Обыграл кого-то из уголовников, его чуть не посадили из-за этого на перо, но он всё вернул и предложил отработать. В итоге стал засылать блатным долю, кого-то обыгрывал на заказ, становился всё более полезным. Вот и пошёл на повышение. Сейчас он администратор закрытого клуба «Шанса», больше не банкует сам, а следит за игрой и за всем остальным. Правда, в кабинете он у меня тогда сидел не из-за своей работы, а по другому поводу — убийство.
— Вот и Татарин, — Денис сразу преобразился, снова превращаясь в наглого и поддатого папенького сынка. — Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке, — он засмеялся, процитировал фразу из недавно вышедшего «Брат».
Татарин тоже засмеялся и сел за стол. Но судя по его взгляду, его эта шутка до смерти достала.
— Лёха, — представился я развязным приблатнённым тоном.
— Николай, — назвался Татарин немного тонким голосом.
— Колян, в рот тебя чих-пых, — Денис засмеялся, цитируя теперь уже Шуру Каретного.
Татарин снова засмеялся, хотя недобро сощурился. Но, похоже, он привык, что гости вытирают об него ноги, и никак не возмущался.
— Мне тут Ден нашептал, — сказал я, — что у вас тут по-крупному в картишки перекинуться можно.
— У нас входная ставка высокая, — Татарин холодно улыбнулся и добавил тоном заговорщика: — Пять тыщ баксов.
— Да без базара, чё, думаешь у меня столько нету? — я полез под пиджак.
— Да не сейчас, — он отмахнулся и достал из кармана стопку карточек. — Вот, это надо показать охраннику, а Денис Ильич знает, куда идти.
Карточки золотого цвета, на которой ничего не было, кроме горизонтальной черты и слова «Шанс». Татарин вписал моё имя и фамилию над чертой.
— Надо две, — я поднял средний и указательный палец. — Ещё охранник со мной придёт, он деньги мои носит, в натуре. Давай сделаем, Колян, Константин Лёвушкин это, впиши.
— Нежелательно, — проговорил Татарин, покосившись на меня.
— Ничего-ничего, он там посидит, книжку почитает, хе-е. Играть не будет, отвечаю.
— Ладно, — нехотя согласился он и вписал.
— А теперь, — я переглянулся с Денисом. — А теперь серьёзно, Татарин. Надо будет разыграть сценку. Придёт один человек, тоже захочет поиграть…
— Погоди-погоди, — засуетился Татарин и начал подниматься. — Я и так два билета…
— Не мельтеши, посиди, — я с силой усадил его на место. — Ты послушай сначала, тебе же выгодно будет. Повторяю, надо будет разыграть сценку. Детали позже, а пока вкратце. Мы с Денисом придёт, начнём проигрывать деньги по-крупному, ты это проконтролируешь. А потом начнём отыгрываться… чтобы ты не пугался, говорю заранее. И вот тот человек должен проиграть в итоге всё, что у него есть.
— Чего? — возмутился он. — У нас репутация. Ты чё, всерьёз думаешь, что можешь…
— Тише, еду несут, — тихо сказал я. — И только вякни мне тут.
Татарин с удивлением оглядел нас обоих, будто увидел впервые. Но теперь и я звучал не как местный приблатнённый, да и у Хирурга взгляд изменился, стал яснее, но жёстче, опаснее, будто он целился.
Улыбающаяся официантка Ксения принесла нам пива в высоких запотевших бокалах, а на большой тарелке лежали порезанные куски ржаного батона, покрытые разными начинками, от икры до паштетов, всё это приятно пахло.
Официантка отошла, мы поулыбались ей, а после снова уставились на Татарина зверскими взглядами. Тот поёжился.
— Тебе же выгодно будет, — продолжил я. — Он будет проигрываться, всё подряд ставить. Половину бабла себе заберёшь, а поставит он много. Может, даже свой «Мерс» продует. У вас же там есть барыга, который покупает тачки по дешёвке.
— Мерс? — Татарин выпучил глаза. — Так это…
— Погоди, — я снова усадил его на стул, а то вскочил. — Ты о деньгах думай… и о том, что закопано за литейным цехом разорённого Машзавода.
Он замер, будто его парализовало, только рот открывался, как у выброшенной на берег рыбы. Побледнел он так, будто сейчас вот-вот упадёт в обморок, но удержался.
— Договорились? — я похлопал его по плечу. — Я тебя сегодня проинструктирую, ты нам поможешь, а тебе от этого даже кое-что от этого перепадёт. Главное — помалкивай, зато если будешь паинькой, то успеешь перезакопать свой клад, чтобы никто не нашёл… Что решил, Татарин?
— «Шанс» всегда работает честно, — он сглотнул и вытер вспотевший лоб рукавом. — Бывает, что кто-то проигрался, но потом отыгрывается. Редко, но бывает. Правда, камеры же там смотрят за всем…
— Ну, разве ты это не проконтролируешь? Давай, всё в твоих руках.
— Всё будет как надо, — наконец сказал Татарин.
Он вздохнул и на ослабевших ногах пошёл от нас подальше.
— А что там закопано? — спросил Денис, с удивлением глядя на него.
— Не что, а кто. Брат его, который в федеральном розыске, все думают, что он в Грецию сбежал, а он в родном городе мёртвый лежит. Не поделили с ним что-то по пьянке, он его по черепушке ударил молотком и убил, ещё в 95-м. И самый прикол — брат-то у него из золотореченских был. Тут и менты за такое искать будут, и братки не пожалеют, когда узнают. Так что молчать будет.
— А откуда ты знаешь?
— То есть, остальное из того, что я знаю, тебя не удивляет? — я рассмеялся.
— Да всё ещё охреневаю! — признался он. — Это сколько же ты данных перелопатил, Батя?
— Много…
Помню, как мы нашли один скелет, идентифицировали по зубам и травмам (он отморозил половину пальцев на ногах ещё в детстве), вызвали на допрос его брата Татарина, как ближайшего родственника, и тот сразу во всём сознался. Вот только тело мы нашли на даче Татарина, а до этого оно лежало на территории Машзавода.
Но Татарин перепугался, когда у завода появился новый владелец. Подумал, что производство возобновится и его брата найдут, вот выкопал кости и перевёз их к себе на дачу. Там-то останки и нашли в 2005-м, совершенно случайно, когда работали по другому делу.
А лежали бы кости на старом месте, никто бы их и не нашёл. Завод ведь так и не запустили, из него вывезли ценное оборудование, потом вообще закрыли, а на его месте начали строить торговый центр. Всё разрушили, кроме старого литейного цеха, где труп и покоился.
Значит, перенесёт кости раньше, но в итоге всё равно попадётся. Неважно, мне он нужен для другого…
С местом засады вопрос решён, теперь надо заманить туда цель. По-прежнему выход на Веселовского был только через Иванова. Один раз полковник ФСБ передал Веселку про стрелку на территории заброшенного кафе. Там, формально, стрелка была, так что Веселовский поверить должен. Ну и надо обсудить, что с этими «рыбаками», которые пасли Некрасова, вопрос тоже серьёзный…
На работе Иванова не было, как и дома, но его сын, гонявший мяч во дворе, сказал, что у бати сильно заболел зуб, и он пошёл его выдирать. Похоже, крепко прижало, раз не смог терпеть и пришлось идти.
Учитывая, что получки у чекистов в это время совсем низкие, из-за чего они массово идут в налоговую полицию или в службы безопасности всяких банков, вряд ли Иванов отправится в дорогую частную клинику, у него нет денег на это.
Полноценного ведомственного госпиталя в городе так и не построили, есть только медсанчасть, но там нет ни одного стоматолога. Скорее всего, Иванов договорится и направится в областной военный госпиталь, не ехать же ему со своей проблемой в другой регион. В обычных больницах у стоматологов слишком большие очереди, а у военных работают хорошие зубодёры.
Вход в госпиталь не охраняли вообще, я спокойно прошёл внутрь, думая, что внешне он ничем не отличается от обычной больницы, разве что врачи любят поорать, а многие пациенты носят военную форму или одинаковые синие больничные пижамы. Многих из них заставляют убираться на территории — солдаты срочной службы же.
Бледного Иванова я встретил в стоматологическом отделении. Заметив меня, он тут же собрался и приосанился, стал сидеть с таким видом, будто зуб у него и не болит. Свою слабость при посторонних он точно не покажет. Хотя видно, как ему неуютно. Здесь и запах, которым всегда несёт рядом со стоматологическими кабинетами, и сводящий с ума жуткий визг свёрл, который раздавался из-за закрытой двери.
— Вот незадача, Валентин Сергеич, — сказал я, усаживаясь рядом. — Не повезло тебе, сочувствую.
— На работе говорят, — глухо проговорил полковник, — садани сто грамм — пройдёт. Да вот не помогает.
— Сто грамм, а не триста, или сколько ты там употребил. Но ничего, — я полез в карман пиджака, — сейчас в кресле стоматолога все боятся боли, а потом будут бояться цен. Держи, вот!
— Это что такое, Коршунов? — Иванов покрутил в руках кассету, но тут же догадался. — То, что было в ячейке?
— Перехватили то, что было, пока налётчик ехал из банка в другое место, — неопределённо сказал я. Детали ему знать не нужно.
— И это всё, что там было? — с сомнением спросил он. Если бы не зубная боль, он бы говорил наглее.
— Ещё бумаги, но у меня ксерокса нет, чтобы размножить, — усмехнулся я.
Про деньги не упомянул, и бухгалтерию ещё не всю изучили, вдруг, наткнусь на что-нибудь интересное. Пусть пока у меня полежат. Там и разгадка может быть на того, кто отправил слежку за Некрасовым.
— Будут тебе бумаги, — отмахнулся я и показал на кабинет. — Тебе долго ещё?
— Вот после ветерана пойду, — он показал на дверь.
— Плёнку посмотришь, обсудим, как использовать. Сразу скажу, что после этого Веселовский — отработанный материал, но с него его ещё можно много чего выжать напоследок.
— Ладно, — Иванов посмотрел на открывшуюся дверь кабинета, откуда вышел дед в военной форме с медалями на груди. — Скоро вернусь.
Он сжал кулаки и решительно пошагал внутрь…
Я ждал в машине напротив ворот. Мрачный полковник вышел, огляделся и уселся в мой «марковник». В салоне сразу запахло больницей.
— Зуб вырвали, — он говорил немного невнятно. — Два часа теперь есть нельзя.
— Ну ничего, до ужина ещё время есть. Ладно, Сергеич, дай расклад по слежке.
— За кем? — Иванов нахмурил брови.