Война и люди
Владислав Русанов
Эффект Юза
Промозглым ноябрьским утром 2014 года в самом центре Донецка на скамейке по левую руку от памятника основателю города Джону Джеймсу Хьюзу сидели двое.
Первый в чёрной широкополой шляпе и чёрном же пальто с поднятым воротом сжимал в пальцах набалдашник трости из тёмного дерева. Левую руку он засунул в карман. Прищур серых глаз, прятавшихся за стёклами узких очков, и седая эспаньолка изобличали характер язвительный, но вместе с тем склонный к романтизму. Второй одевался по-военному – каракулевая папаха, зимняя камуфляжная куртка, потёртые берцы. Свои очки он поднял на лоб, выпуклый от изобилия мыслей, как у греческого мудреца Демосфена.
На севере грохотала непрерывная канонада. Уже которые сутки продолжался бой за аэропорт. По пустынной улице Артёма время от времени, воя сиренами, проносились кареты скорой помощи или в мрачной решимости проплывали «Уралы» цвета хаки.
Мокрый снег, увлекаемый порывами ветра, бросался в лицо, намерзал тонкой ледяной корочкой на одежде. Но двое, невзирая на непогоду, сидели прямо и неподвижно. Они смотрели туда, где ещё совсем недавно возвышался построенный незадолго до войны претенциозный бизнес-центр «Скай-Сити». Неделю назад он исчез, словно растворился в зимнем донецком тумане.
– Я потому и позвонил, – медленно роняя слова, проговорил обладатель шляпы-борсалино. – Запутанная история. Три дня на его месте видели здание ранее снесённого общежития ДПИ, каким оно было в прошлом веке. Двое зевак рискнули войти…
– И что?
– Исчезли непостижимым образом. Без следа. А вскоре развеялась и видимость общежития. Осталось то, что осталось. А именно – ничего. Пустырь…
Вальдемар Карлович Вайс – потомственный рудознатец из обрусевших немцев, практикующий маг-хранитель и довольно известный писатель, автор нашумевшего фэнтези-хоррора «Эльфы приходят в полночь» – очень любил эту часть города, много лет работая под прикрытием в некогда политехническом институте, а ныне – техническом университете. Любил и очень переживал, когда здесь происходило что-то, необъяснимое с точки зрения формальной логики.
Собеседник его – Дмитрий Фёдорович Тополин – в магию не верил, будучи технократом до мозга костей и верным вассалом Её Величества Науки. Автор двух десятков научных трактатов, с успехом замаскированных под технотриллеры, он любил пространно рассуждать о множественности вселенных и теории струн, с первых дней вооружённого конфликта вспомнил армейское прошлое и в чине майора влился в народное ополчение новопровозглашённой республики, в настоящее время с успехом исполняя обязанности помощника военного коменданта Донецка по вопросам научно-технического прогресса.
– Мне докладывали, что в других районах то же самое, – ответил он, не поворачивая головы. – Где-то реже, где-то чаще. Например, на Петровке исчез дворец культуры, а на Будёновке – целый микрорайон. Представляешь? Десяток девятиэтажек вместе с жильцами растворились в воздухе.
– Я знаю. Проезжал там. Вдобавок к жилым домам – два супермаркета, автостоянка и недавно построенный православный храм.
– И о чём это говорит?
– Пока ни о чём. На месте микрорайона теперь пустырь, заросший репейником и амброзией.
– Очень ценная информация.
– Другой нет. Есть у меня одна теория.
– Научная?
– Где я, а где наука? Приемлемая, по крайней мере. Мне казалось, что время поворачивается вспять, исчезают недавно построенные здания и сооружения.
– И как эта теория объясняет причины?
– Никак. Но это очень сильно похоже на обращённую против нас сильную магию.
– Магия – чистой воды шарлатанство. Это раз. И откуда у скакуасов сильные маги? Это два.
– Ты удивительно логичен, товарищ Щорс. – Вальдемар назвал друга по позывному, взятому Тополиным в честь одного из легендарных командиров далёкой Гражданской. – Предположим, сильных магов им могли прислать из-за океана. Среди тамошних магов весьма в чести оккультизм и прочая иррациональщина, но это совсем не значит, что там нет адептов высшей ступени посвящения, способных заткнуть за пояс всех этих «Новых тамплиеров» и «Детей Аненербе» из Старого Света.
– Да почему бы и нет? Запросто могут… Но Штаты – держава, построенная на научно-техническом прогрессе.
– А так же на рабском труде негров.
– Не без этого. Но возвысились США не благодаря хлопку и кукурузе, а благодаря Эдисону, Форду, Джобсу…
– И всяким прочим Биллам Гейтсам. Не возражаю. Твой вариант объяснения?
– Мощное оружие волнового действия, разрушающее межмолекулярные или даже внутримолекулярные связи. Таким образом, материальные объекты в доли секунды превращаются в набор атомов, который хаотично, спасибо мистер Броун, рассеивается в окружающей среде.
– Оригинально… – иронично протянул Вайс.
– У тебя есть возражения?
– Найду.
– Ну, давай!
– Для начала – ты представляешь, каких колоссальных затрат энергии требует такое оружие?
– Догадываюсь.
– Можно локализовать и «вычислить» объект, потребляющий мегаватты энергии?
– Теоретически да. И практически, пожалуй…
– Вряд ли это автономная установка на ядерном топливе. Значит, нужно пронаблюдать за поведением «косинуса фи» в энергосети. Она у нас пока что общая с Украиной.
– Согласен. Понаблюдаем. Ещё аргументы?
– Зачем бить по пустующему бизнес-центру и ДК с каким-то кружком поэтов, но оставлять стратегические объекты? Здание ОГА, например, или воинские части, где базируются ополченцы?
– Тут как раз очень легко ответить. – Тополин усмехнулся в усы. – Самое сверхсовременное оружие в руках дикаря – каменный топор.
– Можно принять, если сразу отбросить версию с заокеанскими инструкторами.
– И всё же, я уверен…
Помощник коменданта не договорил. За их спинами воздух задрожал. Послышался сдержанный гул. Высокочастотная вибрация пошла по тротуарной плитке, по скамейкам, по обмёрзшим деревьям. Джон Хьюз, работы местного скульптора, как будто слегка развернулся, бросая через плечо недобрый взгляд.
Они вскочили, оборачиваясь. Майор невольно положил ладонь на кобуру с ПМ.
Недостроенное здание библиотеки Донецкого технического университета таяло на глазах. Не рассыпалось, не проваливалось под землю, а растворялось в воздухе, словно сливаясь с мокрым снегом и ноябрьским дождём. Мгновение, другое… и библиотека исчезла, будто её не было, явив взорам обшарпанные блекло-жёлтые стены третьего учебного корпуса.
– Магия, – прошептал Вайс.
– Супероружие, – негромко возразил Тополин.
– Проверим?
– Давай. Пусть каждый пробьёт по своим каналам.
– Согласен. Думаю, два-три дня у нас есть.
– Может, и есть. Лишь бы не опоздать.
Вальдемар Вайс остановил такси у начала лесополосы на севере Донецка. Метрах в двухстах начиналось старое кладбище. Вполовину ближе торчала коробка заброшенной трансформаторной подстанции.
Здесь симфония войны разыгрывалась в полную мощь. Со зловещим шипением с украинской стороны ушёл полный пакет «Града» куда-то в сторону Яковлевки. Оставалось лишь молиться, чтобы тамошние обитатели успели вовремя укрыться в подвалах. В ответ на обстрел РСЗО заработала гаубичная батарея, посылая «исходящие» на позиции карателей.
Таксист нервничал и очень хотел уехать. Даже пятидесятидолларовая купюра не возымела действия.
«Давно пора обзавестись личным транспортом, – устало подумал маг, отпуская автомобиль. – Ну ничего, как-нибудь выкручусь».
Скорым шагом он приблизился к подстанции. На железной двери с облупившимся суриком отчётливо проступали литеры, стилизованные под кириллические «буки» и «глагол». Вальдемар трижды ударил набалдашником трости в дверь. Десять долгих секунд прислушивался. Наконец заскрежетал засов, а следом за ним и несмазанные петли.
– Вайс, маг-хранитель второй категории и почётный горный штейгер, – представился Вальдемар хмурому и напряжённому охраннику.
– Вам назначено? – без нужды поглаживая цевьё АКМ, спросил страж.
– Полагаю, друг мой, что это бессмысленный вопрос. Просто доложите Божене Николаевне о моём приходе.
Второй гвардеец мадам БГ повторил имя и титул гостя в переговорное устройство, в то время, как первый держал Вайса под прицелом. Маг мог в любой миг завладеть их сознанием, но не предпринимал ни малейших попыток. Какой смысл? Да и лень.
– Прошу, Вальдемар Карлович. – Тот из охранников, что вёл переговоры, стукнул кулаком по едва приметной неровности стены. Кусок каменной кладки сполз в сторону, открывая проход высотой в рост взрослого человека. – Вас ждут!
Сорок ступенек вниз в непроглядной тьме привели его в рукотворную пещеру. Здесь всё было фальшиво и безвкусно – позолоченные сталактиты и сталагмиты, друзы якобы самоцветов, а на деле – крашенного стекла, блестящая мишура и шкуры диковинных зверей, ложившиеся под ноги толстым ковром. Вайс постоял, ожидая, пока глаза привыкнут к свету ламп, стилизованных под факелы и коптилки. Глухое бормотание, разразившееся при его появлении, усиливалось. Слова становились отчётливее, хотя и не делались от этого более осмысленными. Со всех концов пещеры ползли адепты обитавшей здесь ведьмы. Фанатики, променявшие свободу и остатки разума на умение, как им казалось, слагать стихи. Этот рубеж обороны был куда надёжнее, чем люди с огнестрельным оружием. Двухдюймовые стальные когти, беззаветная преданность повелительнице и практически полный иммунитет к ментальной магии делали стихотворцев очень опасными в бою.
– Кто к мадам-волшебнице придёт, – закатив глаза, читал измождённый старикашка с седой щетиной на впалых щеках, – мудрость неземную обретёт…
– Здесь обитает подлинный талант, счастье и радость подарит нам, – вторила ему фигуристая девица, чьи засаленные локоны полностью скрывали лицо.
Поэтические потуги остальных выглядели ещё хуже. Но адепты БГ, нисколько не смущаясь собственной бесталанности, подползали всё ближе и ближе, смыкая кольцо.
Вайс улыбнулся, расстёгивая пальто, хотя больше всего ему хотелось расколоть тростью три-четыре говорящие головы. Вряд ли это научит остальных подбирать правильные метр и рифму, но иногда иррациональные желания стремятся возобладать над разумом.
– А что я вам принёс, мои сладкие? Бумажные публикации! – Рука мага скользнула во внутренний карман, извлекая пачку распечаток с сайта «stihi.ru». – Ловите! Только не подеритесь!
Подброшенные к высокому потолку листки закружились над толпой безумных стихотворцев, как кленовые листья на ветру. Клевреты БГ хватали их на лету, со слезами умиления нюхали, целовали, даже пытались слизывать порошок тонера.
Путь был свободен.
Открыв инкрустированную перламутром дверь в дальнем конце пещеры, Вайс вновь оказался в кромешной тьме.
– Вальдемар Карлович… – нараспев протянул слащавый голос. – Я не вижу тебя, но слышу, как дрожат твои пальцы…
– Давайте без дешёвой патетики. Классику я сам могу цитировать до утра, – отрезал маг-хранитель. – Но пришёл сюда по важному делу.
– Я знаю.
Послышался хлопок в ладоши. Вспыхнули несколько канделябров с электросвечами. Ведьма, значительно превосходившая Вайса массой тела, восседала за круглым столом, где магический шар соседствовал с ноутбуком, а чучело аксолотля с десятком поэтических сборников хозяйки подземного убежища.
– Откуда вы знаете?
– Я же – мадам-волшебница, – кокетливо отвечала БГ, хихикнув.
На огромной – метра два в диаметре – шляпе из итальянской соломки задрожали многочисленные украшения: засушенные цветы и веточки экзотических растений, чучела пичуг, бабочки из фольги и цветной бумаги.
– Мадам-волшебница с разветвлённой сетью осведомителей, – усмехнулся Вайс.
– Я так же люблю Донецк, как и вы, – произнесла БГ внезапно трезвым и спокойным тоном. – Я сделаю для его спасения всё, что смогу.
– Благодарность хранителей не будет иметь границ, – церемонно поклонился маг.
– Вы же знаете, чего я хочу.
– Вполне возможно, что ваше желание осуществится.
– Так чего же добивается могущественный маг-хранитель от скромной волшебницы? Чего-то такого, что он не в силах сделать самостоятельно?
– Вы прекрасно знаете, что навыки мои и умения лежат совсем в иной плоскости. Вы можете прослушать возмущения Мирового Аэра? С чем или с кем связаны необъяснимые явления, которые так беспокоят нас всех?
– Я могу попытаться, – кивнула БГ. – Положительный результат не гарантирую.
– Мне хватит и полунамёка. Знать бы, в каком направлении вести поиски.
– Хорошо. Начнём.
Ведьма убрала со стола книги и ноутбук. Пододвинула поближе магический шар, сделанный из цельного куска дымчатого агата.
– Наполни своей кровью этот хрустальный кубок, – попела БГ, протягивая салатницу из чешского стекла и столовый нож с закруглённым концом.
Вальдемар с сомнением глянул на тупое лезвие. Покачал головой. Вынул из жилетного кармана серебряный перочинный нож. Оттянув рукав, полоснул по запястью. Тёмно-алая струя ударила в дно сосуда.
БГ жадно облизнулась.
– Хотела бы я испить крови той, что…
– Не зли меня, ведьма! – рявкнул Вайс. – Её кровь не про твою честь! Довольствуйся тем, что получила!
Сцедив чуть больше стакана, маг прижал к порезу указательный палец, зашептал, полуприкрыв глаза. Через несколько мгновений на запястье остался лишь тонкий розовый шрам.
Залпом осушив салатницу, будто пила крепчайшую сивуху, БГ вытряхнула последние капли на поверхность шара. Возложила на него ладони. Глаза её закатились, открывая желтоватые бельма.
– Аэр, откройся! Услышь мой призыв! Дай мне силы, дай мне знания, дай мне ответ… – Речь волшебницы перешла в бессвязное ритмизированное бормотание.
«Хвала великому Равновесию, – подумал Вальдемар, – хоть здесь обошлось без плохоньких виршей. Если обошлось…»
Он терпеливо ждал, не отрывая взгляда от лица ведьмы, впавшей в транс. Четырежды высыпался золотистый песок из часов в руках пластмассового голема, похожего на манекен из магазина готового платья, и четырежды магическим образом оживлённое создание переворачивало их.
Наконец БГ пришла в себя. Выглядела она смущённой, как провинившаяся школьница.
– Простите, маг-хранитель, – произнесла она. – Мне нечем вам помочь.
– Совсем нечем?
– Совсем.
– Шар ничего не показал? Не может такого быть!
– Шар дал мне имя Джона Юза. Но сколь я не пыталась найти связь, она ускользала. Её нет ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем…
– То есть как это?
– Как будто Джон Юз исчез. Нет, память о нём ещё теплится, но астрального тела я не смогла засечь ни в одном из миров. Он как бы есть, но его как бы нет. Это как ловить ветер растопыренными пальцами – касание чувствуется, а удержать не получается…
– Ну, спасибо и на том. – Вайс полез во внутренний карман. – Примите, Божена Николаевна, в знак признательности за ваш труд.
Маг раскрыл ладонь, и оттуда слетела бабочка, сверкающая изумрудной и рубиновой пыльцой. Она перелетела на шляпу ведьмы и застыла там уже навеки.
Возвращаясь, Вайс беспрепятственно миновал пещеру, где изнурённые чтением стихов адепты БГ лишь вяло переругивались меж собой, споря за клочки бумаги, в которые превратились распечатки.
На лестнице в сорок ступеней внезапно голосом Жанны Бичевской запел телефон.
Вальдемар глянул на экран.
Жорж.
И чего он хочет?
– Вайс! – загремел в ухе жизнерадостный голос. – Ты сейчас меня проклянёшь!
– Что ты хотел? – устало ответил маг и запоздало добавил. – Будь ты проклят…
– Один вопрос!
– Ну давай.
– Если поймал краба, это охота или рыбалка?
– Если ты краба – охота. Если краб тебя – рыбалка. – Вайс отодвинул подальше весело хохочущий телефон. – Это всё?
– Всё!
– Тогда до связи.
– Нет, подожди! Загляни ко мне в лабораторию завтра часам к одиннадцати. Устроит время?
– Зачем?
– Увидишь. Щорс тоже там будет. Всё! До связи!
Жорж отключился.
Вальдемар вздохнул и продолжил подъём. Ему ещё предстояло вызывать такси на северную окраину Донецка, а это по плечу не всякому магу.
Лаборатория, которой руководил выдающийся криптоучёный Донецка Жорж Водопольев, занимала помещения, некогда предназначенные для одной из станций метрополитена – долгостроя, так и не запущенного в работу.
Почему криптоучёный?
Да потому, что гениальный самородок, несмотря на весьма специфическое чувство юмора, раздражавшее порой Вайса, брался за проблемы, от которых отмахивались поколения академических учёных, и с успехом находил единственно возможные решения, причём в кратчайшие сроки. Чего стоил только химпрепарат, позволявший обеззараживать водопроводную воду от любого из попавших в неё отравляющих веществ. С учётом агрессивной риторики противника, это изобретение могло спасти десятки тысяч жизней граждан Республики. Сейчас группа учёных работала над «умной» бронёй, которая, будучи мягкой и гибкой, могла бы структурироваться и приобретать прочность, близкую к абсолютной, с момента контакта с инородным телом. Водопольев утверждал, что будущее армии за комбинезонами из такого материала.
Попасть в лабораторию не составляло для Вайса ни малейшего труда. Жетон, полученный от помощника коменданта по науке, открывал любые двери.
Заведующий с неизменной зубочисткой во рту встретил его у входа и повёл в святая святых – центр сверхсовременных разработок. По пути Жорж весело болтал, по обыкновению размахивая здоровенными, как грабли, руками.
– Вон там мои ребята мастерят сканер инфракрасного излучения повышенной чувствительности. Если поставить такой на дрон, мы сможем вычислять каждого укросолдата. Да что там солдата! Каждый их окурок будем видеть! А ещё я хочу сделать головку самонаведения для УРСа[9], которая искала бы сало! Представляешь? Это будет ещё и психологическое оружие. И какой силы! Я назову его СЖ – «Салоборец Жоржа»! А там мы препарируем киборга. Свеженький, только что из аэропорта. Нет, они точно используют какие-то мутогены! Трепанация показала – мозг уменьшается в размерах, покрываясь скорлупой, как кокосовый орех. Только по твёрдости она не уступает титановым сплавам…
Наконец они оказались в округлом кабинете, напичканном аппаратурой, как рубка космического корабля. Четверо инженеров в белых халатах вскочили, выказывая уважение к магу-хранителю, которого давно знали и слегка побаивались.
– О! Вот ещё сюрприз, Вайс! Попробуй наложить заклятие на любого из моих помощников.
– Зачем?
– А ты попробуй! Давай, не бойся!
– Да с чего мне бояться?
– Тогда попробуй. Вот хотя бы на Юльку! – Жорж ткнул пальцем в привлекательную брюнетку с лукавой улыбкой. – Попробуй её приворожить или как там у вас колдунов это называется?
– До сих пор как-то обходился… – пожал плечами Вальдемар. – Ты, кажется, перепутал меня с каким-нибудь «чулковским» шарлатаном.
– Ой, брось… Все вы одинаковые!
– Ну, началось.
– Но ты же можешь внушить человеку страх, почтение, ненависть, любовь…
– Могу. Но последнее запрещено конвенцией Зильберштейна-Шендеровича.
– Тогда просто напугай Юльку.
– Какой ты навязчивый.
Вайс неохотно кивнул, поднял ладонь. Ментальная магия предполагала точечное воздействие на центры головного мозга. Она не требовала титанических усилий, а только ювелирную точность.
К удивлению мага, попытавшегося показать девушке огромного мохнатого паука, она продолжала улыбаться, как ни в чём не бывало.
– Что? Не получается? – торжествующе воскликнул Водопольев.
– Да, что-то пошло не так, – вынужденно согласился Вайс.
– Наука побеждает магию!
– Давай, без рекламных слоганов, а?
– Хорошо! Всем моим сотрудникам вживлён чип, защищающий от ментального воздействия.
– Это хорошо, что ты начал признавать существование магии.
Тут их пикировку самым бесцеремонным образом прервал майор Тополин, решительным шагом ворвавшийся в лабораторию.
– Я так понимаю, меня уже никто не ждёт?
– Никак нет! – вытянулся в струнку Водопольев, формально подчинявшийся помощнику коменданта по науке. – Ждём, Дмитрий Фёдорович!
– Доложите обстановку!
Жорж принял из рук лаборанта несколько рисунков, диаграмм и распечаток с длинными столбцами цифр.
– Докладываю, товарищ майор! Произведено сканирование в десятке плоскостей, согласно геометриям Эвклида, Лобачевского и Римана. Выявлялись любые аномалии и пиковые нагрузки на гравитационное, электромагнитное, радиационное, энергомеханическое, фотонное и прочие поля. Версия с мегамощным оружием отброшена почти сразу. Никаких возмущений, кроме мелких аномалий в пределах естественного колебания энергетических полей.
– Давай уже ближе к сути.
– Есть ближе к сути! В конечном счёте выявлены флуктуации Хроноса. Вихревые потоки вызывают нечто подобное кавитационному процессу в потоке сжимаемой жидкости. В поле времени, которое, как известно, в нормальном состоянии одномерно, возникают капсулы, заполненные… мы назвали это «безвременьем». Схлопываясь, подобно вакуумному пузырьку в воде, они поглощают целые участки урбанизированных территорий Донбасса, которые потом естественным образом замещаются ландшафтами, характерными для этой территории в первой половине девятнадцатого века.
– То есть до начала интенсивного освоения Донецкого угольного бассейна, – уточнил Вайс, рассуждая вслух.
– Совершенно верно.
– Причины. Скорость процесса. Характер его, – резко вставил Тополин. – Конкретику мне давай!
– Есть давать конкретику! Причины неизвестны. Скорость нарастает по экспоненте. Возможно, завтра-послезавтра достигнет пиковых значений и стабилизируется на максимальном значении по модулю. Характер распространения – несколько эвольвент, расходящихся от исторического центра, то есть старой Юзовки. Вот диаграммы!
– Это я и сам могу нарисовать, – недовольно буркнул майор. – Без выявления причин всё это пустое сотрясение воздуха. А города исчезают. Целыми районами. Вчера доложили – половины Иловайска уже нет. А ты мне диаграммы строишь!
– Делаю, что могу! – не по уставу огрызнулся Жорж.
– Поговори у меня!
Вальдемар Карлович усмехнулся в усы:
– Позвольте, джентльмены, я вас помирю. – Оба спорщика – взъерошенный учёный и офицер в белом халате поверх пиксельного камуфляжа – ошарашено переглянулись. Мол, это кого ты назвал джентльменами? – Кое-что удалось узнать и мне. Пробил по своим каналам. Хотя вы и не верите в магию.
– Я верю только в научное обоснование магии, – заметил Водопольев.
– Пусть так. И, тем не менее, у меня только что сошлись части головоломки. Попрошу выслушать, не перебивая.
– Излагай! – кивнул майор.
– Все мы помним о так называемом эффекте бабочки. Самое незначительное воздействие на прошлое может привести к кардинальным – я бы даже сказал, катастрофическим – изменениям настоящего. В теории хаоса даже взмах крыльев бабочки может изменить траекторию движения торнадо. Не нужно напоминать вам, что в рассказе Рэя Бредбери смерть простого насекомого, которое раздавил охотник на динозавров, привела к смене политического устройства Соединённых Штатов, преобразив реальность. Так какого же мощного эффекта можно добиться, устранив, к примеру, историческую личность?!
– Хроноперелёты невозможны, – сказал Жорж. – Это аксиома.
– Да. Невозможны материальные проникновения в прошлое, – согласился Вайс. – Однако известны и вполне достоверны случаи проникновения в прошлое астральных тел, равно как и из прошлого к нам. Поток сознания, сконцентрированный сильным магом, способен пронзать пространство и время. Погоди возражать, Жорж. Представь на минутку, что ментальная энергия имеет волновую природу. Или корпускулярно-волновую. Это, в принципе, допустимо, как гипотеза. Да, она не исследована. Но каких-то сто лет с хвостиком назад и радиоволны были не исследованы. Теперь, предположим, кому-то удалось проникнуть силой мысли в прошлое и стереть из него личность Джона Джеймса Хьюза – основателя города?
– Как можно стереть личность силой мысли? Как? – нахмурился Тополин.
– Простейший способ, какой мне видится, это точно узнать, кто был его родителями, и воздействовать на их сознание таким образом, чтобы они не встретились. Давайте теперь представим картинку. Джон Хьюз не родился…
– Новороссийское общество каменноугольного, железного и рельсового производства не основано, – подхватил Водопольев.
– Металлургический завод Юза не построен, – добавил майор. – Посёлка на берегу Кальмиуса нет.
– Нет железных дорог, фабрик, заводов, шахт, карьеров, – продолжал Вайс. – Больших и малых городов. Донбасс, как и мечтают славные создатели Чёрного моря, превращается в голую степь с редкими хуторами и неглубокими шахтами-копанками. Правда, на севере ещё теплится жизнь в Луганске, основанном на сотню лет раньше, но это уже мелочи. Нет населения – нет сопротивления. Заполучить освободившуюся территорию так же просто, как отнять конфету у ребёнка…
– Это смотря какой ребёнок, – хмыкнул Жорж.
– Если ребёнок ты, а конфета от «Рошен», тогда конечно… – усмехнулся Вайс.
– Тьфу на тебя, – поморщился учёный. – Но теория вполне допустимая. Она мне даже нравится. Убрать этого, как его…
– Хьюза, – подсказал маг-хранитель. – Или Юза. Видишь, ты уже начинаешь забывать. Стирается не только материальный объект, условно называемый Джоном Юзом, но и сама память о нём. Я, например, полчаса стоял перед памятником Юзу и думал – для чего здесь Авраам Линкольн?
– И как с этим бороться?
– Пока не знаю.
– Сделать, чтобы Юз всё-таки родился? – предложил Водопольев.
– Поставить на его место другого человека, – сказал, как отрубил майор. – Личность играет роль в истории, но не может остановить естественный исторический процесс. Любой Иван Кузнецов или Джон Смит может построить здесь завод и основать город. Вас сильно напряжёт, если посёлок будет называться не Юзовка, а Смитовка?
– Меня совсем не напряжёт, – покачал головой Вайс. – Но я не берусь предположить, какие флуктуации хронополя это вызовет. Возможно, тогда мне придётся разговаривать не с майором Тополиным, а с капитаном Березиным, к примеру.
– Ну и пусть! – махнул рукой Жорж. – Даже прикольно.
– Нам лишь бы кастрюленосцев оставить в дураках, – пробормотал помощник коменданта.
– Ладно. Будем прорабатывать и эту версию. А скажи, мосье Жорж, сколько тебе понадобится времени, чтобы собрать достаточно мощный усилитель ментального поля? Нам нужно добить до начала XIX века, как минимум.
Водопольев вздохнул, потупился, но отвечал честно:
– Такой мощности – дней пять. Это при условии, что я переброшу на эту работу всех инженеров и всех техников.
– Пять дней. А завтра-послезавтра процесс обещает стать лавинообразным, и вы даже не вспомните, о чём мы сегодня говорили.
– А ты вспомнишь?
– У меня, в отличие от вас, есть блокнот, куда я записываю все важные дела. Если, конечно, чернила не испарятся с листа.
– Тогда всем думать! – подвёл итог Тополин. – А тебе, товарищ Жорж, ещё и работать! Завтра в десять ноль-ноль встречаемся здесь же.
Вальдемар Карлович гулял по городу. Он любил размышлять на ходу под стук трости по тротуарной плитке. Иногда магу-хранителю казалось, что внешние знаки некоторым образом, не объяснимым рационально, подстёгивают его мысли, уводят от лобового решения на окольные нестандартные пути.
Пустынный бульвар Пушкина. Забитые фанерой и ДСП витрины престижных бутиков и гламурных кафе. Баррикады вокруг ОГА, стоящие ещё с весны. Патрули с нашивками из гвардейской ленты на рукавах. Канонада на севере и юго-западе.
Оставались неясными два момента – кем заменить Джона Хьюза и как это осуществить технически. Собственно, неизвестных в уравнении слишком много, а значит, решать его в явном виде нельзя. Придётся прибегнуть к численным методам. Например, последовательных приближений. Но численные методы всегда требуют много времени, а вот времени-то у Вайса как раз и не было.
Прямо на его глазах растворилось в воздухе общежитие ДонНТУ № 8, известное в народе как «негробанк», и стоящий рядом с ним 11‑й учебный корпус. Через дорогу, на месте Спасо-Преображенского кафедрального собора, уже часа три как раскинулась заснеженная ковыльная степь.
Сгусток злой ауры над студгородком Вальдемар Карлович уловил ещё от перекрёстка. Ненависть, ярость и безумие. С закрытыми глазами они воспринимались как шар багрового пламени, разрываемый антрацитовыми молниями. Концентрированная энергия зла, спелёнатая в тугой кокон синей сетью охранительных чар, скреплённых печатью Жругра.
Маг-отступник, с позором изгнанный из хранителей, считающий себя непризнанным гением современной словесности, Гавриил Гадюкин, он же Гаврила Чернолесцев, он же Джимми Майклов. Когда-то Вайсу довелось выдержать нешуточный поединок с ним. Следовало признать, что сила Чернолесцева, питаемая внутренним безумием, делала его крайне сложным противником для любого мага, чтущего Кодекс. Пеленали свихнувшегося на почве антисемитизма чародея всем миром, а печать накладывала прибывшая аж из Бердичева старая Рива, позднее эмигрировавшая к родне в Хайфу.
Вальдемар ускорил шаги. Не натворил бы непризнанный гений беды. Вскоре ему открылось смешное и вместе с тем удручающее зрелище. Невысокий плотный человечек в распахнутой рыжей куртке и вязаной шапочке набрасывался с молотком на памятник Джону Юзу.
– Понаставили Абрамов! – кричал он с выступившей на губах пеной. – Сионисты! Хабадская хунта! Доколе русскому человеку ходить мимо!
Силёнок и роста Гавриле явно не доставало. Молоток отскакивал от бронзовой груди истукана, оставляя неглубокие вмятины, но Чернолесцева неудачи лишь раззадоривали.
– Не стоять Абрамам на земле русской!
Очевидно, флуктуации хроносферы затронули и его. В больном разуме не осталось места для Джона Джеймса Хьюза, поэтому там возник похожий, как близнец, Авраам Линкольн, чьё имя в данном случае сослужило злую службу, спустив тетиву ненависти записного антисемита.
Редкие прохожие, числом до полудюжины, вмешиваться опасались, наблюдая буйство великого писателя со стороны. Двое увлечённо снимали на мобильные телефоны, предвкушая тысячи просмотров на Ютубе. Хорошо, что крики и звон не привлекли пока внимания патруля. С ополченцев сталось бы дать сперва очередь по ногам, а потом уже разбираться – кто прав, а кто виноват.
Минуту Вайс наблюдал, стоя у подземного перехода, а потом вытащил телефон. Набрал Тополина.
– Фёдорович, вызывай комендатуру к памятнику Юзу. Да, на студгородок. Наш друг Чернолесцев буянит. Только предупреди, чтобы пеленали осторожно. Бережно, как яичко. Завтра тащи его к Жоржу. Там всё объясню. Разъединившись, Вальдемар не отключил по всегдашнему обыкновению телефон, а полез в адресную книгу. Предстояло сделать ещё один звонок.
На следующий день недоумевающий Водопольев принимал целую толпу гостей.
Майор Тополин явился в сопровождении двух бойцов, которые волокли Джимми Майклова, громко мычащего заклеенным скотчем ртом. В эту ночь он замучил криками всю комендатуру и ребята решили проблему кардинально.
Вайс пришёл с высоченным седоватым мужчиной, тощим, как отшельник первохристиан, питавшийся росой и акридами. Лицо его словно вырубил из морёного дуба неумелый плотник. Так мог бы выглядеть истукан с острова Пасхи после артобстрела. Но пугающая внешность маскировала доброе сердце и широкую душу человека, готового в любую минуту прийти на помощь ближнему. Звали верзилу Александр Грей, но ничего общего ни с известным экономистом начала XX века, ни со знаменитой порнозвездой века XXI он не имел. Составлял книги по правилам хорошего тона и христианской добродетели, а в свободное от этого увлекательного занятия время трудился над подготовкой полного собрания сочинений Аркадия и Бориса Стругацких.
Александр скромно молчал. Он ни разу за всю свою жизнь не позволил себе заговорить первым или прервать чью-то речь. За свою исключительную интеллигентность пользовался заслуженным уважением товарищей по союзу писателей.
– Давайте, друзья мои, присядем, – предложил маг-хранитель. – Я изложу мою идею.
Никто не возражал. Усадили, придавив на плечи, даже Гадюкина, который бешено вращал глазами и корчил уморительные гримасы.
– Для начала хотел бы спросить – мосье Жорж, как обстоят дела с усилителем?
– Люди работают, – неласково ответил Водопольев, сплёвывая зубочистку. – Ночь не спали…
– Отвечай на поставленный вопрос, – отчеканил майор.
– Есть отвечать. Общий контур собран, но мощности пока не хватает. На ваши идеи трансформаторов не напасёшься. Не говоря уже о микросхемах.
– Но его хватит, чтобы пронзить пространство-время?
– Тонким лучом – да. Если отразить от ионосферы.
– Достаточно. Теперь, друзья мои, хочу задать вам вопрос. Вы слыхали о проекте «горячая капля»?
Тополин кивнул.
– Напомни вкратце, – буркнул Жорж.
В его устах это было равносильно «впервые слышу».
– Это довольно просто. Проект захоронения ядерных отходов. Бурится глубокая скважина. Несколько километров. В неё сбрасывается обеднённый уран, который уже непригоден к использованию. Когда количество радиоактивного вещества превысит критическую массу, начинается неуправляемая реакция с выделением большого количества тепла. Образовавшаяся «горячая капля» прожигает земную кору, мантию и растворяется в земном ядре, имеющем, согласно гипотезам, термоядерную природу.
– Термическое бурение, что ли? – сообразил Водопольев.
– Практически.
– И чем это поможет нам? – спросил майор.
– Излучатель, сделанный лаборантами Жоржа, сыграет роль пилот-скважины. Задаст направление. Аура нашего дражайшего Гавриила Гадюкина выступит той самой «горячей каплей». Она у него ядрёная, прожжёт время с пространством и ударит в намеченную точку.
– В какую? Помнится, мы ещё не определились с целью для ментального удара.
– А вот и определились, – вмешался Тополин, излагая предложение Вайса так, словно оно было его собственным. – Мы ударим по Вашингтону.
– Ну да! – кивнул Жорж. – Наконец-то твоя мечта осуществится.
– К сожалению, не ядерной боеголовкой и слишком точечно.
– И кто же наша цель?
– Авраам Линкольн.
– Линкольн? Я думал – Обама…
– Отставить шуточки! Мы внедрим в сознание Авраама Линкольна разум нашего друга Александра. Он готов пожертвовать собой ради Донецка.
– Да, – подтвердил, как обычно, немногословный Грей. – Я готов.
– Идеальное сочетание – патриот Донбасса и металлург по первому образованию в теле англоязычного джентльмена, похожего на Джона Хьюза, как родной брат, – добавил Вальдемар. – По крайней мере, на памятник похожий.
– Но Линкольна, кажется, застрелили… – возразил Жорж.
– Это даже к лучшему, – продолжал Тополин. – Не будем мешать америкосам убивать своих лидеров. Саша изучил всю информацию об убийстве, имеющуюся в открытом доступе. Всю ночь сидел. Он внедрится в сознание Линкольна за месяц до того как. Как говорится, предупреждён – вооружён. Думаю, он сумеет сделать так, чтобы убийство в опере было сымитировано и все поверили. А сам же, инкогнито пересечёт океан, явится в Санкт-Петербург, добьётся аудиенции у великого князя и инициирует создание Новороссийского акционерного общества.
– Должен заметить, Александр, – вмешался Вайс, – что некая часть сознания Честного Эйба останется и будет сосуществовать с тобой. Думаю, это не помешает. Знание разговорного английского, законов и политических перипетий того времени только помогут тебе. Но будь готов к постоянной борьбе. Двум людям в одной голове ужиться нелегко.
– Я готов, – повторил Александр.
– Тогда, пожалуй, приступим.
Жорж Водопольев с лаборантами корпел над усилителем ментального поля. Последние штрихи перед запуском. Правда, учёные настаивали на предварительных испытаниях, но Тополин торопил – на войне, как на войне, не до перестраховок.
Майор ещё ночью одобрил план Вайса. Особенно в части использования американского президента. С одной стороны, отсекаются любые попытки Украины повторить финт с Юзом. Как можно воздействовать на прошлое человека, если не знаешь, кто он и откуда. А уж обеспечить строгую секретность в интересах Грея. Он приложит все усилия для сохранения тайны. А с другой стороны, какой щелчок по носу заокеанским инструкторам ВСУ!
Оба засланца ждали своего часа в глубоких креслах. Руки-ноги пристёгнуты ремнями, головы зафиксированы специальными хомутами. Жорж лично просверлил в височных долях Гадюкина два отверстия размером с десятикопеечную монету и вставил туда электроды, от которых тянулись провода к ментальному усилителю, напоминавшему масштабную модель комплекса радиотехнической разведки «Кольчуга», и к присоскам на висках Александра.
Аура мага-отщепенца по-прежнему клокотала ненавистью. Если бы не печать Жругра, магические скрепы разлетелись бы в пыль. Всё-таки силушки ему было не занимать. Такую бы мощь, да на добрые дела.
– Вот как раз и используем, – проворчал Вайс в усы, занимая своё место позади Александра.
– Первый готов? – командирским тоном провозгласил Тополин.
– Первый готов! – мгновение промедлив, ответил Жорж.
– Второй готов?
– Готов! – отозвался Александр.
– Третий готов?
– Готов, – кивнул Вайс.
– Даю нулевой отсчёт! Пять! Четыре! Три! Два! Старт!
Щёлкнул тумблер. Загудели трансформаторы. Вздрогнула и мелко завибрировала сетчатая «тарелка» излучателя.
Собрав силу земли и огня в тонкий, как игла, и прочный, как ванадиевый сплав, хлыст, маг наотмашь ударил по печати. Она пошла трещинами, но выдержала.
Ещё раз!
Получилось!
Сапфирно-синий знак рассыпался. Тут же лопнули и скрепы. Гавриил торжествующе замычал заклеенным ртом, намереваясь разнести всё вокруг, но электромагнитные потоки хитроумного приспособления Водопольева подхватили его безумную силу и толкнули по невидимому коридору-кишке. Так пуля, подгоняемая пороховыми газами, получает ускорение в дульном канале и отправляется в смертельный полёт.
Застонал Грей, выгибаясь в кресле, насколько позволяли путы. Должно быть, не слишком приятно, когда у тебя вот так вот по живому вытаскивают сознание, словно зуб без анестезии. Вайс не объяснил ему, что в теле Линкольна, кроме добровольца Александра и непосредственного хозяина Авраама, поселится ещё и разум Гадюкина. Хотя займёт он там не много места – всего одну треть, Грею теперь предстояла непрестанная борьба не только с американским президентом, но и донецким прозаиком, который считает себя непризнанным гением. Скрывать этот факт было несколько неэтично, но для дела полезно. Узнав правду, Саша мог, чего доброго, отказаться.
Астральное тело Грея напоминало своего владельца. Такое же угловатое, серо-зелёное с некоторой радужной «побежалостью», которая свидетельствовала о мятущейся душе художника слова. Длинные чёрные тяжи, похожие на постромки, соединяли его с аурой Гадюкина.
Вайс слегка подзадорил магической плетью этого унылого скакуна, отстающего от мага-безумца. В доли секунды они умчались по заданному направлению, чтобы отразиться от ионосферы где-то над Атлантикой и, словно пущенная в цель ракета, упасть на Вашингтон.
Вот и всё…
Теперь оставалось ждать результата.
Станут его смелая гипотеза и головокружительный замысел победными или все усилия напрасны?
Вальдемар достал из кармана платок и промакнул усы. Цокнул языком, глядя на алое пятно. В последние годы всё чаще и чаще любое магическое усилие вызывало у него кровотечение из носа. Старость? Или неведомая болезнь?
– А по-моему, это успех, товарищи, – откашлявшись, проговорил Водопольев, кивая на экран сканера хроносферы, за которым сидела улыбающаяся лаборантка Юля. – Хорошо бы отметить!
– Я тебе отмечу, – проворчал майор. – Только попробуй – загремишь в комендатуру, невзирая на знакомство.
– Вот так всегда, – нахмурился учёный и тут же, как ни в чём не бывало, воскликнул: – А как мы узнаем, что у нас получилось?
– Думаю, когда увидим здания, вернувшиеся на свои законные места, – ответил Вайс.
– А возвращаться они будут все сразу или дискретно, как и исчезали?
– Вот ты на этот вопрос и ответь. Ты же научный работник, а я – всего лишь маг-хранитель. Старый, больной и усталый маг-хранитель, которому хочется кого-нибудь огреть тростью, а нельзя…
– Пойди поэтов погоняй!
– Нельзя. Товарищ Щорс запретил рукоприкладство в Союзе писателей.
Покинув подземную лабораторию, Вайс и Тополин оказались в промозглом и сером декабрьском Донецке. Оставался нерешённый вопрос – что делать с лишёнными сознания телами Гадюкина и Грея. Жизнь не оставила их вместе с разумом. Оба могли дышать, есть, пить, справлять естественные надобности ещё много лет. Сколько каждому на роду написано. Человек-растение. Куда их девать? Отправить в хоспис или оставить в лаборатории под наблюдением Жоржа?
Выйдя на улицу Артёма, Тополин довольно крякнул.
– Возвращаются!
Бизнес-центр «Грин-плаза» снова возвышался над окрестными постройками. Точно такой же, как был неделю назад, до исчезновения. Сохранились даже плиты ДСП, замещавшие стёкла, вылетевшие при августовском обстреле.
Они пошли вдоль главной улицы.
Всё на месте!
Гостиница «Централь».
Здание бывшего Минуглепрома.
Филармония и театр муздрамы.
Оперный и Спасо-Преображенский собор.
«Скай-Сити» и библиотека технического университета.
– Получилось! – Вайс от избытка чувств проделал тростью сабельное мулине, напугав стайку студентов, перебегавших проезжую часть в неположенном месте.
– Получилось, – кивнул майор. – Ну, счастливо!
– На связи, если что.
Обменявшись рукопожатием, они разошлись, чтобы и дальше хранить Донецк в меру своих сил и способностей.