Я молча достала гостевой «Айриш Крим». Сама такое не пила. Снежка тоже отказалась — за рулем. К Димке своему насовсем она пока не перебралась, проводила у него выходные, а на неделе — когда как. Судя по нашему последнему телефонному разговору, притирка у них шла непросто.
Сова щедро плеснула себе в чашку, отпила, и подперла щеку ладонью, пригорюнившись.
— Даже не знаю, как сказать. Работа, дети — это все ладно. А вот страсти-мордасти с сексом… Нет, все нормально у нас с этим. Экстаз, оргазм и все дела. Но нет-нет да и промелькнет: ничего другого в моей жизни уже не будет. Вот и выходит, что одна моя половина хочет прожить с любимым мужчиной до конца дней, а другая вздыхает, что он так навсегда и останется единственным.
— Нет, Свет, вот как хочешь, я этого не понимаю. Когда кого-то любишь, зачем тебе кто-то другой?
— А ты трахалась с кем-нибудь восемь лет подряд, почти каждый божий день с небольшими перерывами на роды? — сощурилась Сова. — Нет? Тогда лучше молчи. На самом деле это грустный момент, бабы, когда страсть уходит. Оставляет вместо себя такую повседневную привычную хотелку. Нет, бывают вспышки, но чаще такое… в штатном режиме. Перепихнулись и уснули. Я его знаю до последней впадинки-трещинки, оха-вздоха. Все, что он в постели может сказать и сделать. Хоть какие придумывай ролевые игры с игрушками и эротишным бельишком. Хоть на уши встань или на люстре повисни. Все равно это уже вариации хорошо знакомого.
— Знаешь, Света, что я тебе скажу? — дышать под маской стало совсем невмоготу, и я высунула из-под нее нос. — Только не обижайся, ладно? Ты замуж вышла за первого же, кто тебя трахнул. С одной стороны, это, может, и хорошо. А с другой, не было возможности понять, что хрен на хрен менять — только время терять. Разумеется, если чувств нет. Поверь, я знаю. У меня мужиков было больше, чем пальцев, — уточнять, каких именно пальцев, только на руках или на ногах тоже, я не стала. — Трещинки-впадинки у всех разные, охи-вздохи тоже, а суть одна: сунул — вынул. Бывает хорошо, даже очень. Но недолго. Потому что этого мало. Без чувств, повторюсь. У тебя сейчас такое, как будто пришла в экзотический ресторан, где меню на сорока страницах, и заказала тазик салата. А к концу ужина сообразила, что объелась, но ничего толком и не попробовала.
— Кто о чем, а Сибирцева о жратве!
— А вот это уже некрасиво, — спокойно заметила Снежка.
— Извини, Марин, — Сова покраснела. — Что-то сорвало меня сегодня.
— Да ладно, — я пожала плечами.
Может, прозвучало и грубо, но я действительно часто проводила пищевые аналогии. Машинально, не задумываясь. У кого что болит, да.
Девчонки посидели еще немного и ушли, забрав миланские пакеты. А я подумала, что Сову в последнее время несет куда-то не туда. И правда что кризис. Не завела бы любовника сдуру. Добавить в жизнь перчику. Только вот не та у нее натура, чтобы сделать это легко, без драмы и последствий.
Постирав маску, я позвонила Наташе, что приеду в офис. Две недели? Конечно, можно и из дома работать, но рехнусь же взаперти!
А утром проснулась от озноба и головной боли. Градусник показал тридцать восемь и три.
=14
— Были в Италии? — с ужасом переспросила тетка из регистратуры. — Подождите секунду.
Отдаленные голоса журчали минут пять, потом мне велено было лежать и ждать врача. Никуда не выходить и, по возможности, ни с кем не контактировать. Ну правильно, а то ж я собиралась погулять с такой температурой!
В ожидании я перечитала весь интернет. Кроме одышки и потери обоняния, обнаружились все симптомы, но те, вроде, должны были появиться позже.
Красота!
Страшно почему-то не было. Ну вот не могла поверить, что это произошло со мной. Наверняка обычная простуда.
На звонок я выползла, держась за стенку, поскольку отчаянно штормило. На пороге стояло существо в белом. Пластиковый костюм, капюшон, респиратор, бахилы и перчатки. Только по голосу и опознала в нем мужчину. Расспросив меня, он послушал дыхание, после чего сразу же протер фонендоскоп антисептиком, попросил покашлять, взял тонкой палочкой мазок из глотки и задумался.
— С одной стороны, барышня, я должен отправить вас в больницу. В инфекционный бокс. Вас по городу уже человек двести таких, подозрительных. А с другой… явных признаков нет, состояние удовлетворительное, живете одна. Давайте договоримся так. Вы подписываете обязательство строго соблюдать карантин и остаетесь дома. Никаких выходов или визитов к вам. Продукты, лекарства — только бесконтактная доставка. Результат теста будет готов… не знаю, когда. Может, через три дня, может, через неделю. Не от нас зависит. Если вдруг появится одышка или температура поднимется выше тридцати девяти, звоните в скорую и докладываете: была в Европе, больна, жду результат теста. И собираете вещички в больницу. Ну а если результат будет положительный — тем более.
После его ухода я совсем приуныла. И даже то, что явных признаков не было, не слишком утешило. Сейчас нет, а завтра возьмут и появятся. Заказав продукты и лекарства с доставкой под дверь, я без конца мерила температуру и нюхала все, до чего могла дотянуться, в первую очередь собственную потную подмышку.
А еще разослала через вотсап и вайбер сообщения всем знакомым, начав с тех, кого видела в Италии. Если действительно подцепила корону, то наверняка в Милане или в самолете на обратном пути. Интернет доложил, что заразным человек становится за сутки до проявления симптомов, значит, там я была еще безопасна. Но все равно поставила в известность. Выпила бальзам сочувствия и перешла к неприятной части программы. Сова и Снежка — вот тех я действительно могла заразить, несмотря на маску. И поэтому не стала писать, а позвонила.
— Дела… — протянула Снежка. — Сочувствую, Мариш. Будем надеяться, что обойдется. Выходит, нам тоже надо на карантин?
— Ну, не прямо уж так. Но, учитывая, что мы виделись вчера, лучше посидеть дома. Пока не придет результат.
— Ясно… Ну что делать, заказов сейчас мало, могу дома работать. Но кое-кто будет огорчен. Хотя знаешь… есть один плюс. Возможно, не придется идти на день рождения к Димкиной… кто она там ему — невестка, золовка?
— Жена брата? Невестка. Снеж, ну ты даешь! По-твоему, лучше ковидла эта самая, чем с родственниками своего парня познакомиться?
— Да нет, конечно, — рассмеялась она. — Но идти-то уже в субботу. А если твой тест еще не будет готов, это вполне нормальная отмаза. Я понимаю, что рано или поздно все равно придется, но пока не хочется. Давай, лечись как следует и держи в курсе.
Поинтересовавшись напоследок, все ли необходимое у меня есть, Снежка отключилась, и я набрала Сову.
— Приплыли, — тяжело вздохнула она. — А я говорила! Ты-то как?
Пришлось повторить все то же самое. Напоминать ее вчерашнюю реплику по поводу маски было лень. Сова побурчала, заявила, что все равно не может сидеть дома и что все это фигня. Но, как и Снежка, потребовала держать в курсе.
Положив телефон на тумбочку, я завернулась по уши в одеяло и начала было дремать, но что-то мешало. Как будто зуд какой-то. Не только тот буквальный, от температуры, когда словно кто-то проводит рукой над кожей, едва касаясь пушка на ней. Еще и другой.
Как ни вертелась я, пытаясь улечься поудобнее, сон так и не пришел. Вздохнув глубоко, дотянулась до телефона и открыла вотсап.
«Привет. Это Марина. Я болею. Взяли тест на корону».
Палец повис над самолетиком. Я вообще не собиралась шевелиться в этом направлении, не поговорив с Автандилом. Так какого хобота, спрашивается?
Две серые галочки. Минута. Две. Теперь голубые — и еще две минуты.
«Можно позвонить?»
Мгновенный, как ожог, ужас. Нет-нет-нет!
Тогда зачем писала?
«Да».
Мигающие точки между двумя цифрами на дисплее. Десять раз. Двадцать. Минута.
Я ждала, но когда телефон зазвонил, вздрогнула так, что чуть не выронила.
— Привет. Как ты?
— Привет. Нормально, — голос дрогнул, сорвался в кашель. — Ну… терпимо. Жду вот. Может, через три дня будет результат, а может, через неделю.
Ярослав долго выяснял, как я себя чувствую и не нужно ли мне чего-нибудь. Девчонки тоже спрашивали, но от него слышать это было намного приятнее, что уж там притворяться.
— Может, чего-нибудь хочешь? Привезти?
— Спасибо! Я же на карантине. Официально. Бумажку подписала.
— А я под дверь положу.
— Спасибо, Слав, — я смотрела в потолок и глупо улыбалась. — Не надо. Все заказала, и продукты, и лекарства.
— Но если что-то понадобится, звони или пиши, ладно?
— Хорошо.
— Я еще позвоню вечером?
— Позвони…
Положив телефон на тумбочку и контрольно понюхав подмышку, я закрыла глаза и тут же провалилась в блаженный сон. Как в детстве, когда мама утром говорила, что у меня температура и в школу я не пойду.
=15
Во сне я ела торт. Столовой ложкой. Здоровенный шоколадный торт со взбитыми сливками. Настоящий итальянский Капрезе с хрустящей корочкой и влажной сердцевиной. С привкусом горького миндаля, пахнущий ликером Амаретто. Причем знала, что безнаказанно могу слопать его одна, целиком. И ничего не будет. Ни в каком смысле. Не осядет на бедрах, не потянет на очередной вираж компульсивного обжорства. Просто получу массу удовольствия — и никакого чувства вины.
Кто-то видит сны, похожие на перепутанные черно-белые картинки. Я — не просто цветные и сюжетные, но еще и затрагивающие все прочее: осязание, обоняние, вкус. Особенность кинестетиков. Иногда здорово, иногда… не очень.
За окном было темно, часы показывали восемь. Вечер? Или уже утро?
Все так же болели горло и голова, нос плотно заложило, а перед глазами, как одно изображение поверх другого, стоял проклятый торт. На голубом блюде с цветами. А на языке все еще держался привкус шоколада, миндаля и ликера. Желудок сжало предупредительным спазмом.
Пингвиньим шагом я добралась до кухни, поздоровалась с Пигги и вытащила из холодильника стаканчик мягкого творога. По вкусу напоминающего зубную пасту. На вид — тоже. В самый раз, чтобы сбить приступ на подлете. Взяла кофейную ложку, самую маленькую, для эспрессо. Выяснила, что все-таки вечер, а не утро, вернулась в постель и медленно-медленно, по ложечке, считая на каждую до тридцати…