ают за очередным бессмысленным фарсом, происходящим на Украине, и это показатель того, что Украина просто больше не интересует их как государство — с ней все предельно ясно. Распад Украины приобретает все более необратимый характер. Донбасс, который кормит всю страну, сейчас имеет гораздо больше связей с соседними областями России (к вопросу об экономике), чем с остальной Украиной. Пока континентальная часть страны занята межэлитными разборками, в Крыму усиливаются сепаратистские тенденции, причем не только в российскую сторону, крымские татары все активнее поговаривают о «братской» Турции. И последняя, которая с того самого момента, как потеряла Крым, ни на минуту не переставала думать о том, как бы его вернуть, даже если не говорит об этом вслух, не упустит удобного случая оттяпать у Украины хрущевский подарок. Сталинские же подарки — Западную Украину, Южную Бессарабию и Северную Буковину со временем вернут себе Польша и Молдова. Население западноукраинских областей, уставшее от бесконечного и бесперспективного противостояния с востоком страны, все чаще посматривает на Польшу, как на спасительницу «европейских» украинцев от восточных «варваров», а на националистических львовских сайтах активно обсуждается тема получения жителями западных областей второго польского гражданства. В свою очередь Польша в последнее время проявляет довольно активный интерес к этому региону: сегодня она пытается вмешиваться в приднестровское урегулирование (видимо, стремится занять место Украины на этом славном поприще), а завтра начнет раздавать паспорта западным украинцам с не меньшей интенсивностью, чем это делают румыны у нас в Молдове. Кстати, жители Южной Бессарабии и Северной Буковины, согласно последним исследованиям, не без удовольствия смотрят на перспективу поменять украинское гражданство на молдавское, правда, с той точки зрения, что Молдова, де, скоро станет частью Румынии, которая, в свою очередь, является членом ЕС. Еще один сталинский подарок — Закарпатье, оторванное в свое время от Чехословакии — так же с самого начала существования независимой Украины является одним из самых проблемных для нее регионов. Русины тоже не прочь отколоться от «матери городов русских», правда, не знают пока, к кому примкнуть. Но надо полагать, что и на этот кусок со временем найдется свой рот. Таким образом, мы видим, что от Украины в лучшем случае остается Киев с несколькими центральными областями. И на этом фоне особенно забавно слышать заявления украинских экспертов, когда они тоном граждан империи, пребывающей в кризисе, но не утратившей своего величия, с усталым раздражением констатируют, что, вот, де, уже «даже Молдавия» намеревается предъявить нам претензии. И этот «украинский империализм», на самом деле, генетически не украинский даже, а советский, ибо является следствием советских подарков и советского типа мышления (УССР, как известно, исправно поставляла в центр управленческие и партийные кадры). В киевских кабинетах до сих пор сидят советские стратеги, которые под истеричные вопли о «голодоморе», о «сталинском этноциде» и необходимости преодоления советского наследия, цепляются за это наследие зубами и всеми конечностями. Поэтому настала пора избавить Украину от советского территориального наследия, доставляющего ей столько хлопот и головной боли. Это будет для нее гуманитарной помощью. И Молдова внесет свою скромную лепту.
Какое место в вашем проекте вы отводите Приднестровью?
Здесь я солидарен с другими авторами Moldovatoday.net — Приднестровье необходимо признать, и Молдова должна сделать это первой. Приднестровье для Молдовы — проклятая земля, Бермудский треугольник. Продолжать претендовать на него — это значит и дальше затягивать Молдову в геополитическую воронку, в результате чего наше государство просто исчезнет с политической карты мира. Хочу отметить, что под «собиранием земель» Великой Молдовы я подразумеваю возвращение лишь исконных, исторически принадлежавших нам территорий, а земли по ту сторону Днестра никогда, за исключением советского периода нашей истории, не принадлежали Молдове. И те усилия, которые Молдова так безуспешно и бездарно прилагает для возвращения Приднестровья, следует направить на возвращение наших земель. В данном случае, Молдове, как и Украине, следует избавиться от советского наследия.
Исходя из ваших последних публикаций, вы разделяете идею преобразования Республики Молдова в конфедерацию Молдова-Гагаузия, и даже готовы видеть во главе этого образования башкана Гагаузии Михаила Формузала. Это так?
Да, иного выхода из внутриполитического кризиса я не вижу. Более того, если не сделать этого сейчас, то, пока еще, автономистские устремления Гагаузии очень скоро превратятся в откровенно и радикально сепаратистские. Гагаузия просто последует за Приднестровьем, и произойти это, на мой взгляд, может уже до конца текущего года. Молдова в ее новом качестве — «моста» между Россией и Западом — должна, прежде всего, быть нейтральным, стабильным и демократически развитым государством, более того, быть примером развитой демократии, если не для ближайших западных, то, во всяком случае, для восточных своих соседей. А федеративное или конфедеративное государственное устройство, на мой взгляд, как нельзя лучше способствует как внутренней и внешней стабилизации, так и демократизации и самого государства, и социума вплоть до каждого гражданина. Что касается Формузала, то я не являюсь ни его поклонником, ни последователем, и так же я не являюсь сторонником того, чтобы пост президента будущей конфедерации Молдовы и Гагаузии занял гагауз. Но в данном случае нам следует исходить из имеющихся реалий, а они таковы, что альтернативы Формузалу, во всех смыслах и качествах, среди ныне действующих молдавских политиков нет. И с учетом того, что преобразование РМ в конфедерацию должно произойти в самое ближайшее время, то выбирать на сегодняшний день больше просто не из кого.
8.2007
Флориан КраскоМолдавская нация и русский язык
Традиционно само понятие «молдавский национализм» воспринимается на постсоветском пространстве преимущественно негативно. Ассоциативный ряд, возникающий в сознании обывателя, слышащего эти два волшебных слова, рисует нечто вполне пещерное, навевая воспоминания о попытках запретить смешанные браки и убийствах людей, говорящих на другом языке. Благодаря действиям тех, чьи имена в результате тотального недоразумения стали ассоциироваться с молдавским национализмом — я имею в виду членов Народного Фронта девяностых — в восприятии большинства простых постсоветских людей молдавский национализм оказался полностью вытеснен простым румынским нацизмом. В результате молдовенизм потерял практически всю русскоязычную аудиторию.
Проблема русского языка в Молдове носит принципиально иной характер, нежели в ряде других государств — продуктов распада СССР, столкнувшихся с необходимостью создания новых наций. Прагматичные румынские политики неоднократно внушали нам мысль об опасности русского языка как средства повышения влияния России в регионе. Выражая согласие с тем, что тот или иной язык (английский, немецкий, русский, любой другой) действительно может представлять собой фактор культурного влияния, все же хочется обратить внимание на то, что это утверждение верно лишь для тех случаев, когда нация не обладает той совокупностью черт, которая делает ее собственно нацией — общностью политических и экономических интересов, наличием единых культурных кодов, и, что не маловажно, единой истории.
Вытеснение русского языка из Молдовы привело лишь к тому, что русскоязычные (или, как их у нас называют, русофоны) отказались от поддержки национально ориентированных сил. Скажу больше — отрицание русского языка привело к размыванию самих этих сил, сосредоточившихся на заведомо ложных ориентирах. В процессе языковой борьбы вдруг выяснилось, что главная угроза национальной идентичности молдаван исходит совсем с другого полюса. Этнических русских в Молдове нынче немного, их политическое влияние минимально. А молдавская нация, несмотря на все проблемы — часть реальности.
Нормальным представляется то, что русский язык является проблемой, к примеру, для Украины. Украинское государство — едва ли не самый трагичный политический проект нашей эпохи. Задуманный как государство-нация, он испытывает постоянные проблемы, природа которых заключается в том, что украинская нация не может создать государство в тех пределах, в которых она желает существовать. Между жителями восточных, а, по большому счету, и центральных регионов нынешней Украины, и жителями нынешней России, нет заметной культурной разницы. Из-за этого существование Украины как национального государства оказывается неоправданным — если нация до сих пор не сложилась, то как может сложиться государство, существующее во имя этой нации? Киев прилагает все усилия для того, чтобы жители Украины осознали себя украинцами, именно с этим связаны гонения на русский, пропаганда мовы и прочая, и прочая.
В отличие от украинской нации, нация молдавская родилась не в девяностых годах прошлого века, а лет эдак на семьсот пораньше. Молдавская нация — это реальность, игнорировать которую невозможно. Проблемы нашей национальной идентичности во многом искусственны — они кроются, прежде всего, в политической и экономической слабости нынешнего молдавского государства. Да, сегодня само существование молдаван находится под угрозой. Но эта угроза абсурдна — ведь молдавской нации не надо формироваться, она прошла этот процесс много веков назад. Просто внешние силы заставили нас поверить в то, что нам лучше быть кем угодно другим, только не теми, кем мы являемся. Если украинское государство нынче живет без своей нации, то молдавская нация нынче живет без своего государства.
Кризис имеет свои пределы. Государственное строительство, формирование национально ответственной власти — это, наверное, все, что нужно молдаванам, чтобы навсегда забыть о кошмаре румынизации. Молдавская нация может быть двух- или даже трехязычной, проблема заключается вовсе не в языке. Проблема заключается прежде всего именно в характере государства.