– А как я ее засуну на дискету?
Галин поставил чашечку с кофе на стол и пробормотал:
– Отдай распечатку.
– Пожалуйста. Только я не уверена, что она тут вся. Лиза вчера кекс пекла.
Трясущимися руками Михаил начал перебирать страницы.
– Шесть страниц не хватает, – сообщил он.
– Говорю же, Лиза вчера кекс пекла!
Он треснул кулаком по столу так, что крохотные чашечки жалобно звякнули.
– Хватит издеваться! Сразу бы сказала, что мало денег дал!
– Ничего я не издеваюсь. Я думала, вам дискета нужна!
– Рукопись! – завизжал Галин. – Рукопись, однофигственно какая, хоть на камне высеченная!!!
– Не ори на меня, – обозлилась я.
– А ты не строй из себя дуру!
– Сам дурак, – не утерпела я.
Повисло молчание. Потом он потер затылок.
– Кажется, Евлампия Андреевна, мы вступили в другую стадию взаимоотношений, перешли на «ты».
Я кивнула и сказала:
– Кстати, у меня есть еще один экземпляр «Загона», я два напечатала.
Галин всхлипнул и стал хохотать. Я с недоумением смотрела на него. Наконец мужик перестал веселиться и сказал:
– Убиться можно. Ты, дорогуша, редкий экземпляр!
– Забирай рукопись и уходи.
Миша взял стопку страниц и, продолжая смеяться, вышел в прихожую. На пороге он притормозил:
– Имей в виду на будущее, мне все равно, в каком виде будет рукопись!
Я закрыла дверь и подобрала с пола упавшие дискеты.
Потом пошла в кабинет и открыла их, сначала одну, потом другую. Пустота! Я вытащила их из дисковода и повертела в руках. Внезапно в голову пришла странная мысль. Все дискеты похожи друг на друга, правда, иногда они бывают разноцветными. Но Кондрат пользовался темно-коричневыми, на которых стоял фирменный знак «Сони». Они все у него были такие. Наверное, он доверял этой фирме. И я вытащила две пустые новые дискеты из почти полной коробочки… Но вот странность, те, что принес Михаил, украшали три буквы IDK. Я внимательно осмотрела дискеты. Нет, определенно, я не их отдавала Галину. И вот теперь возникает вопрос: а куда подевались «Сони», на которых был записан «Загон с гиенами»? Михаил перепутал дискеты? Нет, он не похож на идиота. Да, у него на столе валялась куча разной всячины – какие-то листочки, книги, гранки, помнится, лежало и несколько дискет… Но он, скорей всего, проверил их все. Так куда исчезли «Сони»?
ГЛАВА 19
Где-то в районе одиннадцати я плюхнулась в кровать и включила телевизор. Программа обещала детектив с Дэвидом Суше в роли Эркюля Пуаро. Экран замерцал, и комната огласилась ревом сирены. Шла передача «Петровка, 38». Руки мои потянулись к пульту. Да, я обожаю криминальные истории, но только выдуманные. Вид настоящих трупов меня не радует, и уж совсем тяжело смотреть на изуродованные жертвы автомобильных аварий. Как раз сейчас залитое кровью лицо заняло весть экран.
– На двадцать седьмом километре Кольцевой автодороги найден труп женщины, – произнес бесстрастный голос.
Я уже собралась переключиться на другой канал, как вдруг заметила в ушах несчастной серьги – две круглые камеи розового цвета в диковинной, немного вычурной золотой оправе. Желудок моментально сжался. Камера равнодушно демонстрировала то, что осталось от Леокадии Сергеевны. Корреспондент спокойно рассказывал:
– В пять часов утра водитель грузовика, доставлявшего в Москву апельсины, заметил на обочине странный предмет, похожий на выпавший из кузова мешок. Водитель припарковался и приблизился к находке. Это оказалась пожилая женщина, очевидно, сбитая машиной. На место происшествия прибыла специальная бригада. На вид потерпевшей семьдесят лет, нормального телосложения, волосы седые, глаза карие. Была одета в синий трикотажный костюм, розовую блузку и черное пальто. На ногах – коричневые сапоги. В карманах погибшей документов не обнаружено. Лиц, опознавших тело, просят позвонить по телефону…
Я схватилась за карандаш. Что произошло? Почему Леокадия Сергеевна оказалась на Кольцевой дороге. Да еще глубокой ночью, вернее, ранним утром? Кто был мужчина, увезший ее из дома?
– Дежурный капитан Росов слушает, – услышала я хриплый басок.
– Сейчас по телевизору показывали тело пожилой женщины, – начала путано объяснять я. – Просили позвонить, если кто ее узнает… Так вот – это Леокадия Сергеевна Рюмочкина… Вы меня слышите?
– Слышу, – спокойно ответил дежурный. – Записываю ваше сообщение… Леокадия Сергеевна Рюмочкина. Адрес знаете?
– Нет, помню только визуально. Передайте, кому надо, ее фамилию.
– Обязательно, – заверил капитан. – А теперь сообщите свои данные.
– Не знаете, почему она оказалась на дороге? – поинтересовалась я.
Дежурный посуровел:
– Дело ведет лейтенант Анохин. Завтра часиков в девять утра позвоните.
Я положила трубку и задумалась. Бедная старушка! Жаль ее безумно. Но нельзя забывать и о Лене Разумовой. Нужно найти этого Степана Разина и посмотреть, какова его роль в убийстве Кондрата. Хотя, может, я вытаскиваю пустую удочку? Может, Лена и впрямь убила мужа? Ведь она купила игрушечный «зауэр» и подарила его Ване… Помучившись какое-то время, я приняла решение: нет, Лена ни в чем не виновата! Кто-то умело впутывает ее в эту историю… И, к сожалению, я пока не представляю, кто бы это мог быть, поэтому займемся поисками Степана.
У Юры Грызлова опять работал автоответчик. Я не слишком люблю общаться с магнитофонами, но еще больше мне не по душе, когда абонент, услыхав призыв хозяина говорить после гудка, бросает трубку. Поэтому я дождалась звукового сигнала и четко произнесла:
– Юра, позвони, когда вернешься. Дело срочное. Лампа.
Часы показывали половину двенадцатого, крайне неприлично в это время трезвонить незнакомым людям. Впрочем, и знакомых не следует беспокоить после одиннадцати. Но, с другой стороны, именно в этот поздний час можно застать всех на месте. Я вытащила бумажку с телефонами, списанными в квартире пьяницы Маргариты, и принялась за дело.
– Слушаю, – пропел высокий, немного капризный голос.
– Можно Галю?
– Мама, тебя, – послышалось в трубке.
Потом такой же капризный голос произнес:
– Алло.
– Галя?
– Да.
– Простите, у вас нет телефона Степана?
– Кого? – изумилась невидимая собеседница.
– Вашего брата, господина Разина.
– У меня нет брата, – отрубила дама. – Кто вы и откуда взяли мой телефон?
– Маргарита дала, ваша сестра.
– У меня нет сестер! – рявкнула женщина и швырнула трубку.
Я обозлилась и набрала номер еще раз.
– Алло, – сказала Галя.
– Послушайте, так нельзя. Мне ведь ничего не надо, кроме телефона Степана.
– Отвяжитесь, бога ради, – вскипела она. – Нет у меня родственников. А если будете названивать, я сообщу в милицию, и вас посадят, как телефонную хулиганку!
– Значит, квартира достанется государству, – фальшиво вздохнула я.
– Какая квартира? – насторожилась Галя. – Говорите ясней.
– Да зачем? – кривлялась я. – Если Маргарита и Степан Разины не приходятся вам родственниками, то и квартира не имеет к вам отношения.
– Вы кто? – спросила Галина.
– Ваша родственница со стороны матери, Евлампия Андреевна…
– А квартира чья?
– Одного человека, который завещал ее детям Татьяны. Но Владимир и Александр умерли, остались лишь трое – Маргарита, Степан и вы. Между вами и следует разделить наследство.
– Ритке нельзя давать денег, – перешла на шепот Галя, – до смерти допьется. Вот что, мне сейчас говорить не с руки, подъезжайте завтра к полудню в научно-техническую библиотеку на Варламовской улице, спросите Галину Николаевну Мамонову.
Я повесила трубку и засмеялась. Жадность – вот основной человеческий инстинкт. Девяносто девять процентов представителей человеческого рода побегут, роняя тапки, если показать им приятно шуршащие бумажки! Предприимчивые финикийцы, придумавшие всемирный эквивалент, и не предполагали, что на пороге третьего тысячелетия деньги станут править миром.
Галина Николаевна Мамонова совершенно не походила на нищенку, ломавшую голову над тем, как прокормить плачущих от голода детей. Да и питалась она, похоже, отлично. Во всяком случае, изможденностью дама не отличалась. Скорей всего, она носила вещи пятьдесят четвертого размера. Темные, вероятно, крашеные волосы были взбиты в высокую башню. Такая прическа давно не в моде, но Галине она шла. Впрочем, это было единственное в ее облике, что казалось привлекательным. Все остальное выглядело ужасно – маленькие, густо накрашенные глазки, слишком ярко намазанные тонкие губы, острый, как у крысы, нос и неожиданно тяжелый подбородок. Одежда была кричаще дорогой и вульгарной – кофта в блестках, юбку я не увидела, Галя сидела за столом. Но что сразу бросалось в глаза, так это драгоценности. Мамонова сверкала, словно елка. В ушах – тяжелые золотые серьги с «висюльками», на шее сразу три цепочки разной толщины. На самой тоненькой покачивался медальон размером с крышку консервной банки. Толстые, короткие пальцы были усеяны перстнями и кольцами, а на запястьях болталось штук шесть браслетов. Украшений было слишком много, но они не радовали глаз. Скорей всего, их купили в одной из арабских стран на рынке, а тонкой работой и вкусом ремесленники Аравийского полуострова не отличаются.
– Вы ко мне? – без тени улыбки спросила Галина.
– Да. Я звонила вчера…
– Садитесь, – резко сказала она и, постучав ручкой по столу, спросила: – Ну, а что за квартира?
– Вы знаете, где Степан?
– При чем он тут?
– При том, что квартира завещана всем. Велено разделить на пять частей, но Володя и Саша умерли, значит, осталось трое. Риту я нашла.
Галя фыркнула:
– Риту! Боже, разве ее можно считать!
– А почему нет? Она гражданка России и имеет право на получение наследства.
– Она горькая пьяница, алкоголичка, которую я подкармливаю из милости. А если перестану давать деньги, то Ритка просто сдохнет с голоду. Разве можно такой показать больше ста рублей? Кстати, у нее отличная квартира…