У меня был свой маленький офис в бизнес-центре на Казанской и помощница Наташа, ответственная за всякие технические моменты и документацию. Обслуживала я сразу несколько дорогих бутиков, причем занималась не только закупкой товара, но и множеством других вещей, довольно геморройных — например, анализом спроса и оборота, оценкой качества и составлением товарных претензий. Плюс частые командировки и постоянное повышение квалификации. На рынке труда в моей сфере пока еще сохранялось то шаткое равновесие, когда предложение превышает спрос, но высокие требования к претендентам фактически сводят конкуренцию на нет. И все же расслабляться не стоило: подрастали молодые акулки, получившие профильное образование во Франции, Италии и Англии.
Сама я училась в знаменитом миланском Istituto Marangoni, который в свое время окончили такие звезды, как Доменико Дольче и Франко Москино. Точнее, поступила сначала в питерский торгово-экономический институт, а после первого курса перебралась в Италию. Тогда подразумевалось, что буду работать с отцом, у него была своя торгово-закупочная компания и несколько магазинов одежды, обуви и аксессуаров. Но он умер, когда я училась на третьем курсе, а мать, даже не поинтересовавшись моим мнением, поспешила продать бизнес конкурентам. Фактически это стало первым шагом к нашему разрыву.
Знаменитые недели моды в Милане — это вошло у меня в привычку. Не только работа, но и любимые места, встречи с многочисленными знакомыми. Возвращение в те солнечные годы, когда еще была веселой беззаботной Маринкой, обожающей флирт, шопинг и танцы. Та Марина не зависала перед зеркалом, выискивая несовершенства фигуры, не отказывала себе в щедрой порции gelato*, а если коварная итальянская кухня вдруг делала джинсы тесноватыми, просто шла покупать новые. Если отношения не складывались, она не искала мучительно причины в себе, а заводила другие. Ядовитые семена, посеянные в детстве, все еще дремали, дожидаясь подходящего момента, когда можно будет дать всходы.
Отказаться от поездки, пусть даже по уважительной причине, — это был бы именно стресс. Причем мощный, поскольку означал не только нарушение планов, но и удар по сложившемуся ритуалу. И все же я надеялась, что не все так плохо. Что все это паника. В конце концов, грипп намного заразнее, и умирает от него каждый год полно народу. Ну прилетели в Италию пара-тройка туристов с короной, так их же изолировали. Даже если кто-то и успел от них подцепить, это еще не значит, что заболеют все подряд. Во всяком случае, билеты на самолет я купила, гостиницу забронировала, как и места на показах, в том числе и любимого Армани.
*gelato (ит.) — мороженое
=7
— Слушай, ну я не знаю, — Сова закашлялась в трубку. — Я бы на твоем месте не рисковала. Новости каждый день такие паскудные. Хоть телевизор не включай. В Италии твоей уже куча народу заболела. Охота тебе лезть на рожон? Ведь это ж, вроде, не по работе, а просто потусоваться?
— И по работе тоже, — буркнула я. И так не по себе, а тут еще советчики со всех сторон. — Не гони волну, Свет. Во-первых, никакая не куча, всего десяток. Во-вторых, у нас тоже несколько китайцев заболело. И что, теперь из дома не выходить?
Внутренний голос намекнул, что этот десяток — как раз в Ломбардии, куда я отправляюсь. И что где сегодня десяток, через пару дней запросто будет сотня. Или больше. Но я отмахнулась. Паникеров — к стенке!
— Кто знает, — вздохнула она. — Может, и придется. Не выходить. Свекровь у меня врач как-никак. Говорит, это первая предупредительная мера, если что. Карантин по домам. Я вот не знаю, у меня простуда какая-то странная. Может, в Париже эту заразу подцепила. Там тоже китайцев полно.
— Ну хватит сочинять! Ты в Париже месяц назад была, а простуда только сейчас вылезла. Мне другое интереснее. Как тебя не линчевали после той поездки.
— Ну… — Сова хрипло рассмеялась. — Теперь я в семье паршивая овца. Представь, ужас какой — забила на коллективный праздник, уехала в свой день рождения одна за границу. А вдруг не одна? Бедный Бортников, меж двух огней оказался. Но, как говорят, ночная кукушка дневную завсегда перекукует, а ему, по ходу, надоело передергивать.
К счастью, Сова не стала вдаваться в подробности своей интимной жизни, а продиктовала список всяких штук, которых хотела бы из Милана. За этим она и звонила, а вовсе не для того, чтобы попытаться отговорить от поездки. Но как же не позанудничать?
Закончив разговор, я бродила по квартире, не зная, чем заняться. Чемодан собран, такси на четыре утра заказано: единственный прямой рейс отправлялся в семь часов. Перед вылетом мне всегда было как-то нервно. Словно уже на пороге. Хваталась за одно, за другое и ни на чем не могла сосредоточиться. Но сейчас беспокойство подступило намного крепче. И вдруг…
Это всегда наваливалось внезапно. Тревога переходила в сосущую тоску, закручивалась воронкой, затягивала в себя. А там, на дне водоворота, сидело чудовище, урчащее вкрадчиво, но настойчиво, так, что невозможно сопротивляться.
Открой холодильник! Съешь все, что там лежит. Заполни ноющую пустоту в желудке. А потом бегом в магазин. Купи сладкого, жирного, мягкого — такого вкусного. Много всего! И ешь, ешь, ешь! Вдыхай запах еды — так, чтобы текли слюнки. Обволакивай рот вкусом — чтобы каждый рецептор на языке умирал от блаженства. Откусывать, жевать, глотать — вот самое большое наслаждение в жизни. Секс? Ерунда, разве может секс сравниться с едой? С ней вообще ничто не может сравниться! Есть, чтобы жить? Глупости! Жить, чтобы есть, и только так!
Завизжала истошно розовая свинья Пигги, посаженная в холодильник для охраны от несанкционированных набегов. Я давно перестала обращать на нее внимания, но не убирала: пусть себе верещит. Одна из первых заповедей жруна: не держать в холодильнике ничего готового к немедленному употреблению, кроме сырых овощей и фруктов. Никогда не готовить про запас, только на один раз. А сейчас там не было вообще ничего, три яйца и пара пакетов заморозки: перед поездками избавлялась от залежей начисто.
Закрыв дверцу, я приняла волшебную таблетку — мягкий антидепрессант, который обычно используют при панических атаках и тревожных состояниях. В моем случае тоже помогало, если удавалось захватить жор на подступах. Хотя и не сразу. Дожидаясь, пока зайдет, залила кипятком из термопота столовую ложку овсяных хлопьев — в жиденькую несоленую кашу, почти суп. Смаковала по кофейной ложечке, медленно-медленно, дожидаясь, пока лекарство не загонит чудовище в спячку. Приправляя мантрой аутотренинга: я спокойна, я совершенно спокойна…
Все, отпустило. Спи, моя радость, усни, в доме погасли огни…
Сделав несколько глубоких вдохов под открытой форточкой, тщательно вымыла чашку, поставила в сушилку. Сердце еще колотилось об ребра, но уже потихоньку успокаивалось. В ушах звенело, пальцы мелко подрагивали.
Когда это случилось впервые после клиники, где-то месяцев через восемь, удержаться не смогла. Смела все, что было, и остановилась, обнаружив себя на сайте доставки пиццы, где заказала три самые большие. Отменила заказ, когда оставалось только оплатить. Отловила себя на полпути к унитазу. И разрыдалась до истерики. Хотя при выписке предупреждали: так будет. Рано или поздно, но обязательно будет. Булимия неизлечима, как и любая другая наркомания. Можно только продлевать ремиссию правильным образом жизни и купировать приступы.
Тогда я уже вернулась в Питер и жила одна. На следующий день вплотную занялась поиском «дежурного» психотерапевта-коуча. И нашла — сурового кавказского мужчину по имени Автандил, крутейшего специалиста по таким случаям. И страшно дорогого. Тогда он замечательно вправил мне мозги, вывел из штопора и обрисовал перспективы.
«Мари, люди попадают в катастрофы, теряют руки, ноги, зрение, слух, возможность передвигаться. Ты попала в катастрофу. Прими это и научись с этим жить. Никто не виноват. Это произошло. Это болезнь, и она будет с тобой до конца дней. Но в наших силах держать ее в узде».
Тогда он вытащил меня, и мы договорились, что буду обращаться к нему, когда ситуация станет выходить из-под контроля. Когда пойму, что сама не справляюсь. Как к крайнему средству. За без малого пять лет я приходила к нему еще дважды. И вот сейчас, похоже, снова пришло время. Вернусь и обязательно позвоню. Потому что такой приступ — первый звоночек. Пока я справилась, но обольщаться не стоило.
Лекарство срубило не только чудовище, но и меня. Глаза слипались. Поставив будильник на три часа ночи, я легла спать.
=8
— Только одну минуточку, — сказала я будильнику и снова уснула.
И проснулась от сигнала приложения, которое сообщало, что такси у парадной. Вспомнилось, как стремительно одевалась в квартире Ярослава. Вот и сейчас точно так же. Хорошо, что все было собрано. А почистить зубы, накраситься и причесаться могла в аэропорту. Умудрилась еще и в такси подремать, благо водитель попался из неразговорчивых.
Зарегистрировалась я онлайн, чемодан брала в ручную кладь, так что особо не торопилась. Спокойно привела себя в порядок, прошла контроль, побродила по дьютику, не собираясь ничего покупать. До посадки еще оставалось время.
Эпидемические страшилки, похоже, народ не запугали. Толпа у нужного выхода собралась не меньше, чем обычно на этот рейс. Хотя пару-тройку человек в масках я все же заметила. Промелькнуло несколько знакомых лиц — тоже на неделю моды.
Высматривая свободное место, чтобы присесть, я неловко развернулась и наехала колесиком чемодана на ногу темноволосого мужчины в черной куртке.
— Простите, — буркнула машинально и… застыла с открытым ртом.
А вот не надо было вспоминать!
— Спасибо, Марина, — поморщился Ярослав. — Неожиданно. Ты… тоже в Милан?
— Ну если жду здесь посадку, наверно, тоже.
— Может, из Милана куда-то еще, откуда мне знать.
Было видно, что он растерян не меньше, чем я, и пытается это скрыть, но получается так себе. Мы стояли и не знали, куда смотреть, о чем говорить. Я беспомощно озиралась в надежде все-таки найти свободное место и удрать от него, но, как назло, все было забито.