В такой обстановке церкви нужна была мишень, по которой было бы удобно сосредоточить огонь. Много было выступлений против протестантов, против «восточных схизматиков», против деизма и материализма, против идеологии и практики Французской буржуазной революции. А история шла своим чередом. И нужно было продолжать воевать. С кем? Масонство в глазах церковников воплотило в себе чуть ли не всех идеологических противников папства. В силу своей законспирированности, неопределенности масштабов распространения и действительного влияния, абстрактности и туманности своего учения масонство больше всего годилось для роли всеобъемлющей мишени. Можно было зачислить в масоны всех врагов папства, будь то протестанты или атеисты, французские антиклерикалы или немецкие последователи Бисмарка с его культуркампфом. А масонство в качестве объединяющего центра и символа всего антикатолического можно было изобразить в самом страшном и чудовищном свете: как воплощение дьявольского начала во Вселенной, как культ самого Сатаны. Одним махом наносился, таким образом, удар по всем силам, противостоявшим папству.
Почти с самого момента возникновения масонства Ватикан не перестает обрушивать на него свои громы. С буллами и энцикликами, обращенными против него, выступали папы в 1738, 1751, 1821, 1829, 1832, 1846, 1849, 1854, 1863, 1864 годах. После первой папской антимасонской энциклики 1738 года был издан специальный эдикт, которым осуждались на смерть все виновные в следующих деяниях: 1) состоящие в масонских ложах; 2) побуждающие кого-нибудь вступать в ложу; 3) сдающие в наем масонам помещения для их собраний. Когда в 1789 году знаменитый авантюрист Калиостро основал масонскую ложу в Риме, он предстал перед судом инквизиции и был бы неминуемо сожжен на костре, если бы не принес полного покаяния и не отрекся бы навсегда от масонства. За это милосердная Христова церковь заменила ему смертную казнь пожизненным заключением, которое окончилось через шесть лет в связи со смертью виновного.
Папа Пий IX, предшествовавший на престоле «партнеру» Таксиля Льву XIII, был очень активен в борьбе против масонства. В публичной речи, произнесенной им в 1865 году, он заявил, что все войны и восстания, все «смуты», потрясавшие в последние столетия Европу и причинявшие вред церкви, — дело рук масонов. В «апостольском послании» 1873 года он писал: «Всякий, кто знаком с духом этой секты (масонской. — И. К.), под каким бы наименованием она ни скрывалась, не должен сомневаться в том, что нынешние тяжелые для церкви времена обусловлены злостной деятельностью этой секты. Это не что иное, как синагога Сатаны». Во Франции в ответ на это папское заявление было организовано специальное антимасонское братство. Тот же папа не замедлил издать еще один документ (бреве[2] 1875 г.), заполненный самыми чудовищными обвинениями в адрес масонства. И наконец, следующий папа, Лев XIII, в апреле 1884 года выступил со знаменитой энцикликой «Humanum genus», побудившей Таксиля к «своеобразным» действиям.
«Все человечество, — провозгласил папа, — делится на два противостоящих один другому воинствующих лагеря. Один представляет собой царство божие на земле, это подлинная церковь Христова. Второй — царство Сатаны». Воплощением и средоточием этого царства Сатаны является «широко распространенное и крепко организованное общество людей, именуемых свободными каменщиками». Нравы здесь такие, что, если один из его членов выдаст какую-нибудь тайну, хранимую обществом, или откажется выполнить какое-нибудь приказание, он подлежит смертной казни. Основная задача, которую ставят перед собой масоны, заключается в искоренении всякой религии, особенно католической. Дальше туманно, но очень страшно говорится о сумасбродных и ужасных поступках масонов, о позоре и преступлениях, с которыми связана вся их деятельность, о духе ненависти и мести богу, которым пропитан Сатана и который находит свое воплощение в деяниях масонов. Что же предпринять порядочным католикам?
Во-первых, сорвать маску, которая скрывает истинное сатанинское лицо масонства, и показать это лицо миру. А во-вторых, молиться «заступнице нашей, победительнице дьявола с момента своего зачатия деве Марии», а также «князю духов небесных, победителю адского могущества архангелу Михаилу». Молитв по таким авторитетным адресам, вероятно, было бы достаточно, если бы они возносились даже только от лица одного лишь непогрешимого папы. А «сорвать маску» — значит сделать все для того, чтобы скомпрометировать масонство в глазах как можно более широких масс и, если удастся, навлечь на него государственные репрессии, В отношении молитв помощь Таксиля католической церкви была не так уж нужна. Что же касается срывания маски, то, когда он предложил ей свои услуги в этом отношении, его встретили объятиями и благословениями. Он имел возможность туманные обвинения по адресу масонов, фигурировавшие в папской энциклике и подобных ей документах, облечь в плоть и кровь реальных фактов. Правда, эти факты надо было выискивать в литературе, выдавая за наблюдавшиеся им самим, а главное, высасывать из собственных пальцев, но и то и другое Таксиля особенно не затрудняло.
8
В то утро, когда поступили в продажу «Братья трех точек», нунций пребывал в своей загородной резиденции и находился в приподнятом, даже торжественном настроении. Он прогуливался по саду с бревиарием в руках и с наслаждением вдыхал запах увядающей листвы. Несколько дней назад он отправил в Рим пять экземпляров книги Таксиля, из них один — прямо папе. Теперь оставалось ждать отклика от его святейшества. У нунция были основания полагать, что этот отклик будет одобрительным и благосклонным. Но… не слишком ли круто замешено тесто?
Именно так считал епископ Граши. Вечером того же дня он сидел в кабинете нунция и молча, опустив глаза, перебирал четки.
— Вы обеспокоены чем-то, дорогой монсеньор? — ласково спросил нунций.
— Признаться, да, ваше высокопреосвященство. — Епископ не сразу поднял взор на своего высокопоставленного собеседника. — Дело в том, — продолжал он, осторожно подбирая слова, — что, может быть, господин Пажес слишком низко оценил состояние умственных способностей своих читателей…
— Что вы имеете в виду, монсеньор?
— Некоторую преувеличенность, может быть, кажущуюся, я бы сказал, подчеркнутость его описаний и сообщений. Мы, конечно, знаем, как мерзостно франкмасонство. Но, выходя за некоторые пределы, даже истинное изображение может терять черты правдоподобия…
— Вы находите в книге Таксиля что-нибудь неправдоподобное? Или, может быть, неистинное?
Ждать ответа нунцию пришлось долго, ибо епископ молчал. Потом он тонко улыбнулся:
— Вашему высокопреосвященству хорошо известно, что, когда Пилат спросил у господа нашего Иисуса, что есть истина, он не получил ответа… Что же касается правдоподобия, то не скрою от вас, отец мой, что многие детали описаний и сообщений господина Таксиля могут вызвать у читателя сомнения и даже неприязнь.
— К кому?
— К автору. А значит, и к церкви, если мы, ее деятели и иерархи, громогласно выразим свою солидарность с ним…
— Вы полагаете, монсеньор, что нам следует оставаться в стороне?
— Не беру на себя смелость высказывать какие-либо категорические суждения на этот счет. Мудрость вашего преосвященства в них не нуждается…
Нунций начал сердиться. Скептик епископ портил ему настроение и вселял сомнения относительно благополучного исхода предпринятой операции. Не хватил ли, в самом деле, через край этот проходимец Пажес? Но ведь епископ не говорит ничего членораздельного!
— Может быть, брат мой, вы укажете мне те места книги, которые вызывают у вас наибольшее беспокойство?
— Боюсь, что читатели не поверят истинности эпизодов с убийством обритой овцы, с обрядами мопсов, не поверят формулам заклинаний…
Нунций стал перелистывать лежавшую перед ним книгу. Епископ показал ему места, о которых упоминал.
— Хорошо, дорогой мой друг, — сказал он, — перечитаю это явно благочестивое и, главное, благонамеренное произведение. Самое же важное — я сразу послал его в Рим. Надеюсь, что через одну-две недели мы узнаем о том, как оценил труд Таксиля его святейшество.
Когда епископ ушел, нунций углубился в книгу. Он читал ее всю ночь с большим интересом, временами смеялся и испытывал явное удовольствие, временами хмурился и начинал озабоченно ходить по комнате. Сомнительные места, указанные епископом, оказались довольно курьезными.
Внушительно и страшно выглядел описанный Таксилем обряд с овцой. Принимаемого в ложу по рангу «Кадош» вводят в темную комнату, где из угла слышатся стоны человека. Он должен подойти к этому углу, нащупать связанную фигуру живого существа, якобы издающего эти стоны, и заколоть его кинжалом. Делает он это в уверенности, что по приказу руководителей ложи приводит в исполнение смертный приговор над изменником, выдавшим ее тайны. На самом же деле он закалывает обритую и связанную овцу.
Менее зловещим, но достаточно несуразным и противным был обряд принятия женщины в масонскую ложу «мопсов». Когда соискательница входит в комнату, где должна состояться церемония, она видит там мужчин и женщин — членов ложи, — бегающими на четвереньках и изображающими мопсов. Она провозглашает свое намерение также вступить в эту собачью корпорацию. Происходит проверка того, в какой мере она обладает нужными для этого данными, в частности, она высовывает язык, который ощупывается экспертами. Завершается церемония довольно неэстетично — обрядом целования новым членом ложи зада одного из мопсов. В другом месте нунций прочел в книге Таксиля об обряде целования зада козла. Это, впрочем, его не удивило, описаниями подобных церемоний, без которых не обходятся якобы шабаши ведьм, заполнены многие средневековые труды по сатанологии. «Неплохо, — подумал ди Ренци, — это связывает масонский культ с поклонением Сатане непосредственно и наглядно».
Обнаруживались в живописуемых Таксилем обрядах и несколько бессмысленные, с точки зрения нунция, элементы. Вновь принимаемому предлагается вопрос: «Каков цвет треугольника?» Ответить на него он, конечно, не может. Тогда ему разъясняют, что это просто «самый красивый цвет — цвет равенства». Нунций счел этот пассаж несколько глуповатым и в таком своем качестве не совсем правдоподобным: «Не такие уж они в самом деле дураки! Вероятно, все же придумал Пажес…» Много размышлений вызвал у его высокопреосвященства приведенный Таксилем текст заклинания, которым масоны призывают духа преисподней: «Гемен-Этан! Гемен-Этан! Гемен-Этан! Эль-Ати!.. Титеип… Азиа!.. Гин!.. Теу!.. Минозель!.. Ахадон!.. Ваи!.. Ваа!.. Эйе!.. Ааа!.. Эйе!.. Эксе!.. А!.. Эль!.. Эль!.. Эль!.. А!.. Гы!.. Гау!.. Гау!.. Гау!.. Гау!..» «Очень уж бессмысленно, — рассуждал сам с собой нунций ди Ренци, — но что-то в этом есть такое… Пожалуй, пригодное и впечатляющее: в царстве Сатаны могут говорить и так, проверить это нелегко, а страх нагнать можно… Кое-кто не поверит, а другие не усомнятся. И может быть, вторых будет больше, чем первых».