Он вытер руки висевшим на гвозде рушником, вернулся к беседке, осторожно присел на скамеечку.
Беседка имела ещё четыре таких же скамеечки и не очень ровный круглый стол посредине. Было заметно, что клён, создавший это творение магического искусства, не идеально выполнил заказ человека, поскольку скамейки, стенки, пять ходульных столбиков, поддерживающих крышу беседки и представлявших собой ветви дерева, имели наплывы, утоньшения и негеометрические изгибы. Но всё же беседка была спланирована правильно, клён «постарался» придать своему телу нужные формы, и сидеть внутри него было приятно. Хотя и трепетно.
Онуфрий вернулся, толкая впереди себя летящий по воздуху без видимых опор большой деревянный поднос, на котором стояли чугунок, большая миска под крышкой, тарелки и весь кухонный набор для еды. Запахло жареными грибами.
– Это овощной суп с грибами, – сказал Онуфрий, снимая крышку чугунка и не обращая внимания на заинтересованного подносом Тихомирова. – А это «тёщин язык» на второе.
– Что? – не понял Владлен.
– Баклажаны спецприготовления. Здесь и грецкие орехи, и зелень кинзы, и чеснок, и лук. Плюс майонез, естественно. Или ты не любишь баклажаны?
– Почему же, люблю. Просто название смешное.
– Не я придумал, но вкусная вещь, однако. На старости лет перешёл на овощные блюда, хотя изредка балую себя постным мясом. Ну-с, приступим?
Старик налил в тарелки супа.
Поднос сам собой опустился на траву у беседки.
Владлен покосился на него, с внутренней дрожью взялся за ложку.
– Что, непривычно? – улыбнулся Онуфрий. – Одно дело – писать о волшбе, другое – видеть её результаты?
– Такое редко увидишь.
– Очень редко, дружок. Это я просто хочу поразить твоё воображение. Владеют же волшбой немногие, шарлатанов гораздо больше. Между тем в основе волшбы лежит совсем простая вещь – средоточие веры в её возможность. Хотя, конечно, порог магического оперирования в нашем мире стал недопустимо низок. Многие чёрные научились его преодолевать. Что нехорошо. Да ты и сам писал об этом.
Принялись за суп.
Владлен не заметил, как тарелка опустела. Поднял глаза.
– Ещё подлить? – поинтересовался Онуфрий безразличным тоном.
– Ага… – смущённо заулыбался писатель. – Вкусно!
Добавку он съел так же быстро.
Приступили ко второму.
«Тёщин язык» тоже оказался отменного вкуса, и Владлен едва удержался от просьбы подложить ещё пару ложек. В принципе он был уже сыт.
Потом пили чай с мёдом, который заставил гостя вспомнить о туалете.
– В доме, за дверью, направо, – понял его озабоченность старик.
Владлен, не чувствуя раскаяния, нашёл в сенях туалет, оборудованный по последнему слову данной техники, подивился этому: фантазия рисовала ему совсем уж чудесные вещи «с колдовством». Однако ничего колдовского в этой комнатке не оказалось. Сливной бачок, раковина, вешалки для полотенец и туалетной бумаги на стенах были прозаически материальны и красивы.
Чувствуя приятную тяжесть в желудке, Тихомиров вернулся в беседку.
– О чём пишешь, Владлен Денисович? – спросил Онуфрий, успевший убрать со стола. У Владлена даже мелькнула мысль, не обошлось ли тут без волшбы?
– О будущем, – стеснённо пробормотал он. – Хочу возродить Святую Русь.
– Это хорошо, хотя и невозможно, скорее всего. Такой Руси, какая существовала тысячи лет назад, уже не возродить. Но желать этого нужно, даже если цель недостижима. А уж писать о таком явлении – вообще подвиг.
– Да какой там подвиг…
– Не спорь, мне лучше знать. Благие деяния наподобие твоего вообще требуют гораздо большего мужества, чем злые дела, и слава тем, кто живёт на земле ради блага других. Правда, таких совсем мало теперь, всё больше равнодушных, закоснелых либо увлечённых заразой бизнеса. Одно слово – интернетализм.
Владлен вскинул глаза на собеседника:
– Как вы сказали? Интер…
– Моя придумка – интернетализм. Сам Интернет не имеет никакой окраски, ни белой, ни чёрной. Таким его делают те, кто использует его ради собственных корыстных целей. А вообще повальное увлечение интернет-сферой всего лишь отражает нашу человеческую сущность.
– Каким образом?
– Что такое компьютерный вирус?
– Ну… это вредоносная программа… – начал сбитый с толку Владлен.
– Суть вируса глубже, мой друг. Компьютерный вирус, рождённый человеческой изобретательностью, уходит корнями в привлекательность для нас Зла.
– Никогда об этом не думал, – признался Владлен.
– Подумай, есть над чем, – кивнул волхв. – Одно время я считал, что человечеству полезны драматические коллизии, войны, терроризм, голод и холод, так как они приводят нас от диффузного состояния в состояние разумной системы.
– А разве нет?
– Да, приводят, но при этом гибнут самые талантливые, самые умные и добрые, а человечество всё больше рождает людей интеллектуально развитых, но не совестливых, не добрых, не праведных. Рождается разумная система иного порядка, которой чужда этика справедливости и познания любви.
– Понимаю, я об этом тоже писал в своё время, – кивнул Владлен. – Станислав Лем как-то сказал: «Мне кажется, было бы лучше, если бы мы существовали в космосе одни. Потому что худшее состояние, чем человеческое поведение, уже недостижимо».
Онуфрий сделался печальным.
– Польский мыслитель был прав. Я читал его «Сумму технологии» и «Этику технологии», весьма примечательные вещи. И герои его фантастических романов были сильными людьми. Кстати, кто у тебя герой в твоём романе?
Владлен смутился.
– Главных героев трое. Один – глава РИЦ, Русского исследовательского центра, второй – майор контрразведки и военный историк, третий, точнее, третья – врач-психиатр.
– Ты описываешь деятельность Русского центра?
– Я взял за основу существующий Русский исследовательский центр в Москве. Он оказывает юридическую и политическую поддержку русским за рубежом.
– Да, такой центр необходим. Кто ещё способен дать достойный отпор любым попыткам дискредитации русского человека, нации в целом? Русской культуры и истории? В мире, кстати, полно международных организаций, занимающихся защитой, к примеру, албанцев, армян, евреев, чеченцев. Почему бы не быть и организации для русских? Беда только в том, что в руководстве центра окопались агенты Синклита. Но это проблема особого уровня. Над чем думают твои герои?
– Проблем много, от искажения русской истории до сатанинских программ уничтожения грамотности и национализма.
– Не зря на тебя ополчились конунги, – улыбнулся Онуфрий. – Слишком много ты даёшь читателям пищи для размышлений. Что касается национализма, то он бывает двух видов: ложный, агрессивный, экстремистский и оборонительный, внутренне присущий каждой нации, проявляющийся как естественная забота нации о самой себе на физическом, нравственном и духовном плане. Все, кто пытается бороться с национализмом, прежде всего борются с природой человека. Но даже экстремистский русский национализм – всего лишь крайность, потому что, с другой стороны, это реакция самого русского пространства на захват власти чуждыми этносу элементами, уничтожающими Род русский с помощью всех имеющихся средств – от методологических до военных.
– Я знаю, – пробормотал Владлен.
– Я знаю, что ты знаешь, – снова улыбнулся Онуфрий. – А к «целительнице Агриппине» больше не ходи. И вообще предупреждай, коли захочешь острых ощущений.
Владлен встретил взгляд волхва и понял, что тот знает о его поездке в Москву. В сердце ворохнулась неприязнь, но он задавил её мыслью, что слежка за ним входит в заботу о его же благополучии.
– Хорошо, предупрежу.
– Вот и славно, – кивнул Онуфрий.
Глава 17КОМАНДАБрянская губерния
Глеб Евдокимович поднялся как обычно – без пятнадцати минут семь, помахал руками, имитируя зарядку, сделал отжимания, наклоны, поплёлся в туалетную комнату и вдруг увидел полоску света под дверью в спальню Сергия. Поднял брови, тихонько открыл дверь, чтобы не разбудить ведича раньше времени: детей он будил на полчаса позже, – и увидел сидящего за компьютером мальчика.
– Светлый? Ты почему так рано встал?
Мальчишка оглянулся, лицо его приняло виноватый вид, и Тарасов понял, что тот не ложился.
– В чем дело?
– Прости, дядя Глеб, – пробормотал Сергий, выключая компьютер: Тарасов успел заметить на экране монитора какие-то конструкции, – замечтался.
– Чем это ты занимался?
– Да так… – Мальчик отвёл глаза. – Решал геометрические задачи.
Тарасов осуждающе покачал головой, задержал мальчика, пытавшегося прошмыгнуть мимо, заглянул ему в глаза:
– Ругать не буду, но чтобы этого больше не повторялось. Договорились? Люди, сформированные компьютерными играми под решение частных задач, после их выполнения становятся никому не нужным отработанным шлаком. Они уже не способны на решение общих глобальных задач. Это доказано медиками. Понимаешь?
– Понимаю. Но я не увлекаюсь играми.
– Тем не менее почаще включай голову, а не компьютер. Помнишь, ты мне как-то говорил, что можешь запеленговать связь глядуна с оператором.
Глаза мальчишки заблестели. Он обрадовался смене темы.
– Наверно могу. Но ведь глядунов давно не было.
– Появятся, чует моё сердце.
Тарасов потрепал мальчишку за вихры.
– Ты всё понимаешь. Серёжу Валова уже выписали из больницы, больше никто на него не покушался, а это означает: конунги разобрались, что их киллеры ошиблись. Они станут искать тебя снова. Иди умывайся, одевайся и завтракай. Хотя, может быть, лучше остаться дома? Ты не спал.
– Через пять минут я буду свежий как огурчик.
– Ладно, беги, огурчик.
Завтрак прошёл в обычном весёлом щебетании девочек. Софья пожелала всем не опоздать к ужину. Тарасов пошутил, что тех, кто опаздывает, наказывает жизнь. И компания поехала в Фошню.
Выгрузив свой драгоценный груз во дворе Школы, Глеб Евдокимович побеседовал с охранниками: теперь Школу охраняли парни из Жуковского ЧОПа, – затем с директором и заехал к Булавину.