- Смотрите, а ведь из них уже не получатся бездельники. Вон как ловко плетут они загородку!
Нигугу покачал головой.
- Бездельниками не родятся, бездельниками становятся. Вы забыли, что их ждёт. Когда дети подрастут, их отдадут в ученики. Там они изо дня в день будут наблюдать повадки взрослых. А когда забудут всё, что узнали, и разучатся всему, чему научились в детстве, их допустят к экзамену… Между прочим, он состоится завтра. В бывшей столице, которая лежит на нашем пути. Там же будут выбирать чемпиона бездельников. Хотите посмотреть?
Но Буртик уже не слушал его. Он сидел на корточках возле ребят и мастерил им из досок и палок водяную мельницу. Скоро поперек ручья выросла плотина, а на ней весело закружилось в радужных брызгах колесо.
- При-хо-ди-те ещё! - кричали ребята, когда мастера двинулись в путь…
Буртик кивнул.
На другой день друзья вступили на улицы большого города.
Каменные дома с крутыми черепичными крышами. Узенькие улочки. Над зловонными каналами - горбатые мосты.
Такой оказалась столица государства, покинутая Барбараном.
Тысячи ворон, облепив карнизы домов, оглашали воздух пронзительными криками.
На улицах было безлюдно. Одичавшие собаки рылись в кучах рыжего мусора.
- Мы пришли вовремя. Все смотрят экзамен! - догадался Нигугу.
На городской площади, мощенной зеленым щербатым камнем, кипела пёстрая разноголосая толпа.
Экзамен проходил в центре площади. Здесь стояли накрытые полосатой тканью столы, и двенадцать морщинистых старцев задавали вопросы юношам.
Экзаменовались два парня - тощий и толстый.
- Скажи, - обратился к тощему одетый в пышные лохмотья старик, - сколько будет, если к двум бурым свиньям прибавить ещё две?
- Четыре, ваша мудрость. Четыре бурые свиньи, - подумав, ответил тот.
Старик покачал головой.
- А ты что скажешь? - повернулся он ко второму парню.
- Э?
- К двум свиньям прибавить ещё две? Сколько всего?
- Восемь!
- Прекрасно! Сразу видно, что ты по-настоящему готовился стать бездельником… Теперь возьмите оба по молотку и забейте эти два гвоздя.
Парни вооружились молотками и начали вгонять гвозди в специально поставленный у стола обрубок дерева.
«Трах!» - толстый промахнулся и расплющил молотком палец. Бедняга взвыл от боли и запрыгал на одной ноге, держа палец во рту.
- Хорошо! - похвалили экзаменаторы. - Ты обращаешься с молотком, как бездельник первого разряда… С этим парнем всё ясно, - решили они. - А вот второй - слаб. Он ещё не всё забыл и кое-что умеет делать. Придётся ему прийти на следующий год…
- А теперь, - Нигугу потянул за руки мастеров, - идёмте смотреть выборы чемпиона!
Борьба за этот почётный титул подходила к концу.
Друзья подошли к барьеру, за которым состязались участники.
Они были разделены на четыре группы.
В первой бездельники соревновались, кто глубже засунет нос в банку.
Во второй - кто дольше продержит на высунутом языке горошину.
В третьей - в правом углу площадки - стоял дикий шум.
Здесь, чтобы победить, надо было перекричать друг друга.
Верх брала толстуха в малиновой кофте. Она визжала, как поросенок, которого кладут в мешок.
Зато слева было тихо.
Соревнующиеся спали.
Один из них сидел в бочке с водой. Над поверхностью торчала только его голова с закрытыми глазами.
Второй спал лежа на битом стекле и ржавых гвоздях. Он сладко улыбался во сне.
- О, этот, чего доброго, станет чемпионом! - заметил Буртик.
Но он ошибся. Большинство голов в толпе было повернуто к сухому дубу, стоявшему на самом краю площадки. На нем висел вниз головой подвешенный за левую ногу человек. Он изредка шевелился во сне и посапывал. Это был бездельник по имени Бескалош. Он висел и спал уже шестой день кряду.
Народ ждал. Неожиданно послышался треск - веревка, на которой висел Бескалош, оборвалась, и он, не просыпаясь, упал прямо в объятия своих поклонников.
Крики «ура!» потрясли воздух. Судьи несли дубовый венок. Чемпион был избран.
Когда, покинув площадь, мастера́ и Нигугу вышли из города, в лицо им пахнул сухой горячий ветер. Впереди лежала пустыня - суровые владения хана Бассейна.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
из которой можно узнать о хане Бассейне, луне и дальнейшей судьбе мастеров
Второй месяц во дворе хана Бассейна никому не было покоя.
- Ничего не известно? Никто не объявился? - спрашивали друг друга бездельники.
Второй месяц с высокой башни, сменяясь каждый час, глашатаи выкрикивали:
- Бездельники и дети бездельников! Кто придумает, как без труда и затраты времени сделать имя нашего хана бессмертным, получит тысячу верблюдов и туфлю с ханской ноги! Торопитесь, бездельники и дети бездельников!
Хан гневался. Мрачный, он сидел, по-совиному сгорбясь на подушках, и ждал.
Никто не являлся, а прославиться ему было необходимо.
Деды и прадеды хана воевали. У него не было армии.
Деды и прадеды строили города. У него не было рабочих. Во дворцах дедов и прадедов трудились золотых дел мастера, и звездочеты прибавляли к тысячам звезд новые тысячи. Во дворце хана никто не умел держать в руке резец и не мог сосчитать до девяти.
Сегодня хан поставил у дверей своего любимого визиря Рахат-Лукума смотреть, не ведут ли выдумщика.
- Ведут! Ведут! - закричал наконец Рахат-Лукум.
В зал ввели почерневших от солнца и совершенно обессилевших мастеро́в и их спутника. Без еды, страдая от жажды, они шли восемь дней по следам похитителей, пока не повстречали бездельников Бассейна.
- Что придумали эти люди? - нетерпеливо спросил хан.
- О могущественнейший из ханов, они не придумали ничего! - упав ниц, доложили бездельники.
- Зачем же они здесь?
- О тень полудня! Эти люди, вместо того чтобы наслаждаться прохладой стен, путешествовали через пустыню, испытывая муки жажды и голода, - забормотал, стуча лбом об пол, один из бездельников.
- Смотрите, как они измучены, как стерты их ноги и как ввалились их глаза! - удивлялись придворные.
- Они просят накормить и напоить их, а потом вновь собираются идти через пустыню, - доложил второй бездельник.
- Это очень странно, о великий хан! - шепнул Рахат-Лукум. - Эти люди не бездельники. Они стремятся к тайной цели. Нельзя отпускать их.
Хан зевнул и сказал Рахат-Лукуму что-то на ухо.
- Неподвижнейший из неподвижных повелел удовлетворить просьбу несчастных, - объявил тот. - Они будут пить, есть и жить во дворцовой башне. Жить до тех пор, пока хан не решит, чем он ещё может им помочь. А решит он это после того, как прославит свое имя!
Путешественникам не дали сказать ни слова, подхватили под руки и потащили из дворца.
Мастеров и Нигугу посадили в каменную башню без окон, закрытую сверху крышкой.
Потянулись томительные дни. Часами шагали пленники взад-вперёд, от стены к стене, страдая от нетерпения и злости и слушая, как вопят наверху глашатаи:
- Бездельники и дети бездельников! Кто придумает, как без труда и затраты времени сделать имя нашего хана бессмертным, получит тысячу верблюдов и туфлю с ханской ноги. Торопитесь, бездельники и дети бездельников!
Был вечер. Мастер Гак и Нигугу уже спали, когда их разбудил неожиданный стук.
Это Буртик барабанил изо всех сил кулаком в стену.
- В чём дело? - раздался сверху голос стражника.
- Немедленно отведите нас к хану! - крикнул мастер. - Я знаю, как прославить его имя!
- Что ты? - возмутился Гак. - Зачем тебе бессмертие этого болвана?
- Мне нужны верблюды, - тихо ответил ему товарищ.
Весь дворец уже знал новость. Зал, в котором сидел хан, кишел бездельниками…
- Приблизься! - кивнул Рахат-Лукум мастеру. - Хан разрешает тебе говорить.
- Я слышал, великий хан, что ты хочешь сделать свое имя бессмертным… - начал Буртик.
- Говори скорее, что ты придумал! - прервал его хан.
- Медленный верблюд уходит дальше быстрой лошади. Пусть он скажет всё, что думает, - шепнул Рахат-Лукум.
- Я и говорю, - продолжал Буртик. - Мы можем помочь тебе. Взгляни в окно. Что видишь ты на вечернем небе?
- Луну… - удивленно проговорил хан. - Но зачем она мне?
- А знаешь ли ты, всезнающий, что луна всё время повёрнута к нам одной стороной и что никто ещё не видел её обратного лика?
- Ерунда! - возмутился Бассейн, но тут же вспомнил, что ему подобает быть сдержанным. - Ну и что же?
- Хан, поверни луну к земле другой стороной, и твое имя никогда не сотрется в памяти людей. Нетрудное дело, и оно не потребует много времени. Видал ли ты, как поворачивают камень, подложив под него конец копья? Надо только подыскать такой шест, чтобы хватило до луны, - и дело сделано.
- Что скажете вы на это? - обратился хан к присутствующим.
Те промолчали.
- Хорошо, я подумаю, - сказал Бассейн. - Отведите их опять в тюрьму.
- А как же награда?
- Слово хана нерушимо. Туфля и верблюды будут доставлены в башню, - важно заявил Рахат-Лукум…
- Теперь вы понимаете? - обратился Буртик к друзьям, когда стражники вновь опустили их в башню и оставили одних. - Сейчас нам приведут тысячу верблюдов. Мы отдадим девятьсот девяносто семь стражникам, и они выпустят нас на волю. На трёх верблюдах мы пересечем пустыню и достигнем Железного замка… Почему, однако, их не ведут? Мне надоело ждать!
Не успел он произнести эти слова, как люк приоткрылся и двое бездельников торжественно спустили на веревках тюк. Это была шкура верблюда, в которой лежала стоптанная туфля.
- Что это за шутки? - закричал Буртик. - Где верблюды? Я буду жаловаться хану!
- Не кричи! - проворчал сверху стражник. - Хан щедр: это больше, чем тысяча, - это все его верблюды. Их давно уже нет. Последний сдох в тот день, когда вас подобрали в пустыне. Вот его шкура.
- Обманули! Ограбили! - Буртик заметался по башне, барабаня в её стены. Ханская туфля летала от ударов его ноги как мячик.