Очень дорог в ФРГ труд. А следовательно, дороги и машины, и оборудование, за которые необходимо расплачиваться своими товарами и сырьем развивающимся странам.
Но что рынки — забавная достопримечательность. Не более. Тортовая кухня варится не здесь. Если вы попадаете в Кёльн, не миновать вам двух коротеньких улиц; Хойештраесе и Шильдергассе. Находятся они в самом центре старого района, ведут свое начало от римлян, поэтому и расположены под прямым углом одна к другой. И габариты их несовременные. Двум грузовикам не разъехаться. Впрочем, им и не надо разъезжаться. Для транспорта эти улицы закрыты. Они целиком отданы в распоряжение покупателя. Здесь нет двух похожих друг на друга домов. Не то что домов, даже окон, то есть витрин, а в витринах товаров. С первых же шагов вы ослеплены, сломлены, парализованы. Вы в окружении. Вы в плену.
Тут же, посередине улицы, лохматые молодые люди разложили образцы своего искусства, сюрреалистические картины, железные цепочки, браслеты… Нищие с протянутыми шляпами и кружками, бродячие музыканты. Все клянчат, просят, требуют денег. Только деньги представляют здесь вас. Это для них великолепие витрин, кривлянья музицирующих хиппи, крики зазывал. Только наличие денег дает вам возможность общаться с этими заманчивыми, дорогими, необходимыми товарами, в чьих глазах вы сами — обыкновенный товар, и тем более ценный, чем выше ваша способность обмениваться. Никого не интересует, каким путем попали в ваши карманы пестрые всесильные бумажки. Точно так же, как и вас не должна интересовать история товаров. Это и есть «свободный товарный рынок», его блестящая, ослепительная поверхность. Наглое отношение товаров к товарам, за которыми стоят люди, классы, партии.
Среди возбужденной толпы вьются какие-то молодые люди. Суют в руки листовки, газеты, призывы. В листовках громкие слова. Слова призывают… К чему? Да ко всему на свете! К гражданской войне, к немедленной мировой революции, к бережливому отношению к окружающей среде, к реформе школы, к разрешению абортов. Люди проходят мимо. Люди глядят на витрины. Люди желают найти свое отражение в товаре. Люди измеряют себя товарами. Не так-то просто, молодые люди, вызвать гражданскую войну, тем более совершить мировую революцию. Притягательны эти коротышки-улицы днем. Красивы вечером. Разошлись функционеры, поредела толпа. Из озабоченной, спешащей она стала медлительной, фланирующей, полной достоинства и одновременно любопытства. Темноту рассекают безмолвные, но все равно кричащие, красноречивые призывы световых реклам и названий фирм. Пестрое море света. Сотни наименований. Но выше всех, но сильнее всех и увереннее всех светятся имена — «Карштадт», «Херти», «Кауфхоф», «С и Л» — гигантских торговых монополий, известных не только в любом городе Западной Германии, но и далеко за ее пределами.
Любопытно бродить по центру Кёльна, любоваться памятниками старины, заглядывать в магазины, рассматривать разложенные на прилавках киосков пестрые обложки десятков издающихся здесь журналов… Но город не только музей и рынок. Он еще и место проживающих здесь более миллиона граждан.
Давайте покинем торговую сердцевину и пройдемся по ничем не примечательным кварталам. Хотя бы по тем, что примыкают к Люксембургштрассе. В этом районе я когда-то жил, и мне здесь легко ориентироваться. Название улицы связано не с именем выдающейся германской революционерки Розы Люксембург, а с наименованием соседнего карликового государства — партнера по Общеевропейскому рынку и военному блоку.
Это один из лучших районов Кёльна. Он расположен в южной части города, граничащей с относительно большим зеленым массивом, носящим название Городского леса. Дома, составляющие кварталы района (как, впрочем, и всех остальных), почти сплошь новые, то есть послевоенной постройки. В большинстве своем пяти-шестиэтажные, довольно однообразной внешности, сохраняющие тем не менее свою индивидуальность. В каких-то мелочах строители не повторяют себя. Сохранению индивидуальности способствуют также тщательнейшим образом обработанные палисадники, дворики, а также превращенные в цветники подоконники и балконы. Это не значит, что в Кёльне нет высотных зданий. Есть. И довольно много. Одно из них, на берегу Рейна, считается даже самым высоким в Западной Германии. Имеется небоскреб и на Люксембургштрассе. Я лишь хочу сказать, что пока превалируют пяти-шестиэтажные постройки. А на наиболее тихих и озелененных улицах даже одно-двухэтажные особняки — мечта любого кёльнца. Что ж, их легко понять. Убыстряющиеся день ото дня темпы жизни, возрастающая концентрация производства, увеличивающийся поток информации — все это заставляет людей искать отдыха в узком кругу семьи, в уединении, в замкнутости. Но это уже другая тема.
Если хотите, заглянем на минутку в мою бывшую квартиру. Дом, в котором я жил, принадлежит к разряду средних. Его квартиры рассчитаны не на богачей, но и не на бедняков. В нем нет подземного гаража, бассейна для плавания, финской бани, гимнастического зала, помещения со стиральными машинами, комнаты для приема гостей. Как и большинство кёльнских домов, он не газифицирован (пища приготовляется на электроплите). Перед домом — небольшая площадка для стоянки автомашины, пользование которой обходится в сорок марок в месяц.
Я живу, по-нашему, на третьем, по-местному — на втором этаже.
Первые этажи, а иногда и вторые здесь не номеруют. Пожалуйста, входите. Маленькая прихожая, коридор оканчивается дверью в совмещенный санузел. Справа — крошечная кладовка, слева — дверь в спальню, комнату площадью около десяти квадратных метров. Ее окно выходит на внутренний двор, заросший кустарником и деревьями. Видны грядки цветов и проволочные заборы, разделяющие его на отдельные участки. Площадь второй комнаты, если угодно — гостиной, около двадцати метров. Из нее двери в кухню и на балкон. Вот и вся квартира. Ее аренда обходилась мне в четыреста пятьдесят марок, а с учетом оплаты некоторых коммунальных услуг и оплаты за пользование мебелью — шестьсот. Если прибавить стоимость электроэнергии и другие, связанные с содержанием квартиры затраты, то все семьсот. Как раз половина заработной платы квалифицированного рабочего или среднего служащего.
Разумеется, величина квартплаты зависит от многих причин: состояния дома, его местонахождения и т. д. Наш район считается хорошим. В промышленных зонах квартиры, безусловно, дешевле, но в окнах будут маячить не деревья, а фабричные трубы.
Таков в общих чертах Кёльн, один из самых крупных и старых городов страны. Он еще не собирается сдавать своих позиций, но, объективно говоря, и не очень их укрепляет. Тенденция к сокращению населения проявляется все настойчивее. Происходит это в основном в связи с ростом значения новых и сверхновых городов, возникающих на наших глазах. Очевидно, им и принадлежит будущее.
Один из них — совсем рядом.
ЛЕВЕРКУЗЕН — ГОРОД БУДУЩЕГО
Его здесь называют городом из реторты, или царством химии. Химия — это наука о превращениях вещества. Воду, например, она превращает в ядовитые растворы, деревья — в целлюлозу, а никому не ведомые поселки — в богатейшие города.
— Что вы слышали о Вольфсбурге?
— ?
— А о концерне «Фольксваген»?
— О! Чуть ли не двадцать миллиардов марок годовой оборот!
Так вот, главные корпуса самого мощного из всех западногерманских автомобильных концернов расположены в городке Вольфсбург. А корпуса мощнейшего химического концерна «Байер» (годовой оборот — пятнадцать миллиардов марок) — в Леверкузене. Этим именем был окрещен город, появившийся на свет в 1930 году в результате слияния полдюжины сельских общин, расположенных в полуторадесятке километров к северу от Кёльна, и увековечивший тем самым имя скромного аптекаря Карла Леверкузена, основавшего здесь в 1838 году небольшую красильную фабрику.
В послевоенное время город рос как на дрожжах. Но как бы быстро он ни рос, ему все равно никогда не вырваться из-под тени заводских труб химического комбината, который растет еще быстрее. Обычно предприятия существуют при городах: кёльнский завод… лондонская биржа… Здесь как раз наоборот: город существует при предприятии. И называть его следовало бы Байеровским городом. Концерн не только породил, но и содержит этот город. Достаточно сказать, что из 48 500 занятых жителей 40 000 работают на комбинате (остальные в торговой сети и коммунальных учреждениях). В среднем на тысячу жителей ФРГ приходится 154 работающих. В Леверкузене — 436! Налоговые поступления в бюджет города здесь почти в два раза выше, чем в среднем по стране. Не мудрено, что именно Леверкузен, а не какой-либо другой город ширится, растет, тянется, превращаясь в невиданный центр новейшей архитектуры. По замыслу отцов города, его облик должен символизировать размах и процветание. Концентрированный центр должен включать в себя гигантские универмаги, отели, рестораны, дома культуры и городской совет — ратушу. Этот комплекс гармонически сливается с массивом жилых домов в единое целое, название которому будет: Новое сити.
Лоснящаяся лента широкого шоссе рассекает Леверкузен пополам. Его можно проскочить за две минуты, даже не заметив. Трубы, корпуса? Мало ли в ФРГ труб и корпусов… Но водитель принимает правый ряд, машина выскальзывает из основного русла и стремительно взвивается на гигантский бетонный «лепесток» так называемой развязки — мы в самом центре города. «Города будущего», как его рекламируют. Следуя указанию синей стрелы с изображением буквы «Р», мы въезжаем в ворота бетонной коробки этажей на восемь и начинаем спускаться по спирали вниз. Первый этаж, второй, третий. С таким же успехом можно было бы подниматься вверх. Оставляем машину. По нашему желанию ее могут вымыть, заправить, осмотреть. Садимся в лифт, и через несколько секунд мы в самой сердцевине гигантского универмага. Покупка на сумму свыше двух марок освобождает от оплаты за стоянку машины. В нашем случае придется раскошелиться, поскольку на сей раз сокровища универмага нас не волнуют. Мы приехали прогуляться по Леверкузену. «Прогуляться» здесь почти равнозначно «потоптаться». Расхаживать здесь можно лишь по вертикали, то есть по этажам. А по земле