Волков ЮрийГАДЁНЫШ
Утречко выдалось славное. Теплое, тихое, ясное, ласковое. Слышно было, как над метёлками гиацинтов жужжат пчёлы. Кошка дремала, блаженно развалившись на крыльце.
А вот техника, увы, подвела. Вакуум-насос на доилке сдох и две коровы пришлось выдаивать вручную.
Отправив свой маленький гурт в стадо, Антон отвинтил насос с тележки и, устроившись на уличном столе под навесом, разобрал его, чтобы выяснить причину.
Уплотнение полетело. Вот, зараза.
Он поднялся с лавки и уже навострился к гаражу — взять старую автокамеру, чтобы вырезать прокладку, когда в лесу, со стороны заброшенных силосных ям, полыхнуло белое зарево. Через пару секунд грохнуло.
Антоха остановился, напряжённо, с опаской глядя в сторону взрыва. И тут дверка сарая, где хранились дрова и уголь, задёргалась. Закрыта она была снаружи на задвижку и там, вообще-то, никого не могло быть. Но кто-то настойчиво толкался изнутри.
Собака? Лиса? Потом мелькнуло — может, упаси Боже, медведь?
Подойдя к дверке, он слегка, на пробу, стукнул по ней кулаком и прислушался.
Изнутри донеслось слабое: — Тоша, это ты? Тоша, открой мне.
Антон рванул щеколду и распахнул дверь. Таня, Антохина жена, стояла бледная в сумерках сарайчика. Глаза её, расширенные от испуга и недоумения, обшаривали мужа, двор, дом. Она покачнулась и тихо пожаловалась: — Тошенька, что-то мне плохо.
И упала…
Подхватив супругу на руки, Антоха быстро понёс её в дом, спрашивая по дороге: — Танюша, что с тобой? Танечка, да как ты там оказалась-то?
Ответов не было. Совсем сомлела бедная.
Уложив Танечку на диван в зале, мужик метнулся на кухню, к шкафчику с медикаментами, за нашатырём. Когда возвращался через прихожую к отключившейся жене, входная дверь скрипнула и дом вошла Таня с ведёрком ягод. Она с утра, пока прохладно, за баней малину обирала.
Антон оцепенел.
А Таня сняла калошики, обула тапочки и деловито пошла с ведром на кухню.
— Тоша, там, в лесу, что-то как бахнуло. Я сразу домой. Что-то мне не до малины стало. Испугалась… Ребятня наверно хулиганит.
Антон заглянул в зал. На диване лежала жена без чувств. Он посмотрел на кухню, на вторую жену и прошептал: — Твою мать…
Таня обиделась. Возмутилась: — Тоша, ты что ругаешься?
Антоха осторожно спросил: — Таня, как ты себя чувствуешь?
— Нормально я себя чувствую. А что случилось?
— Да вот… — Антон не знал, что и сказать: — Случилось кое-что. Иди-ка сюда.
И повёл жену в зал.
Татьяна строго глянула на него.
— Не поняла! А это кто? И почему на ней мой халат? Она что — спит?
— Нет, Тань, ей плохо стало. Ты уж посмотри её как медик.
Таня всю трудовую жизнь проработала в ЦРБ, в реанимационном отделении, сначала сестрой, потом старшей медсестрой. Каждый день Антон её возил на своей девятке за восемнадцать километров в райцентр.
Он и сам там работал, главным инженером в совхозе. Ушёл сразу, как только перестали платить.
А Таня уволилась только тогда, когда её зарплата перестала окупать стоимость израсходованного на поездки бензина. Но для неё нашлось место в деревенском фельдшерском пункте. Так что теперь Танечкина служба находилась рядом с домом, прямо через дорогу.
Вторая Таня подошла к Тане первой (вот же незадача, тут и мозги и язык сломаешь) и потрогала её пульс.
— Живая… Травм вроде нет… Пульс редкий, слабый. Обморок. Ну-ка дай-ка нашатырь.
Антон протянул пузырёк.
Она поднесла флакон к лицу лежащей Тани. Та отвернулась к диванной спинке, вяло отмахнулась рукой, слабо прошептала:
— Не надо…
Хлопочущая Таня приподняла ноги больной и подсунула под них подушку. Смочила ватку нашатырём и мазнула по вискам пострадавшей.
Та опять попросила: — Ну, не надо же, — повернулась, приоткрыла глаза.
Вторая Таня замерла. Склонившись и внимательно всматриваясь в лицо своего двойника, спросила.
— Вы, женщина — кто?
Первая, прихворнувшая Татьяна, повернула голову к Антону и слабо спросила.
— Не поняла! Тоша, а это кто? И почему на ней мой халат?
Вторая Таня уронила ватку и, прошептав, — Твою мать…, - отступила спиной к мужу.
Прижав руки к груди, она подняла испуганные глаза на Антона:
— Тоша… Это же что?…Это кто она?
— Иди ко мне, — Антоха поставил её рядом с собой и забрал у неё пузырёк.
Она прошептала:
— Тошечка, я боюсь…
— Разберёмся.
Первая Таня с трудом села и подняла полусонные глаза на Антона.
— Ох, Тоша, что-то мне поплохело.
Вторая Таня спряталась за мужнину спину.
Он похлопал её по руке:
— Стой тут. — Осторожно подошел к дивану.
— Танечка, как ты себя чувствуешь?
Таня скривилась: — Локоть болит, сильно ударилась, — подобрала подол, — и коленку ободрала.
— Сейчас я «перекись» принесу.
Антон опять пошёл на кухню. Другая Таня, прикрываясь мужем, пошла с ним.
— Тоша, что происходит? — Зашептала она. — Тоша, я боюсь.
— Я знаю. Ты уже говорила. Посиди здесь, я сейчас.
— Ты куда?
— Тебя полечить… Ту тебя, — он ткнул в зал.
— Тоша, она… — Таня затрясла кудряшками. — Она не настоящая. Откуда она взялась?
— Из дровяника… А ты — настоящая?
Таня обиделась. — Антон, не надо так со мной говорить.
Антон вздохнул, сказал примиряюще — Танечка, согласись, — у нас необычная ситуация… Подозреваю, что у нас — опасная ситуация. Давай-ка отложим обиды и включим мозги. Договорились? — Погладил её по плечу — Ты же у меня умница. Так что… Нам бы сейчас глупостей не натворить.
— Хорошо, Тоша, — поджав губы, тоже вздохнула Таня, — что мне делать?
— А что ты собиралась сейчас делать?
— Варенье варить.
— Вари варенье. А я попытаюсь как-то разобраться в этом деле, — и пошёл в зал.
Таня сидела с закрытыми глазами, откинув голову на спинку дивана. Антон тихо спросил: — Ну, как ты?
— Отпустило.
— Покажи мне локоть.
Таня подняла руку, поинтересовалась — Синяк?
— Нет, покраснело только. Тань, ты потрогай — кость не треснула?
— Нет, Тоша, треснувшая кость сильно болит, а это так… Немного.
Антон обнажил ободранную коленку, начал осторожно стирать грязь.
— Танечка, ты помнишь — как в сарае очутилась?
Таня задумалась.
— Ты знаешь… Я же малину собирала… Потянулась за ягодой а ткнулась рукой в стенку… И уже в темноте стою.
Вторая Таня от двери спросила: — А ведро?
— А ведра уже не было… А вы кто?
— А ты посмотри внимательно, — посоветовала вторая.
Танечка номер один долго, молча, глядела на ту, что стояла у стены. Потом испугано прошептала: — Твою мать… Не может быть… Тоша, это как?
Вторая спросила — Тоша, что делать-то будем?
Антон задумался — Что делать-то?… Давайте завтракать.
Вторая Танечка опять спросила с некоторым возмущением — Что, вот так вот просто сядем и будем завтракать?
— Да, просто будем завтракать… Думать, говорить.
Начали собирать на стол. Котлетки, салатики, чаёк.
Первая Таня со своей больной ногой тоже засуетилась, но вторая спокойно сказала ей: — Посиди, не хромай, я сама управлюсь.
Сначала сидели молча.
Потом вторая Таня положила вилку и прямо со слезами: — Не могу я есть! У меня сейчас мозги взорвутся! Мне страшно!
А первая, так и вовсе к еде не притронулась. Не отошла ещё видать от обморока. Она добавила, — Тоша, мне тоже что-то жутковато. Может в милицию сообщить?
— Заберут обеих, — остудил Антон, — и ещё неизвестно, как оно там обернётся. Уж неприятностей нахлебаемся — по маковку. Им только дай кровушки попить.
Он лихорадочно шуршал извилинами. Антоха-то не дурак. Далеко не дурак.
— Значит так, — начал он, — у нас несколько вариантов катастрофы.
Женщины переглянулись — Катастрофы? Всё так плохо?
Антон показал на обеих — А как вы вот это сможете объяснить? Это что — нормально?
Продолжил — Значит так, — я говорю, а вы, если надо поправляете.
Помолчал, собираясь с мыслями.
— Первый вариант, это одна из вас настоящая, другая подделка.
Вторая Танечка заторопилась — Антоша, со мной-то ничего не случилось. Я как собирала малину, так и осталась…
— А если мою настоящую жену переместили в сарай, а туда, в малинник, поставили дубля? А?
Женщины опять насупились.
Антоха продолжал — Второй — вы обе настоящие. Что вернее всего… Я это как-то… Чувствую.
— А третий? — Спросила первая Таня.
— А третий — обе подделки. И мне надо искать, куда дели мою жену.
Вторая Танечка сразу выложила — Надо проверить и меня, и её. УЗИ, рентген… Можно и флюорографию.
Первая поддакнула — Точно-точно. По знакомству мне быстро сделают, без очереди. У нас на УЗИ Раечка, а на флюорографии Светка Силаева.
— И как вы вдвоём туда заявитесь? — Поинтересовался Антоха.
— По очереди — вставила вторая Таня. Сначала, например, завтра — я. Потом, через день — она. Скажет что боли под диафрагмой… Нет, удивятся, конечно! Не без этого… Но у нас выхода нет.
Первая предложила ещё, — А сегодня можно просто пропальпировать повнимательней. Я — её, она — меня… Утро. Никто ещё ничего не ел.
— Вижу, вы начинаете спеваться, — констатировал Тоха.
— А что остаётся-то? — Горько объяснила та, что с ободранной коленкой. — Хоть когда я на неё смотрю, у меня мурашки по коже. До того жутко становится.
— Вот-вот, — поддержала другая, — и у меня так же.
— Волосы друг другу не выдерете? — Поинтересовался муж.
Они в голос укорили — Тоша!
Потом одна добавила — Мы что — дикари, какие?
— И ещё, Танечки… Я не знаю, чья это работа. Сраные учёные, сраное правительство, сраные инопланетяне, природный катаклизм, или чёрт его знает… Но, давайте будем поосторожней. Будем стараться быть друг у друга перед глазами. Всегда. Хорошо?
Потом добавил — Соседям скажем, что сестра приехала. Типа — из Сургута. Как назовём?