Саманта ДжонсГарем Джамаля. Драка за Любовь. Афганская Пленница 6
Джамаль с силой ударил по стене прямо рядом с моим лицом. Резкий хлопок оглушил меня и колени подкосились.
– Ты будешь делать то, что я скажу!
Его глаза пылали яростным огнём. Я буквально кожей чувствовала, как он свирепеет от мысли, чтобы обладать мной.
Моя округлая грудь вздымалась от тяжелого взволнованного дыхания, упираясь в его накачанные грудные мускулы. По шее с затылка скатилась капелька пота.
Джамаль прижимался ко мне сильнее, но в глубине его души я чувствовала, что он боится, что я почувствую его мужскую твёрдость коленями и немного отворачивал таз в сторону.
Дрожащим голосом я пыталась перечить ему, часто моргая, и закрывая глаза, чтобы сосредоточиться не на своем дрожащем сердце и наваливающемся на меня главаре афганский террористов, а на том, чтобы отстоять свои границы.
– Я не буду одной из них. Если только…
Хотя стоит начать чуть раньше.
После спецоперации в Варшаве и в Гомеле меня доставили обратно. В гарем Джамаля. В Афганистан, на секретную базу повстанцев. Меня везли с мешком на голове через аэропорт на границе Пакистана и Афганистана, чтобы даже я, его верная и исполнительная рабыня, которая сделала всё, как он сказал спасая президента Украины и рискуя своей жизнью в открытой схватке с Бохаром Гокаевым не знала, где мы находимся.
Справедливости ради, надо сказать, что мне позволили сохранить все те шикарные вещи, что мы напокупал в ЦУМе в Варшаве. Правда девушки из Гарема вежливо и деликатно попросили меня не надевать их в Афганистане. Только на будущих спецзаданиях в Европе.
По возвращению со мной обращались вежливо, хоть и везли сюда с мешком на голове как рабыню.
Но ни один из громил боевиков не смел даже пальцем меня коснуться, хотя пока я была смешком на голове я все равно чувствовала их горячие пошлые наглые взгляды на своем открытом теле.
Конечно натуральная платиновая блондинка с тонкими длинными ножками и большим размером не могла не стать объектом обсуждения в компании брутальных бородатых международных террористов, привыкших брать всё, что пожелают без спроса.
Думаю я не зря икала каждый вечер после этого «трансферта».
В гареме было шикарно. Пусть это была и тайная база афганских террористов, но обустроено тут было все по высшему разряду:
Меня кормили фруктами, орехами и изысканными блюдами из творога и мяса. Много зелени как на столе, так и вокруг нас. На территории скрытой военной террористической базы были разбиты целые сады с бассейнами и фонтанами. Причем это была территория, на которую нельзя было заходить мужчинам.
В результате первые дни после возвращения с задания я была словно в спа-салоне. мне приносили виноград, персики и сливы, я объедалась фисташками так, что не могла повернуться на живот, а ещё мне делали массаж стоп другие наложницы Джамаля.
Каждый вечер кто-нибудь из бандитов приходил в гарем и забирал одну или несколько девушек в специальные комнаты.
Я там никогда не была, но девчонки рассказывали, что там происходит «таинство».
Хина и Кира, с которыми я успела подружиться были азиатскими девчонками из республик бывшего СССР. Очень милые и с шикарными восточными фигурками с широким тазом и попой, которой бы могли позавидовать всякие там Кардашьяны.
Так вот они постоянно обсуждали «мальчиков». Хихикали и прихорашивались, чтобы их почаще «забирали в покои».
Я напомню, что была еще девственницей, но от рассказов Киры и Хины мне хотелось только бы поскорее оказаться под одним из «мальчиков». Хоть меня и хранили для Джамаля. Главаря и головореза, который управлял всеми террористическими лагерями на территории Афганистана.
Девчонки расчесывали мне волосы, после бассейна и увлажняли ароматными цветочными маслами. Даже между собой они говорили по-русски и это добавила доверия между нами, хоть они и шушукались за спиной о том, что я слишком худая и такие «мальчикам» не понравятся.
Однако мои блондинистым волосам они завидовали и постоянно обсуждали, что как только у них будет интернет закажут «блонда краску» и попробуют пойдет ли им такой цвет волос.
Девочки есть девочки. Даже в сердце террористического подполья, на которое днями и ночами охотятся русские и американские спутники и ракеты.
А вечером приходили «мальчики» – отпетые головорезы, убийцы, беспринципные, не трезвые, в саже войны. Военная форма и автоматы, с которыми они не расставались даже в «покоях» добавляли их и без того брутальному виду опасности:
Высокие, широкоплечие, с явно просматривавшимися мускулистыми рельефными торсами. Даже ключицы, шейные мышцы, которые были видны из-под маек заставляли меня прикусывать губку и завидовать девчонкам, которых «заберут на вечер».
Я сначала не понимала, а потом стала замечать, что Кира и Хина нарочно меня «прячут», правдами и неправдами уговаривают посидеть в своей комнате или поплавать в бассейне именно ближе к тому времени, когда боевик отпустят с учений и позволят пойти в гарем выбрать себе развлечение на вечер.
Поэтому мужчин я наблюдала только сквозь ветви деревьев в нашем персиковом саду.
Но однажды я решила пойти им наперекор и так же как и остальные девушки осталась у фонтана, который был «гостинной», куда впускали мужчин и где они выбирали себе девушку на вечер.
Я сделал вид, что и не догадываюсь, что скоро придут мужчины.
Принесла себе медовых лиловых слив насыпала как обычно слишком много кешью (обожаю объедаться орешками – от них мои волосы и ногти становятся такими блестящими!) и завалилась в купальнике на шезлонг, изящно вытянув ножку как раз в сторону входа.
Девочки, которые не говорили по русски, сразу зафыркали. Они были афганками и им не разрешали ходить в купальниках при мужчинах даже в гареме.
Были там и китаянки и персидские девушки с очаровательными черными глазами. Все они посматривали на меня как на явную конкурентку.
Мои светлые волосы, узкая талия с кубиками пресса, опыт боевых действий, – а большинству девочек не доверяли тут ничего кроме как гаремное обслуживание солдат, да и то что девственница и любимица Джамаля, невольно делали из меня объект общей консолидирующей ненависти.
Я пыталась делать вид, что не замечаю этого и уткнулась в русско-афганский учебник.
С грохотом, матом, отрыжками, бряцанием автоматов и обвесов, смехом и подзатыльниками вошли мужчины.
Их было всего пятеро, высокий, крепких, мощных, с высоты своего роста выбирающих себе жертву, как коршуны, но я тут же заметила глаза, которые буквально вцепились в мой силуэт.
Остальные переругиваясь по хозяйски осматривались по сторонам, в поисках девушек себе по вкусу. Кира и Хина не врали – я и в правду была слишком худая для афганских террористов, и их взгляды чаще останавливались на индианках, закутанных в сари так, что торчали только пятки, или на местных, которые все свое обольщение вкладывали в область вокруг глаз и взгляд.
Киру схватили за волосы и поволокли в покои.
Права отказывать у девушек не было.
Хину шлепнули по жопе, так что она задребезжала как упругое желе, прикрикнули на афганском и она побежала в свою комнату в покоях.
На бегу она даже что-то отхихикнула в ответ по-афгански.
Я завидовала им, что они говорят на всех этих языках, а я же была в этом гареме что-то вроде необразованной «чурки».
Хоть и за спиной у меня было МГИМО, но по сравнению с этими девочками опыта международных отношений у меня не было.
Чтобы абстрагироваться от этого развратного бедлама я уткнулась в учебник, мне нужно было выучить одну фразу на афганском… Но оставшийся последним не выбравшим террорист не сводил с меня глаз.
– Вероника! Это ты? – спросил на русском, с небольшим узбекским, или киргизским или казахским акцентом парень.
Я подняла глаза чтобы убедиться, хотя и по голосу уже узнала.
Точно!
Это был Юсуп.
Мы подружились во время учебки, когда меня готовили вместе с головорезами к спецзаданиям.
– Ааа ээээ, а ты наверно…
Из-за того, что мы разговаривали оставшиеся не выбранными девочки буквально ощетинились.
– Что ты тут делаешь?
– Ну как же…
– Так ты же одна из нас. Одна из солдат. Почему ты в … гареме?
– Не знаю. Я после задания…– тут осеклась, ведь мне говорили никому не говорить про задание. – Меня привезли сюда и сказали, чтобы была тут.
Мой взгляд невольно скользил по его юному спортивному телу. Абсолютно сухой, но крепкий его торс не мог не манить меня. испачканная в боях майках плотно облегала его рельефное тело, шея треугольником выглядела гораздо уже более накачанной, чем в годы нашего совместного обучения.
Да к тому же мысли о том, что Юсуп пришел сюда, чтобы выбрать себе девушку на вечер, а ведь я неоднократно видела его достоинство в душевых в бараках…
Я лежала перед ним на шезлонге в одних маленьких трусиках.
– Она нельзя! – подлетела какая-то цыганского вида девочка, которая видимо понимала пару слов по-русски. И тут же затараторила на одном из азиатских языков понимая по чертам лица Юсупа, что он понимает.
Они забарабанили толи на узбекском, толи на таджикском.
– Говорит тебе нельзя выбрать,– Юсуп засмеялся и стал переводить, – чтобы я быстро определялся и шел в покои и не задерживал девушек.
Мы оба улыбнулись этому странному синдрому охранника даже в Гареме.
– Ну так выбирай,– с дружеской улыбкой проронила я, хоть и к горлу подкатывал ком, что вот сейчас он… такой чистый и непорочный уйдет делать грубые и пошлые вещи с очередной ничего не значащей в его жизни девушкой.
– Я тут первый раз, если честно – сказал Юсуп,– я бы…– голос его задрожал – выбрал тебя.
Он так мило покраснел, что я наверное тоже. Глаза мои задрожали и в них даже появились капельки слёз.