в Бедокурию. Казалось, она нас ждала. Стоило мне коснуться позолоченной ручки, как дверь, словно по волшебству, распахнулась.
Я затаила дыхание. Сегодня всё выглядело ещё таинственнее, чем вчера. Стены коридора были уже не синие, а алые. Вместо золотых стрелок – золотистые саламандры; они сновали по стенам, словно танцуя под какую-то неслышную музыку.
– Клыкастым троллям, наверное, пришлось весь день коридор перекрашивать, – прошептал Мориц.
Я потрогала стену. Она была сухая.
– Может быть, это другой коридор?
– Вряд ли, – возразил Мориц. – Мы ведь вошли через ту же самую дверь.
Я вдруг вспомнила, как мы с папой ходили в театр. Там была вращающаяся сцена – такой большой круг, на котором помещались разные комнаты. И ещё лес. Актёры переходили из одной комнаты в другую, а потом устроили в лесу большой праздник, и всё это они смогли сделать потому, что сцена вращалась.
«А что, если Бедокурия устроена так же? – подумала я. – Может быть, она за день немного повернулась, поэтому мы и оказались теперь в этом алом коридоре».
Мягкий, словно облако, зелёный ковёр, как и вчера, тянулся бесконечно, на алой стене сверкали белые двери.
Но где же клыкастые тролли? Сколько мы ни вытягивали шеи, никого в конце коридора не увидели и не услышали. Ни маленьких точек, ни тихого пения, которое постепенно становилось бы громче.
– Надо найти клыкастых троллей, – сказал Мориц. – Они знают, где радиоприёмник.
Взявшись за руки, мы побежали по коридору мимо мерцавших свечей. Но мы словно и не двигались вперёд. У бесконечности нет конца, а я забыла сосчитать двери, мимо которых мы пробежали.
Вдруг Мориц остановился, высвободил свою руку и указал на стену.
– Посмотри-ка туда, Мерле! Там что-то написано.
И правда. На алой стене на уровне глаз висела позолоченная рама. Старинными буквами с завитушками на холсте было что-то написано. В неровном свете свечей нелегко было разобрать этот витиеватый почерк, но первые два слова я разобрала. Я их столько раз читала, что выучила наизусть.
ПРАВИЛА БЕДОКУРИИ:
1. Троллям ты не доверяй.
2. Если страшно, оглянись!
3. И за лисом ты ступай,
Если он ушаст, как рысь.
4. Если радио звучит,
Значит, слушай и молчи!
5. А в беде не позабудь:
Всех погубит средний путь!
– Что всё это значит, Мерле? – спросил Мориц дрожащим голосом.
– Ты же сам видишь. Это правила Бедокурии.
– Но это же не правила, а какая-то загадка. Что ещё за ушастый лис? И какой ещё средний путь?
– Может быть, есть ещё верхний и нижний путь? Не знаю, Мориц. Не имею понятия.
Глаза Морица наполнились слезами.
– Я хочу домой, Мерле! Не желаю здесь оставаться!
– Мы не можем вернуться домой с пустыми руками. Нам надо отыскать приёмник.
Вот только как его найти, я не знала. Мы потеряли радиоприёмник в сапфирово-синем коридоре. Если Бедокурия устроена как вращающаяся сцена, разделённая на четыре части, то в синем коридоре мы окажемся лишь послезавтра. Когда…
«Если страшно, оглянись!»
В алом коридоре вдруг подул ледяной ветер. Половина свечей погасла. Мы оказались в полумраке.
Золотистые саламандры метнулись вверх по стенам, собрались на потолке и замерли там.
Мы с Морицем отпрянули и застыли в ужасе. К нам приближалось нечто сверхъестественное и явно опасное. У меня волосы на руках встали дыбом и побежали мурашки. По спине тёк холодный пот.
Когда папа рассказывал нам сказки про Бедокурию, он всегда говорил, что на первый взгляд всё может выглядеть иначе, чем на самом деле. И заклинал нас никогда не доверяться первому впечатлению, не судить по внешнему виду, кого бы мы ни встретили.
«Безобиднейшее на первый взгляд существо может оказаться кровожадным чудовищем, – предупреждал папа. – И наоборот: те, кто кажутся кровожадными, могут на самом деле стать заботливыми друзьями. Нам слишком мало известно о запредельном мире, – объяснял он. – В большинстве случаев мы можем лишь строить догадки, но не знаем наверняка, насколько они верны. Когда-нибудь вы откроете дверь в Бедокурию и тогда сможете проверить, насколько справедливы мои предположения».
– Что бы ни случилось, не верь своим глазам, Мориц, – прошептала я на ухо брату. – Помнишь, о чём предупреждал папа?
Мориц кивнул и прошептал:
– Троллям ты не доверяй.
Если страшно, оглянись!
Мы обернулись одновременно.
И тут с громкими злобными криками на нас набросились клыкастые тролли. Они бесшумно подкрались к нам сзади и теперь показали свои истинные, перекошенные от злости лица.
Мы с Морицем отбивались, как могли: пинали их ногами, кусались, молотили кулаками, тянули за бороды – ничего не помогало. Их было слишком много.
Клыкастые тролли нас одолели, связали нам руки за спиной верёвками и, громко распевая, пустились в пляс, радуясь своей победе.
– Нет на свете радости
Радостней, чем сладости!
Дети любят шоколад,
Шоко-шоко-лад!
Откусите, проглотите
И в глаза нам посмотрите!
Дети любят шоколад,
Нежный шоколад!
Съешь кусочек ты – и тут же
Станет веселей и лучше!
Дети любят шоколад,
Сладкий шоколад!
Жуйте-жуйте, поспешите,
Уши длинные растите!
От такого шоколада
Уши вырастут что надо!
Дети любят шоколад,
Шоко-шоко-лад!
С рожами скукоженными
Будете похожими
Вы на нас! Вы на нас!
Ешьте, ешьте, не робейте!
Все конфеты одолейте!
Клац-клац-клац!
Сейчас!
Как вы думаете, кто мы?
Страшные и злые гномы?
Ха-ха-ха, а были мы,
Как и вы, детьми!
Мориц тихонько заплакал.
Я тщетно искала путь к спасению, но ничего не могла придумать. Тролли собирались напичкать нас шоколадом, это было ясно. Они будут пихать его нам в рот. Со связанными руками мы не сможем сопротивляться. Я стояла, повесив голову, и разглядывала свои ноги.
Вдруг меня осенило: ноги-то нам тролли не связали! Так что у нас был всё-таки один-единственный шанс, пусть и крошечный.
Лис Серебур
Предводитель клыкастых троллей взмахнул рукой, и тролли моментально нас окружили. Они опустили глаза и перестали злорадно хихикать. Предводитель откашлялся и заговорил: