Гарики из Иерусалима. Книга странствий — страница 3 из 12

Я лодырь, лентяй и растяпа,

но вмиг, если нужен я вдруг,

на мне треугольная шляпа

и серый походный сюртук.

Все, конечно, мы братья по разуму,только очень какому-то разному

Мы проживали не напрасно

свои российские года,

так бескорыстно и опасно

уже не жить нам никогда.

* * *

Идеи равенства и братства

хотя и скисли,

но очень стыдно за злорадство

при этой мысли.

* * *

Наш век имел нас так прекрасно,

что мы весь мир судьбой пленяли,

а мы стонали сладострастно

и позу изредка меняли.

* * *

По счастью, все, что омерзительно

и душу гневом бередит,

не существует в мире длительно,

а мерзость новую родит.

* * *

Не мне играть российскую игру,

вертясь в калейдоскопе черных пятен,

я вжился в землю предков, тут умру,

но дым оттуда горек и понятен.

* * *

Напрасно горячимся мы сегодня,

желая все понять без промедлений,

для истины нет почвы плодородней,

чем несколько истлевших поколений.

* * *

Вовек я власти не являл

ни дружбы, ни вражды,

а если я хвостом вилял —

то заметал следы.

* * *

Сейчас полны гордыни те,

кто, ловко выбрав час и место,

в российской затхлой духоте

однажды пукнул в знак протеста.

* * *

Родом я не с рынка, не с вокзала,

я с тончайшей нежностью знаком,

просто нас эпоха облизала

лагерным колючим языком.

* * *

Покуда мы живем, на мир ворча

и вглядываясь в будущие годы,

текут меж нас, неслышимо журча,

истории подпочвенные воды.

* * *

Я жизнь без пудры и прикрас

и в тех местах, где жить опасно,

вплотную видел много раз —

она и там была прекрасна.

* * *

Как тающая льдина, уплывает

эпоха, поглотившая наш век,

а новая и знать уже не знает

растерянных оставшихся калек.

* * *

Вор хает вора возмущенно,

глухого учит жить немой,

галдят слепые восхищенно,

как ловко бегает хромой.

* * *

Кто ярой ненавистью пышет,

о людях судя зло и резко, —

пусть аккуратно очень дышит,

поскольку злоба пахнет мерзко.

* * *

Нас много лет употребляли,

а мы, по слабости и мелкости,

послушно гнулись, но страдали

от комплекса неполноцелкости.

* * *

В нас никакой избыток знаний,

покров очков-носков-перчаток

не скроет легкий обезьяний

в лице и мыслях отпечаток.

* * *

Все доступные семечки лузгая,

равнодушна, глуха и слепа,

в парках жизни под легкую музыку

одинокая бродит толпа.

* * *

Мне не свойственно стремление

знать и слышать сводку дня,

ибо времени давление —

кровяное у меня.

* * *

Владеть гавном — несложный труд

и не высокая отрада:

гавно лишь давят или мнут,

а сталь — и жечь, и резать надо.

* * *

Питомцам русского гнезда,

нам от любых душевных смут

всего целебнее узда

и жесткой выделки хомут.

* * *

Бес маячит рядом тенью тощей,

если видит умного мужчину:

умного мужчину много проще

даром соблазнить на бесовщину.

* * *

Загадочно в России бродят дрожжи,

все связи стали хрупки или ржавы,

а те, кто жаждет взять бразды и вожжи,

страдают недержанием державы.

* * *

По дряхлости скончался своевременно

режим, из жизни сделавший надгробие;

российская толпа теперь беременна

мечтой родить себе его подобие.

* * *

Текут по всей Руси речей ручьи,

и всюду на ораторе печать

умения проигрывать ничьи

и проигрыш банкетом отмечать.

* * *

В раскаленной скрытой давке

увлекаясь жизни пиром,

лестно маленькой пиявке

слыть и выглядеть вампиром.

* * *

Мы пережили, как умели,

эпоху гнусной черноты,

но в нас навек закаменели

ее проклятые черты.

* * *

Российская империя нам памятна,

поэтому и гнусно оттого,

что бывшие блюстители фундамента

торгуют кирпичами из него.

* * *

Видимо, в силу породы,

ибо всегда не со зла,

курица русской свободы

тухлые яйца несла.

* * *

От ветра хлынувшей свободы,

хотя колюч он и неласков,

томит соблазн пасти народы

всех пастухов и всех подпасков.

* * *

По воле здравого рассудка

кто дал себя употреблять —

гораздо чаще проститутка,

чем нерасчетливая блядь.

* * *

Россия ко всему, что в ней содеется,

и в будущем беспечно отнесется;

так дева, забеременев, надеется,

что все само собою рассосется.

* * *

Вокруг березовых осин

чертя узор хором воздушных,

всегда сколотит сукин сын

союз слепых и простодушных.

* * *

Уже вдевает ногу в стремя

тот некто в сером, кто опять

поворотить в России время

попробует во тьму и вспять.

* * *

И понял я за много лет,

чем доля рабская чревата:

когда сгибается хребет —

душа становится горбата.

* * *

Живу я, свободы ревнитель,

весь век искушая свой фарт;

боюсь я, мой ангел-хранитель

однажды получит инфаркт.

* * *

Легко на примере России

понять по прошествии лет,

что в мире темней от усилий

затеплить искусственный свет.

* * *

Темны российские задворки,

покрыты грязью всех столетий,

но там родятся поговорки,

которых нет нигде на свете.

* * *

Российская жива идея-фикс,

явились только новые в ней ноты,

поскольку дух России, темный сфинкс,

с загадок перешел на анекдоты.

* * *

Выплескивая песни, звуки, вздохи,

затворники, певцы и трубачи —

такие же участники эпохи,

как судьи, прокуроры, палачи.

* * *

Российской власти цвет и знать

так на свободе воскипели,

что стали с пылом продавать

все, что евреи не успели.

* * *

Мы потому в России жили,

высокий чувствуя кураж,

что безоглядно положили

свой век и силы на мираж.

* * *

Охвостье, отребье, отбросы,

сплоченные общей кутузкой,

курили мои папиросы,

о доле беседуя русской.

* * *

Этот трактор в обличье мужчины

тоже носит в себе благодать;

человек совершенней машины,

ибо сам себя может продать.

* * *

Кто сладко делает кулич,

принадлежит к особой касте,

и все умельцы брить и стричь

легко стригут при всякой власти.

* * *

Конечно, это горько и обидно,

однако долгой жизни под конец

мне стало совершенно очевидно,

что люди происходят от овец.

* * *

Кто в годы рабства драться лез,

тому на воле стало хуже:

пройдя насквозь горящий лес,

ужасно больно гибнуть в луже.

* * *

Смотреть на мир наш объективно,

как бы из дальней горной рощи —

хотя не менее противно,

но безболезненней и проще.

* * *

По Божьему соизволению

и сути свойства, нам присущего,

дано любому поколению

насрать на мысли предыдущего.

* * *

Надеюсь, я коллег не раню,

сказав о нашей безнадежности,

поскольку Пушкин слушал няню,

а мы — подонков разной сложности.

* * *

Российский жребий был жестоко

однажды брошен волей Бога:

немного западней Востока,

восточней Запада — намного.

* * *

Наш век настолько прихотливо

свернул обычный ход истории,

что, очевидно, музу Клио

потрахал бес фантасмагории.

* * *

Возложить о России заботу

всей России на Бога охота,

чтоб оставить на Бога работу

из болота тащить бегемота.

* * *

Что говорит нам вождь из кучи,

оплошно вляпавшись туда?

Что всей душой хотел как лучше,

а вышло снова как всегда.

* * *

Все споры вспыхнули опять

и вновь текут, кипя напрасно;

умом Россию не понять,

а чем понять — опять неясно.

* * *

Наших будней мелкие мытарства,

прихоти и крахи своеволия —

горше, чем печали государства,

а цивилизации — тем более.

* * *

На свете ни единому уму,

имевшему учительскую прыть,

глаза не удалось открыть тому,

кто сам не собирался их открыть.

* * *

Святую проявляя простоту,

не думая в тот миг, на что идет,

всю правду говорит начистоту

юродивый, пророк и идиот.

* * *

История бросками и рывками

эпохи вытрясает с потрохами,

и то, что затевало жить веками,

внезапно порастает лопухами.

* * *

Хоть очень разны наши страсти,

но сильно схожи ожидания,

и вождь того же ждет от власти,

что ждет любовник от свидания.

* * *

Когда кипят разбой и блядство

и бьются грязные с нечистыми,

я грустно думаю про братство,

воспетое идеалистами.

* * *

Опасностей, пожаров и буранов

забыть уже не может ветеран;

любимая услада ветеранов —

чесание давно заживших ран.

* * *

А жалко порою мне время то гнусное,

другого уже не случится такого,

то подлое время, крутое и тусклое,

где стойкость полна была смысла тугого.

* * *

В те года, когда решенья просты

и все беды — от поступков лихих,

очень часто мы сжигаем мосты,

сами только что ступивши на них.

* * *

Справедливость в людской кутерьме

соблюдает природа сама:

у живущих себе на уме —

сплошь и рядом нехватка ума.

* * *

Есть в речах политиков унылых

много и воды, и аргументов,

только я никак понять не в силах,

чем кастраты лучше импотентов.

* * *

Всюду запах алчности неистов,

мечемся, на гонку век ухлопав;

о, как я люблю идеалистов,

олухов, растяп и остолопов!

* * *

Поет восторженно и внятно

душа у беглого раба

от мысли, как безрезультатно

за ним охотилась судьба.

* * *

Забавно туда приезжать, как домой,

и жить за незримой межой;

Россия осталась до боли родной

и стала заметно чужой.

* * *

За раздор со временем лихим

и за годы в лагере на нарах

долго сохраняется сухим

порох в наших перечницах старых.

* * *

А то, что мы подонками не стали

и как мы безоглядно рисковали, —

ничтожные житейские детали,

для внуков интересные едва ли.

* * *

То ли мы чрезмерно много пили,

то ли не хватило нам тепла,

только на потеху энтропии

мимо нас эпоха потекла.

* * *

За проволокой всех систем,

за цепью всех огней

нужна свобода только тем,

в ком есть способность к ней.

* * *

Уже настолько дух наш косный

с Россией связан неразлучно,

что жить нам тягостно и постно

повсюду, где благополучно.

* * *

Эпоха нас то злит, то восхищает,

кипучи наши ярость и экстаз,

и все это бесстрастно поглощает

истории холодный унитаз.

* * *

Мы сделали изрядно много,

пока по жизни колбасились,

чтобы и в будущем до Бога

мольбы и стоны доносились.

* * *

Я бы многое стер в тех давнишних следах,

только свежее чувство горчит;

мне плевать на того, кто галдит о жидах,

но загадочны те, кто молчит.

* * *

России вновь дают кредит,

поскольку все течет,

а кто немножко был убит —

они уже не в счет.

* * *

Густы в России перемены,

но чуда нет еще покуда;

растут у многих партий члены,

а с головами очень худо.

* * *

В гиблой глине нас долго месили,

загоняя в грунтовую твердь,

мы — последние сваи России,

пережившие верную смерть.

* * *

Русское грядущее прекрасно,

путь России тяжек, но высок;

мы в гавне варились не напрасно,

жалко, что впитали этот сок.

Поскольку истина — в вине,то часть ее уже во мне

Чтоб я не жил, сопя натужно,

устроил Бог легко и чудно,

что все ненужное мне трудно,

а все, что трудно, мне не нужно.

* * *

Когда, пивные сдвинув кружки,

мы славим жизни шевеление,

то смотрят с ревностью подружки

на наших лиц одушевление.

* * *

Дух России меня приголубил,

дал огранку, фасон и чекан,

там я первую рюмку пригубил,

там она превратилась в стакан.

* * *

Совместное и в меру возлияние

не только от любви не отвращает,

но каждое любовное слияние

весьма своей игрой обогащает.

* * *

Любви горенье нам дано

и страсти жаркие причуды,

чтобы холодное вино

текло в нагретые сосуды.

* * *

Да, мне умерить пыл и прыть

пора уже давно;

я пить не брошу, но курить

не брошу все равно.

* * *

Себя я пьянством не разрушу,

ибо при знании предела

напитки льются прямо в душу,

оздоровляя этим тело.

* * *

Я понял, чем я жил все годы

и почему не жил умней:

я раб у собственной свободы

и по-собачьи предан ей.

* * *

Дух мой растревожить невозможно

денежным смутительным угаром,

я интеллигентен безнадежно,

я употребляюсь только даром.

* * *

Когда к тебе приходит некто,

духовной жаждою томим,

для утоленья интеллекта

распей бутылку молча с ним.

* * *

Хотя весь день легко и сухо

веду воздержанные речи,

внутри себя пустыню духа

я орошаю каждый вечер.

* * *

Цветок и садовник в едином лице,

я рюмке приветно киваю

и, чтобы цветок не увял в подлеце,

себя изнутри поливаю.

* * *

Поскольку склянка алкоголя —

стекляшка вовсе не простая,

то, как только она пустая, —

в душе у нас покой и воля.

* * *

Оставив дикому трамваю

охоту мчать, во тьме светясь,

я лежа больше успеваю,

чем успевал бы, суетясь.

* * *

Я сам растил себя во мне,

давно поскольку знаю точно,

что обретенное извне

и ненадежно, и непрочно.

* * *

Чтоб жить разумно (то есть бледно)

и максимально безопасно,

рассудок борется победно

со всем, что вредно и прекрасно.

* * *

Душевно я вполне еще здоров,

и съесть меня тщеславию невмочь,

я творческих десяток вечеров

легко отдам за творческую ночь.

* * *

Да, выпив, я валяюсь на полу,

да, выпив, я страшней садовых пугал;

но врут, что я ласкал тебя в углу —

по мне, так я ласкал бы лучше угол.

* * *

Во мне убого сведений меню,

не знаю я ни фактов, ни событий,

но я свое невежество ценю

за радость неожиданных открытий.

* * *

Насмешлив я к вождям, старухам,

пророчествам и чудесам,

однако свято верю слухам,

которые пустил я сам.

* * *

Я свои пути стелю полого,

мне уютна лени колея:

то, что невозможно, — дело Бога,

что возможно — сделаю не я.

* * *

Когда выпили, нас никого

не пугает судьбы злополучие,

и плевать нам на все, до чего

удается доплюнуть при случае.

* * *

В чужую личность мне не влезть,

а мной не могут быть другие,

и я таков, каков я есть,

а те, кто лучше, — не такие.

* * *

Без жалости я трачу много дней,

распутывая мысленную нить;

я истину ловлю, чтобы над ней

немедленно насмешку учинить.

* * *

Мы вовсе не грешим, когда пируем,

забыв про все стихии за стеной,

а мудро и бестрепетно воруем

дух легкости у тяжести земной.

* * *

Умным быть легко, скажу я снова

к сведению новых поколений;

глупость надо делать — это слово

дико для моей отпетой лени.

* * *

Хотя, погрязший в алкоголе,

я по-житейски сор и хлам,

но съем последний хер без соли

я только с другом пополам.

* * *

Мы стали подозрительны, суровы,

изверились в любой на свете вере,

но моцарты по-прежнему готовы

пить все, что наливают им сальери.

* * *

Душа порой бывает так задета,

что можно только выть или орать;

я плюнул бы в ранимого эстета,

но зеркало придется вытирать.

* * *

К лести, комплиментам и успехам

(сладостным ручьем они вливаются)

если относиться не со смехом —

важные отверстия слипаются.

* * *

Так верил я всегда в мою везучесть,

беспечно соблазняясь авантюрой,

что мне любая выпавшая участь

оказывалась к фарту увертюрой.

* * *

Не каждый в житейской запарке

за жизнь успевает понять,

что надо менять зоопарки,

театры и цирки менять.

* * *

Зачем же мне томиться и печалиться,

когда по телевизору в пивной

вчера весь вечер пела мне красавица,

что мысленно всю ночь она со мной?

* * *

Клевал я вяло знаний зерна,

зато весь век гулял активно

и прожил очень плодотворно,

хотя весьма непродуктивно.

* * *

Для жизни шалой и отпетой

день каждый в утренней тиши

творят нам кофе с сигаретой

реанимацию души.

* * *

Затворника и чистоплюя

в себе ценя как достижение,

из шума времени леплю я

своей души изображение.

* * *

Ошибки, срывы, согрешения —

в былом, и я забыл о них,

меня волнует предвкушение

грядущих глупостей моих.

* * *

Кажется мне, жизни под конец,

что устроил с умыслом Творец,

чтобы человеку было скучно

очень долго жить благополучно.

* * *

Искра Божия не знает,

где назначено упасть ей,

и поэтому бывает

Божий дар душе в несчастье.

* * *

Как будто смерти вопреки

внезапно льется струйка света

и воздуха с живой строки

давно умершего поэта.

* * *

Вокруг везде роскошества природы

и суетности алчная неволя;

плодятся и безумствуют народы;

во мне покой и много алкоголя.

* * *

Умеет так воображение

влиять на духа вещество,

что даже наше унижение

преобразует в торжество.

* * *

Не слушая судов и пересудов,

настаиваю твердо на одном:

вместимость наших умственных сосудов

растет от полоскания вином.

* * *

Был томим я, был палим и гоним,

но не жалуюсь, не плачу, не злюсь,

а смеюсь я горьким смехом моим

и живу лишь потому, что смеюсь.

* * *

Нет, я в делах не тугодум,

весьма проста моя замашка:

я поступаю наобум,

а после мыслю, где промашка.

* * *

Я б рад работать и трудиться,

я чужд надменности пижонской,

но слишком портит наши лица

печать заезженности конской.

* * *

Не темная меня склоняла воля

к запою после прожитого дня:

я больше получал от алкоголя,

чем пьянство отнимало у меня.

* * *

Хоть я философ, но не стоик,

мои пристрастья не интимны:

когда в пивной я вижу столик,

моя душа играет гимны.

* * *

Питаю к выпивке любовь я,

и мух мой дым табачный косит,

а что полезно для здоровья,

мой организм не переносит.

* * *

Мне чужд Востока тайный пламень,

и я бы спятил от тоски,

век озирая голый камень

и созерцая лепестки.

* * *

Во многих веках и эпохах,

меняя земные тела,

в паяцах, шутах, скоморохах

душа моя раньше жила.

* * *

Так ли уж совсем и никому?

С истиной сходясь довольно близко,

все-таки я веку своему

нужен был, как уху — зубочистка.

* * *

Меня заводят, как наркотик,

души моей слепые пятна:

понятно мне, чего я против,

за что я — полностью невнятно.

* * *

Подлинным по истине томлениям

плотская питательна утеха,

подлинно высоким размышлениям

пьянство и обжорство — не помеха.

* * *

Приму любой полезный я совет

и думать о житейской буду выгоде

не раньше, чем во мне погаснет свет,

душою выключаемый при выходе.

* * *

Пока прогресс везде ретиво

меняет мир наш постепенно,

подсыпь-ка чуть нам соли в пиво,

чтоб заодно осела пена.

* * *

У пьяниц, бражников, кутил,

в судьбе которых все размечено,

благоприятствие светил

всегда бывает обеспечено.

* * *

Хоть мыслить вовсе не горазд,

ответил я на тьму вопросов,

поскольку был энтузиаст

и наблюдательный фаллософ.

* * *

Наше слово в пространстве не тает,

а становится в нем чем угодно,

ибо то, что бесплотно витает,

в мире этом отнюдь не бесплодно.

* * *

Моей тюремной жизни окаянство

нисколько не кляну я, видит Бог;

я мучим был отнятием пространства,

но времени лишить никто не мог.

* * *

Раздев любую обозримую

проблему жизни догола,

всегда найдешь непримиримую

вражду овала и угла.

* * *

Я спать люблю: за тем пределом,

где вне меня везде темно,

душа, во сне сливаясь с телом,

творит великое кино.

* * *

Поздним утром я вяло встаю,

сразу лень изгоняю без жалости,

но от этого так устаю,

что ложусь, уступая усталости.

* * *

На тьму житейских упущений

смотрю и думаю тайком,

что я в одном из воплощений

был местечковым дураком.

* * *

С годами, что мне удивительно,

душа наша к речи небрежной

гораздо сильнее чувствительна,

чем некогда в юности нежной.

* * *

По многим я хожу местам,

таская дел житейских кладь,

но я всегда случаюсь там,

где начинают наливать.

* * *

Позабыв о душевном копании,

с нами каждый отменно здоров,

потому что целебно в компании

совдыхание винных паров.

* * *

Когда хожу гулять в реальность,

где ветер, гам и моросит,

вокруг меня моя ментальность

никчемным рубищем висит.

* * *

Искусство жизни постигая,

ему я отдал столько лет,

что стала жизнь совсем другая,

а сил учиться больше нет.

* * *

От музыки удачи и успеха

в дальнейшем (через годы, а не дни)

родится непредвидимое эхо,

которым поверяются они.

* * *

Всегда напоминал мне циферблат,

что слишком вызывающе и зря

я так живу со временем не в лад:

оно идет, а я лежу, куря.

* * *

Мы так во всех полемиках орем,

как будто кипяток у нас во рту;

настаивать чем тупо на своем,

настаивать разумней на спирту.

* * *

Во мне смеркаться стал огонь;

сорвав постылую узду,

теперь я просто старый конь,

пославший на хер борозду.

* * *

Сегодня ощутил я горемычно,

как жутко изменяют нас года:

в себя уйдя и свет зажгя привычно,

увидел, что попал я не туда.

* * *

Ловил я кайф, легко играя

ту роль, какая выпадала,

за что меня в воротах рая

ждет рослый ангел-вышибала.

* * *

Мы скоро только дно бутылки

сумеем страстно обнажать,

и юные геронтофилки

нас перестанут уважать.

* * *

Забавные мысли приходят в кровать

с утра после грустного сна:

что лучше до срока свечу задувать,

чем видеть, как чахнет она.

* * *

Вновь душа среди белого дня

заболит, и скажу я бутылке:

эту душу сослали в меня,

и страдает она в этой ссылке.

* * *

Зачем под сень могильных плит

нести мне боль ушедших лет?

Собрав мешок моих обид,

в него я плюну им вослед.

* * *

Где скрыта душа, постигаешь невольно,

а с возрастом только ясней,

поскольку душа — это место, где больно

от жизни и мыслей о ней.

* * *

Да, птицы, цветы, тишина

и дивного запаха травы;

но райская жизнь лишена

земной незабвенной отравы.

* * *

Когда и где бы мы ни пили,

тянусь я с тостом каждый раз,

чтобы живыми нас любили,

как на поминках любят нас.

Любви все возрасты покорны,ее порывы — рукотворны

Мы всякой власти бесполезны

и не сильны в карьерных трюках,

поскольку маршальские жезлы

не в рюкзаках у нас, а в брюках.

* * *

Не раз и я, в объятьях дев

легко входя во вдохновение,

от наслажденья обалдев,

остановить хотел мгновение.

* * *

А возгораясь по ошибке,

я погасал быстрее спички:

то были постные те рыбки,

то слишком шустрые те птички.

* * *

Я никак не пойму, отчего

так я к женщинам пагубно слаб;

может быть, из ребра моего

было сделано несколько баб?

* * *

Душа смиряет в теле смуты,

бродя подобно пастуху,

а в наши лучшие минуты

душа находится в паху.

* * *

Мы когда крутили шуры-муры

с девками такого же запала,

в ужасе шарахались амуры,

луки оставляя где попало.

* * *

Пока я сплю, не спит мой друг,

уходит он к одной пастушке,

чтоб навестить пастушкин луг,

покуда спят ее подружки.

* * *

Всегда ланиты, перси и уста

описывали страстные поэты,

но столь же восхитительны места,

которые доселе не воспеты.

* * *

Из наук, несомненно благих

для юнцов и для старцев согбенных,

безусловно полезней других

география зон эрогенных.

* * *

Достану чистые трусы,

надену свежую рубашку,

приглажу щеточкой усы

и навещу свою милашку.

* * *

Не зря люблю я дев беспечных,

их речь ясна и необманчива,

ключи секретов их сердечных

бренчат зазывно и заманчиво.

* * *

Погрязши в низких наслаждениях,

их аналитик и рапсод,

я достигал в моих падениях

весьма заоблачных высот.

* * *

Вот идеал моей идиллии:

вкусивши хмеля благодать

и лежа возле нежной лилии,

шмелей лениво обсуждать.

* * *

Возможно, я не прав в моем суждении,

но истина мне вовсе не кумир:

уверен я, что скрыта в наслаждении

энергия, питающая мир.

* * *

Я женских слов люблю родник

и женских мыслей хороводы,

поскольку мы умны от книг,

а бабы — прямо от природы.

* * *

Живя в огромном планетарии,

где звезд роскошное вращение,

бурчал я часто комментарии,

что слишком ярко освещение.

* * *

Без вакханалий, безобразий

и не в урон друзьям-товарищам

мои цветы не сохли в вазе,

а раздавались всем желающим.

* * *

Во мне избыток был огня,

об этом знала вся округа,

огонь мой даже без меня

ходил по бабам в виде друга.

* * *

Всем дамам нужен макияж

для торжества над мужиками:

мужчина, впавший в охуяж,

берется голыми руками.

* * *

Плывет когда любовное везение,

то надо торопиться с наслаждением,

чтоб совести угрюмой угрызение

удачу не спугнуло пробуждением.

* * *

Душа моя безоблачно чиста,

в любовные спеша капканы лезть,

поскольку все на свете неспроста

и случай — это свыше знак и весть.

* * *

Не знаю слаще я мороки

среди морок житейских прочих,

чем брать любовные уроки

у дам, к учительству охочих.

* * *

Соблазнам не умея возражать,

я все же твердой линии держусь:

греха мне все равно не избежать,

так я им заодно и наслажусь.

* * *

Свиваясь в будуарах и альковах

в объятиях, по скорости военных,

мы знали дам умелых и толковых,

но мало было дам самозабвенных.

* * *

Являют умственную прыть

пускай мужчины-балагуры,

а бабе ум полезней скрыть —

он отвлекает от фигуры.

* * *

Я близок был с одной вдовой,

в любви достигшей совершенства,

и будь супруг ее живой,

он дал бы дуба от блаженства.

* * *

Даму обольстить немудрено,

даме очень лестно обольщение,

даму опьяняет, как вино,

дамой этой наше восхищение.

* * *

Весна полна тоски томительной,

по крови бродит дух лесной,

и от любви неосмотрительной

влетают ласточки весной.

* * *

У любви не бывает обмана,

ибо искренна страсть, как дыхание,

и божественно пламя романа,

и угрюмо его затухание.

* * *

Хоть не был я возвышенной натурой,

но духа своего не укрощал

и девушек, ушибленных культурой,

к живой и свежей жизни обращал.

* * *

Я не бежал от искушений

в тоску сомнений идиотских,

восторг духовных отношений

ничуть не портит радость плотских.

* * *

Одна воздержанная дама

весьма сухого поведения

детей хотела так упрямо,

что родила от сновидения.

* * *

Любой альков и будуар,

имея тайны и секреты,

приносит в наш репертуар

иные па и пируэты.

* * *

Те дамы не просто сидят —

умыты, завиты, наряжены, —

а внутренним взором глядят

в чужие замочные скважины.

* * *

Когда земля однажды треснула,

сошлись в тот вечер Оля с Витей;

бывает польза интересная

от незначительных событий.

* * *

Бросает лампа нежный свет

на женских блуз узор,

и фантики чужих конфет

ласкают чуткий взор.

* * *

Увидев девку, малой толики

не ощущаю я стыда,

что много прежде мысли — стоит ли?

я твердо чувствую, что да.

* * *

Важна любовь, а так ли, сяк ли —

хорош любой любовный танец;

покуда силы не иссякли,

я сам изрядный лесбиянец.

* * *

Целебен утешения бальзам:

ловил себя на мысли я не раз,

что женщины отказывают нам,

жалея об отказе больше нас.

* * *

Сперва свирепое влечение

пронзает все существование,

потом приходит облегчение

и наступает остывание.

* * *

Время лижет наши раны

и выносит вон за скобки

и печальные романы,

и случайные поебки.

* * *

Любил я сесть в чужие сани,

когда гулякой был отпетым;

они всегда следили сами,

чтобы ямщик не знал об этом.

* * *

Легко мужчинами владея,

их так умела привечать,

что эллина от иудея

не поспевала отличать.

* * *

Хватает на бутыль и на еду,

но нету на оплату нежных дам,

и если я какую в долг найду,

то честно с первой пенсии отдам.

* * *

Хвала и слава лилиям и розам,

я век мой пережил под их наркозом.

* * *

К любви не надо торопиться,

она сама придет к вам, детки,

любовь нечаянна, как птица,

на папу капнувшая с ветки.

* * *

Милый спать со мной не хочет,

а в тетрадку ночь и день

самодеятельно строчит

поебень и хуетень.

* * *

Весьма заботясь о контрасте

и относясь к нему с почтением,

перемежал я пламя страсти

раздумьем, выпивкой и чтением.

* * *

Нет сомнения в пользе страданий:

вихри мыслей и чувства накал,

только я из любовных свиданий

больше пользы всегда извлекал.

* * *

В тихой смиреннице каждой,

в робкой застенчивой лапушке

могут проснуться однажды

блядские гены прабабушки.

* * *

И стареть не так обидно,

вспомянув исподтишка,

как едала джем-повидло

с хера милого дружка.

* * *

Бес любит юных дам подзуживать

упасть во грех, и те во мраке

вдруг начинают обнаруживать

везде фаллические знаки.

* * *

Как виртуозны наши трюки

на искре творческого дара,

чтобы успешно скинуть брюки

в чаду любовного угара!

* * *

Свой имею опыт я, но все же

слушаю и речи знатоков:

евнухи о бабах судят строже,

тоньше и умнее мужиков.

* * *

Когда Господь, весы колебля,

куда что класть негромко скажет,

уверен я, что наша ебля

на чашу праведности ляжет.

* * *

Не зря стоустая молва

твердила мне, что секс — наркотик:

болит у духа голова

от непоседливости плоти.

* * *

С возрастом острей мужицкий глаз,

жарче и сочней души котлета,

ибо ранней осенью у нас,

как у всей природы — бабье лето.

* * *

Теперь и вспомним-то едва ли,

как мы плясали те кадрили,

когда подруги то стонали,

то хриплым криком нас бодрили.

* * *

Ромашки, незабудки и гортензии

различного строенья и окраски

усиливают с возрастом претензии

на наши садоводческие ласки.

* * *

Врачует боль любой пропажи

беспечной лени талисман,

во мне рассеивал он даже

любви густеющий туман.

* * *

Лишь то, что отдашь,

ты взамен и получишь,

поэтому часто под вечер

само ожидание женщины — лучше,

чем то, что случится при встрече.

* * *

Это грешно звучит и печально,

но решил я давно для себя:

лучше трахнуть кого-то случайно,

чем не мочь это делать, любя.

* * *

За повадку не сдаваться

и держать лицо при этом

дамы любят покрываться

королем, а не валетом.

* * *

Всякой тайной мистики помимо,

мистика есть явная и зримая:

женщина, которая любима,

выглядит стройней, чем нелюбимая.

* * *

Я красоту в житейской хляби

ловлю глазами почитателя:

беременность в хорошей бабе

видна задолго до зачатия.

* * *

Белея лицом, как страница

в надежде на краткую строчку,

повсюду гуляет девица,

готовясь на мать-одиночку.

* * *

Я так зубрил познания азы,

что мог бы по стезе ума пойти,

но зовы гормональной железы,

спасибо, совлекли меня с пути.

* * *

А жалко, что незыблема граница,

положенная силам и годам,

я б мог еще помочь осуществиться

мечте довольно многих юных дам.

* * *

Мы судим о деве снаружи —

по стану, лицу и сноровке,

но в самой из них неуклюжей

не дремлет капкан мужеловки.

* * *

Да, в небесах заключается брак,

там есть у многих таинственный враг.

* * *

Бог чувствует, наверно, боль и грусть,

когда мы в суете настолько тонем,

что женщину ласкаем наизусть,

о чем-то размышляя постороннем.

* * *

Предчувствуя любовную удачу,

я вновь былую пылкость источаю,

но так ее теперь умело прячу,

что сам уже почти не замечаю.

* * *

Весь век земного соучастия

мы учим азбуку блудливости —

от молодого любострастия

до стариковской похотливости.

* * *

Все беды у меня лишь оттого,

что встретить пофартило и любить

мне женщин из гарема моего,

который у меня был должен быть.

* * *

Подавленных желаний тонкий след

рубцуется, но тлеет под золой,

и женщина грустит на склоне лет

о глупой непреклонности былой.

* * *

Мне кажется, былые потаскушки,

знававшие катанье на гнедых,

в года, когда они уже старушки, —

с надменностью глядят на молодых.

* * *

Творца, живущего вдали,

хотел бы я предупредить:

мы столько дам недоебли,

что смерти стоит погодить.

* * *

Я в разных почвах семя сеял:

духовной, плотской, днем и ночью,

но, став по старости рассеян,

я начал часто путать почву.

* * *

Я прежний сохранил в себе задор,

хотя уже в нем нет былого смысла,

поэтому я с некоторых пор

подмигиваю девкам бескорыстно.

* * *

В любых спектаклях есть замена,

суфлеры, легкость обсуждения;

постель — единственная сцена,

где нет к актеру снисхождения.

* * *

С годами стали круче лестницы

и резко слепнет женский глаз:

когда-то зоркие прелестницы

теперь в упор не видят нас.

* * *

Любовь как ни гони и ни трави,

в ней Божьему порядку соответствие,

мы сами ведь — не больше, чем любви

побочное случайное последствие.

* * *

А бывает, что в сумрак осенний

в тучах луч означается хрупкий,

и живительный ветер весенний

задувает в сердца и под юбки.

* * *

Кто недавно из листьев капустных,

тем любовь — это игры на воле,

а для взрослых, от возраста грустных,

их любовь неотрывна от боли.

* * *

А наша близость — только роздых

на расходящихся путях,

и будет завтра голый воздух

в пустых сомкнувшихся горстях.

* * *

Что к живописи слеп, а к музыке я глух —

уже невосполнимая утрата,

зато я знаю несколько старух

с отменными фигурами когда-то.

* * *

Логической мысли забавная нить

столетия вьется повсюду:

поскольку мужчина не может родить,

то женщина моет посуду.

* * *

Зря вы мнетесь, девушки,

грех меня беречь,

есть еще у дедушки

чем кого развлечь.

* * *

Зря жены квохчут оголтело,

что мы у девок спим в истоме,

у нас блаженствует лишь тело,

а разум — думает о доме.

* * *

Отменной верности супруг,

усердный брачных уз невольник

такой семейный чертит круг,

что бабе снится треугольник.

* * *

В людской кипящей тесноте

не страшен путь земной,

весьма рискуют только те,

кто плохо спит с женой.

* * *

Ты жуткий зануда, дружок,

но я на тебя не в обиде,

кусая тайком пирожок,

какого ты сроду не видел.

* * *

Внутри семейного узла

в период ссор и междометий

всегда легко найти козла,

который в этой паре третий.

* * *

У всех текли трагедии и драмы,

а после оставалась тишина,

морщины на лице, на сердце шрамы

и памятливо-тихая жена.

* * *

Настолько в детях мало толка,

что я, признаться, даже рад,

что больше копий не нащелкал

мой множительный аппарат.

* * *

Куда ни дернешься — повсюду,

в туман забот погружена,

лаская взорами посуду,

вокруг тебя сидит жена.

* * *

Бес или Бог такой мастак,

что по причуде высшей воли

людей привязывает так,

что разойтись нельзя без боли?

* * *

Глаз людской куда ни глянет,

сохнут бабы от тоски,

что любовь мужская вянет

и теряет лепестки.

* * *

За все наши мужицкие злодейства

я женщине воздвиг бы монумент,

мужчина — только вывеска семейства,

а женщина — и балки, и цемент.

* * *

В доме, где любовь уже утратили,

чешется у женщины рука:

выгнать мужика к ебене матери —

жаль оставить дом без мужика.

* * *

Послушно соглашаюсь я с женой,

хотя я совершенно не уверен,

что конь, пускай изрядно пожилой,

уже обязан тихим быть, как мерин.

* * *

Когда у нас рассудок, дух и честь

находятся в согласии и мире,

еще у двоеженца радость есть

от мысли, что не три и не четыре.

* * *

Я с гордостью думал в ночной тишине,

как верность мы свято храним,

как долго и стойко я предан жене

и дивным подружкам двоим.

* * *

Да, я бывал и груб, и зол,

однако помяну,

что я за целый век извел

всего одну жену.

* * *

Любви таинственный процесс

в любых столетиях не гас,

как не погаснет он и без

ушедших нас.

* * *

Подругам ежегодно в день кончины

моя во снах являться будет тень,

и думать будут юные мужчины

о смутности их женщин в этот день.

Слишком я люблю друзей моих,чтобы слишком часто видеть их

Умея от века себя отключить,

на мир я спокойно гляжу,

и могут меня только те огорчить,

кого за своих я держу.

* * *

Течет беспечно, как вода

среди полей и косогоров,

живительная ерунда

вечерних наших разговоров.

* * *

Чтоб жить отменно, так немного,

по сути, нужно мне, что я

прошу простейшего у Бога:

чтоб не менялась жизнь моя.

* * *

Курили, пили и молчали,

чуть усмехались;

но затихали все печали

и выдыхались.

* * *

Бог шел путем простых решений,

и, как мы что ни назови,

все виды наших отношений —

лишь разновидности любви.

* * *

Тяжки для живого организма

трели жизнерадостного свиста,

нету лучшей школы пессимизма,

чем подолгу видеть оптимиста.

* * *

Если нечто врут мои друзья,

трудно утерпеть, но я молчу;

хочется быть честным, но нельзя

делать только то, что я хочу.

* * *

Не могут ничем насладиться вполне

и маются с юмором люди,

и видят ночами все время во сне

они горбуна на верблюде.

* * *

Мы одиноки, как собаки,

но нас уже ничем не купишь,

а бравши силой, понял всякий,

что только хер зазря затупишь.

* * *

По собственному вкусу я сужу,

чего от собеседника нам нужно,

и вздор напропалую горожу

охотнее, чем умствую натужно.

* * *

Нам свойственна колючая опаска

слюнявых сантиментов и похвал,

но слышится нечаянная ласка —

и скашивает душу наповал.

* * *

Ты в азарте бесподобен

ярой одурью своей,

так мой пес весной способен

пылко трахать кобелей.

* * *

У нас легко светлеют лица,

когда возможность нам дана

досадой с другом поделиться,

с души содрав лоскут гавна.

* * *

Люблю шутов за их потешность,

и чем дурнее, тем верней

они смягчают безутешность

от жизни клоунской моей.

* * *

Я вижу объяснение простое

того, что ты настолько лучезарен:

тебя, наверно, мать рожала стоя,

и был немного пол тобой ударен.

* * *

Хоть я свои недуги не лечу,

однако, зная многих докторов,

я изредка к приятелю-врачу

хожу, когда бедняга нездоров.

* * *

То истомясь печалью личной,

то от погибели в вершке

весь век по жизни горемычной

мечусь, как мышь в ночном горшке.

* * *

Стал тесен этот утлый водоем,

везде резвятся стаи лягушат,

и даже в одиночестве моем

какие-то знакомые кишат.

* * *

У тех, кто в усердии рьяном

по жизни летит оголтело,

душа порастает бурьяном

гораздо скорее, чем тело.

* * *

Я курю возле рюмки моей,

а по миру сочится с экранов

соловьиное пение змей

и тигриные рыки баранов.

* * *

Мой восторг от жизни обоснован,

Бог весьма украсил жизнь мою:

я, по счастью, так необразован,

что все время что-то узнаю.

* * *

Давно живу как рак-отшельник

и в том не вижу упущения,

душе стал тягостен ошейник

пустопорожнего общения.

* * *

Когда среди людей мне одиноко,

я думаю, уставясь в пустоту:

а видит ли всевидящее око

бессилие свое и слепоту?

* * *

Быстрей мне сгинуть и пропасть,

чем воспалят мой дух никчемный

наживы пламенная страсть

и накопленья зуд экземный.

* * *

В эпоху той поры волшебной,

когда дышал еще легко,

для всех в моей груди душевной

имелось птичье молоко.

* * *

Сбыл гостя. Жизнь опять моя.

Слегка душа очнулась в теле.

Но чувство странное, что я —

башмак, который не надели.

* * *

Поскольку я большой философ,

то жизнь открыла мне сама,

что глупость — самый лучший способ

употребления ума.

* * *

Когда мне тускло, скучно, душно

и жизнь истерлась, как пословица,

к себе гостей зову радушно,

и много хуже мне становится.

* * *

На нас во всей своей весомости

ползет, неся опустошения,

болезнь душевной насекомости

и насекомого кишения.

* * *

Верю людям, забыв и не думая,

что жестоко похмелье наивности,

что себя в это время угрюмое

я люблю без обычной взаимности.

* * *

Время облегчает бытие,

дух у нас устроен эластично:

чувство одиночества мое

сделалось безоблачно привычно.

* * *

Поневоле сочится слеза

на согретую за ночь кровать:

только-только закроешь глаза,

как уже их пора открывать.

* * *

С утра неуютно живется сове,

прохожие злят и проезжие,

а затхлость такая в ее голове,

что мысли ужасно несвежие.

* * *

Когда бы рано я вставал,

душа не ныла бы, как рана,

что много больше успевал

бы сделать я, вставая рано.

* * *

С утра суется в мысли дребедень

о жизни, озаренной невезением,

с утра мы друг на друга — я и день —

взираем со взаимным омерзением.

* * *

И снова утро. Злой и заспанный,

я кофе нехотя лакаю,

заботы взваливаю за спину

и жить покорно привыкаю.

* * *

За все на свете я в ответе,

и гордо флаг по ветру реет,

удача мне все время светит,

и только жалко, что не греет.

* * *

Несчастным не был я нисколько,

легко сказать могу теперь уж я,

что если я страдал, то только

от оптимизма и безденежья.

* * *

Мы радуемся или стонем

и тем судьбу отчасти правим:

смеясь, мы прошлое хороним,

а плача — будущее травим.

* * *

Гудит стиральная машина,

на полках книги в тон обоям,

у телевизора — мужчина,

мечтавший в детстве стать ковбоем.

* * *

На убогом и ветхом диванчике

я валяюсь, бездумен и тих,

в голове у меня одуванчики,

но эпоха не дует на них.

* * *

Никем нигде не состою,

не числюсь и не посещаю,

друзей напитками пою,

подруг — собою угощаю.

* * *

Я часто спорю, ярый нрав

и вздорность не тая,

и часто в споре я не прав,

а чаще — прав не я.

* * *

Поскольку я жил не эпически

и брюки недаром носил,

всегда не хватало хронически

мне времени, денег и сил.

* * *

Себя от себя я усердно лечу,

живя не спеша и достойно,

я бегаю медленно, тихо кричу

и гневаюсь очень спокойно.

* * *

Поскольку я себя естественно

везде веду, то я в награду

и получаю соответственно

по носу, черепу и заду.

* * *

Мы так от жизни в темноте

лучились искрами затей,

что на свету черны, как те,

кто пережил своих детей.

* * *

Я не пьянею от удачи,

поскольку знаю наперед,

как быстро все пойдет иначе

и сложится наоборот.

* * *

На любопытство духа гончего —

о личной жизни или мнении —

я отвечаю так уклончиво,

что сам сижу в недоумении.

* * *

Мне наружный мир не интересен,

сузилась души моей округа,

этот мир субботен и воскресен,

мы совсем чужие друг для друга.

* * *

Свои серебряные латы

ношу я только оттого,

что лень поставить мне заплаты

на дыры платья моего.

* * *

Чтобы вынести личность мою,

нужно больше, чем просто терпение,

ибо я даже в хоре пою

исключительно личное пение.

* * *

Мне кажется сегодня, что едва ли

в одних только успехах наша сила:

откуда бы меня ни изгоняли —

всегда мне это пользу приносило.

* * *

На долгом вкладе, как поганки,

растут финансы дни и ночи;

и я растил бы деньги в банке,

но есть и пить охота очень.

* * *

Плодясь обильней, чем трава,

кругом шумит разноголосица,

а для души нужны слова,

которые не произносятся.

* * *

Всегда при получении письма

кидаю на конверт короткий взор

я с чувством, будто новая тесьма

войдет сейчас в судьбы моей узор.

* * *

Я в этой жизни часто ждал —

удачи, помощи, свидания;

души таинственный кристалл

темнеет в нас от ожидания.

* * *

Какое-то шершаво-беспокойное

сегодня состояние весь день:

не то я сделал что-то недостойное,

не то легла из будущего тень.

* * *

Врут обо мне в порыве злобы,

что все со смехом гнусно хаю,

а я, бля, трагик чистой пробы,

я плачу, бля, и воздыхаю.

* * *

Не в том беда, что одинок,

а в ощущеньях убедительных,

что одинок ты — как челнок

между фрегатов победительных.

* * *

У круглого с пор давних сироты —

я этого никак не ожидал —

являются в характере черты,

которые в отце он осуждал.

* * *

Настолько не знает предела

любовь наша к нам дорогим,

что в зеркале вялое тело

мы видим литым и тугим.

* * *

Живя не грустя и не ноя

и радость и горечь ценя,

порой наступал на гавно я,

но чаще — оно на меня.

* * *

Застолья благочинны и богаты

в домах, где мы чужие, но желанны,

мужчины безупречны и рогаты,

а женщины рогаты и жеманны.

* * *

Напрасно я нырнул под одеяло,

где выключил и зрение, и слух,

во сне меня камнями побивала

толпа из целомудренных старух.

* * *

Во все, что высоко и далеко,

мы тянемся внести свой личный шум;

порочить и пророчить так легко,

что это соблазняет слабый ум.

* * *

Порой издашь дурацкий зык,

когда устал или задерган,

и вырвать хочется язык,

но жаль непарный этот орган.

* * *

Я был тогда застенчив. И не злей,

а яростней. И сам собой лучился.

И жаль, что избегал учителей,

сегодня я у них бы поучился.

* * *

Когда сижу я, кончик ручки

слегка грызя, душой в нирване,

то я не в творческой отключке,

а в склеротическом тумане.

* * *

У многих авторов с тех пор,

как возраст им понурил нос,

при сочинительстве — запор,

а с мемуарами — понос.

* * *

Верчусь я не ради забавы,

я теплю тупое стремление

с сияющей лысины славы

постричь волоски на кормление.

* * *

Чтоб описать свой возраст ранний,

все факты ловятся в чернилах,

и сладок сок воспоминаний,

когда удачно сочинил их.

* * *

Не зря мы, друг, о славе грезили,

нам не простят в родном краю,

что влили мы в поток поэзии

свою упругую струю.

* * *

Ничуть не влияет моя голова

на ход сочинительства смутный,

но вдруг я на ветер кидаю слова,

а он в это время попутный.

* * *

Когда насильно свой прибор

терзает творческая личность,

то струны с некоторых пор

утрачивают эластичность.

* * *

Творя чего-нибудь певучее,

внутри я мысли излагаю,

но смыслом ради благозвучия

весьма легко пренебрегаю.

* * *

Сижу и сочиняю мемуары,

сколь дивно протекала жизнь моя…

Как сердце пережило те кошмары,

которые выдумываю я?

* * *

Я боюсь в человеках напевности,

под которую ищут взаимности,

обнажая свои задушевности

и укромности личной интимности.

* * *

Когда с тобой беседует дурак,

то кажется, что день уже потух,

и свистнул на горе вареный рак,

и в жопу клюнул жареный петух.

* * *

Он не таит ни от кого

своей открытости излишек,

но в откровенности его

есть легкий запах от подмышек.

* * *

Не лез я с моськами в разбор,

молчал в ответ на выпад резкий,

чем сухо клал на них прибор,

не столь увесистый, как веский.

* * *

Его похвал я не хочу,

напрасно так он озабочен;

меня похлопать по плечу

бедняге прыгать надо очень.

* * *

На вид неловкий и унылый,

по жизни юрок ты, как мышь;

тебя послал я в жопу, милый, —

ты не оттуда ли звонишь?

* * *

Вампир не ленится скитаться,

чтобы, прильнув незримой пастью,

чужой энергией питаться,

чужими мыслями и страстью.

* * *

Такой терзал беднягу страх

забытым быть молвой и сплетней,

что на любых похоронах

он был покойника заметней.

* * *

Хвалишься ты зря, что оставался

честным, неподкупным и в опале:

многие, кто впрямь не продавался, —

это те, кого не покупали.

* * *

Он искренно про совесть и про честь

не знает ничего: его душонка,

поскольку хоть какая-то, но есть —

не больше, чем мошонка у мышонка.

* * *

Покуда крепок мой табак

и выпивка крепка,

мне то смешон мой бедный враг,

то жалко дурака.

* * *

Нет беды, что юные проделки

выглядят нахально или вздорно;

радуюсь, когда барашек мелкий

портит воздух шумно и задорно.

* * *

Он как ни утверждай со вдохновением,

что суть его — трагический герой,

но быть нельзя никак печальным гением,

описывая духа геморрой.

* * *

У нас готово для продажи

все, что угодно населению,

а если вдуматься, то даже

и жар сердечный, к сожалению.

* * *

Все вечера жужжу, как муха,

в себе гордыню укрощая:

творю материю из духа,

стишки в монеты превращая.

* * *

Да, друзья-художники, вы правы,

что несправедлив жестокий срок,

ибо на лучах посмертной славы

хочется при жизни спечь пирог.

* * *

Наш ум устроен целесообразно,

ему идут на пользу и поломки:

свихнуться можно так своеобразно,

что гением тебя сочтут потомки.

* * *

Пишу печальные стишки

про то, как больно наблюдать

непроходимость той кишки,

откуда каплет благодать.

* * *

В мире есть повсюду много студий,

там надменно бедствуют художники;

будь они хоть чуть иные люди,

были бы портные и сапожники.

* * *

К чужому соку творческих томлений

питая переимчивую страсть,

я даже у грядущих поколений

смогу, возможно, что-нибудь украсть.

* * *

Жить суетно обидно мне вдвойне,

уже мне ясно видно дно колодца,

однако же с собой наедине

совсем нам посидеть не удается.

* * *

В горячем споре равно жалко

и дурака, и мудреца,

поскольку истина, как палка, —

всегда имеет два конца.

* * *

Нет, как я буду умирать,

гадать я не возьмусь;

я обожаю засыпать —

но зная, что проснусь.

* * *

Я не считал, играя фартом,

ни что почем, ни что престижно,

и жил с достаточным азартом,

чтоб умереть скоропостижно.

* * *

Нисколько в этой жизни я не мучим

желанием исследовать поближе,

которое гавно теплей и круче,

которое — прозрачнее и жиже.

* * *

Покорно жвачку будней я жевал,

ходил и в мудрецах, и в обормотах,

но время я упрямо проживал,

не сбрасывая газ на поворотах.

* * *

Забавно желтеть, увядая,

смотря без обиды пустой

на то, как трава молодая

смеется над палой листвой.

* * *

Надеюсь, без единого проклятия,

а если повезет, и без мучений

я с жизнью разомкну мои объятия

для новых, Бог поможет, приключений.

В нас очень остро чувство долга,мы просто чувствуем недолго

Как это странно и нелепо:

упруги дни, отменны ночи,

но неотвязно и свирепо

меня все время смута точит.

* * *

По счету света и тепла,

по мере, как судьба согнула,

жизнь у кого-то протекла,

а у другого — прошмыгнула.

* * *

Мне дух мечтательности нежной

уже докучен и не нужен,

я столько завтракал с надеждой,

что грустен был бы с ней же ужин.

* * *

Меня слегка тревожит отрешенность

моя от повседневности кипящей;

не то это фортуны завершенность,

не то испуг от жизни настоящей.

* * *

Смотрю я горестно и пристально

на свой сужающийся круг:

осилив бури, в тихой пристани

мы к жизни вкус теряем вдруг.

* * *

Мы зря в былом опору ищем

для новых светлых побуждений,

уже там только пепелище

тогдашних наших заблуждений.

* * *

Все растяпы, кулемы, разини —

лучше нас разбираются в истине:

в их дырявой житейской корзине

спит густой аромат бескорыстия.

* * *

По сути, наши боли и невзгоды,

события, восторги и вожди —

такие же явления природы,

как засухи, рассветы и дожди.

* * *

Унять людскую боль и горе

не раньше сможет человек,

чем разделить сумеет море

на воды впавших в море рек.

* * *

Разносит по планете смех и плач

невидимый злодей и утешитель —

бес хаоса, случайностей, удач,

порядка и системы сокрушитель.

* * *

Душе уютны, как пальто,

иллюзии и сантименты,

однако жизнь — совсем не то,

что думают о ней студенты.

* * *

Я боюсь, что жизнь на небе нелегка,

ибо с неба мы заметны в серой мгле,

и краснеют на закате облака

от увиденного ими на земле.

* * *

Бродяги, странники, скитальцы,

попав из холода в уют,

сначала робко греют пальцы,

а после к бабе пристают.

* * *

Всегда приятно думать о былом,

со временем оно переменилось,

оно уже согрето тем теплом,

которое в душе тогда клубилось.

* * *

Даря комфорт, цивилизация

нас усмиряет, растлевая:

уже мне страшно оказаться

где хаос, риск и смерть живая.

* * *

Природа окутана вязью густой

дыхания нашей гордыни,

и даже на небе то серп золотой,

то вялая корка от дыни.

* * *

Хмурым лицом навевается скука,

склонная воздух тоской отравлять,

жизнь и без этого горькая штука,

глупо угрюмством ее опошлять.

* * *

Наш разум налегке и на скаку

вторгается в округу тайных сфер,

поскольку ненадолго дураку

стеклянный хер.

* * *

Однажды человека приведет

растущее техническое знание

к тому, что абсолютный идиот

сумеет повлиять на мироздание.

* * *

Когда от взрыва покачнется

Земля, струясь огнем и газом,

к нам на мгновение вернется

надежда робкая на разум.

* * *

Душа человеку двойная дана —

из двух половинок, верней, —

и если беспечно хохочет одна,

то плачет вторая над ней.

* * *

Истину ищу сегодня реже я,

ибо, сопричастные к наживе,

всюду ходят сочные и свежие

истины, мне начисто чужие.

* * *

Кто потемки моей темноты

осветить согласится научно?

Почему от чужой правоты

на душе огорчительно скучно?

* * *

К себе желая ближе присмотреться,

курю и тихо думаю во тьме

про мысли, исходившие от сердца

и насмерть замерзавшие в уме.

* * *

Да, Господь, лежит на мне вина:

глух я и не внемлю зову долга,

ибо сокрушители гавна

тоже плохо пахнут очень долго.

* * *

Мерзавцу я желаю, чтобы он

в награду за подлянку и коварство

однажды заработал миллион

и весь его потратил на лекарство.

* * *

На даже близком расстоянии

не видно щели узкой пропасти,

и лишь душой мы в состоянии

ум отличить от хитрожопости.

* * *

Увы, при царственной фигуре

(и дивно морда хороша)

плюгавость может быть в натуре

и косоглазой быть душа.

* * *

Я встречал на житейском пути

ухитрившихся в общем строю

мимо собственной жизни пройти

и ее не признать за свою.

* * *

Есть люди речи благородной

и строгих нравственных позиций,

но запах тухлости природной

над ними веет и струится.

* * *

Наш Бог, Создатель, Господин,

хотя и всеблагой,

для слабых духом Он один,

а для других — другой.

* * *

Весьма влияет благотворно

и создает в душе уют

наш мир, где так везде проворно

воруют, лгут и предают.

* * *

Покрытость лаками и глянцем

и запах кремов дорогих

заметно свойственней поганцам,

чем людям, терпящим от них.

* * *

Внезапной страсти убоясь,

предвидя тяготы и сложности,

мы льем разумных мыслей грязь

на блеск пугающей возможности.

* * *

Поскольку нету худа без добра,

утешить мы всегда себя умеем,

что если не имеем ни хера,

то право на сочувствие имеем.

* * *

Впитал я с детства все банальности,

но в жизни я не делал подлости

не от зачуханной моральности,

а по вульгарной личной гордости.

* * *

Никак я не миную имя Бога,

любую замечая чрезвычайность;

случайностей со мной так было много,

что это исключает их случайность.

* * *

Преданный разгулу и азарту,

я от мутной скуки не умру,

в молодости плоть метала карту,

ныне шулер-дух вошел в игру.

* * *

Где сегодня было пусто

на полях моих житейских,

завтра выросла капуста

из билетов казначейских.

* * *

В унынии, печали и тоске

есть пошлость с элементами безумства,

и так ведь жизнь висит на волоске,

а волос очень сохнет от угрюмства.

* * *

По-прежнему людей не избегая,

я слушаю их горькие рыдания,

но слышу их теперь, изнемогая

от жалости, лишенной сострадания.

* * *

Я спорю искренно и честно,

я чистой истины посредник,

и мне совсем не интересно,

что говорит мой собеседник.

* * *

Всюду в жизни то смерчи, то тучи,

бродит гибель и небо в огне;

чем серьезней опасность и круче,

тем она безразличнее мне.

* * *

В душе у нас — диковинное эхо:

оно способно, звук переинача,

рыданием ответить вместо смеха

и смехом отозваться вместо плача.

* * *

Бегу, куда азарт посвищет,

тайком от совести моей,

поскольку совесть много чище,

если не пользоваться ей.

* * *

За радости азартных приключений

однажды острой болью заплатив,

мы так боимся новых увлечений,

что носим на душе презерватив.

* * *

Когда в нас к этой жизни зыбкой —

нет ни любви, ни интереса,

то освещается улыбкой

лицо недремлющего беса.

* * *

Творец обычно думает заранее,

размешивая разум, соль и дерзость,

и многим не хватает дарования,

чтоб делать выдающуюся мерзость.

* * *

Есть две разновидности теста,

из коего дух наш содеян,

и люди открытого текста

проигрывают лицедеям.

* * *

Я б устроил в окрестностях местных,

если б силами ведал природными,

чтобы несколько тварей известных

были тварями, только подводными.

* * *

Я с почтеньем думаю о том,

как неколебимо все, что есть,

ибо даже в веке золотом

ржавчина железо будет есть.

* * *

По сути, знали мы заранее,

куда наука воз везла,

поскольку дерево познания

всегда поили соки зла.

* * *

Наука зря в себе уверена,

ведь как науку ни верти,

а у коня есть путь до мерина,

но нет обратного пути.

* * *

Весь день сегодня ради прессы

пустив на чтение запойное,

вдруг ощутил я с интересом,

что проглотил ведро помойное.

* * *

Но пакости на свете нет сугубей,

чем тихое культурное собрание,

где змеи ущемленных самолюбий

витают и кишат уже заранее.

* * *

Как, Боже, мы похожи на блядей

желанием, вертясь то здесь, то там,

погладить выдающихся людей

по разным выдающимся местам.

* * *

До славы и сопутствующих денег,

по лестнице взбираясь, как медведь,

художник только нескольких ступенек

за жизнь не успевает одолеть.

* * *

Искусство, отдаваясь на прочтение,

распахнуто суждению превратному:

питая к непонятному почтение,

мы хамски снисходительны к понятному.

* * *

Удавшиеся строчки

летают, словно мухи,

насиживая точки

на разуме и духе.

* * *

Есть люди — выдан им билет

на творческое воплощение,

их души явно теплят свет,

но тускло это освещение.

* * *

Ценю читательские чувства я,

себя всего им подчиняю:

где мысли собственные — грустные,

там я чужие сочиняю.

* * *

Во мне душа однажды дрогнет,

ум затуманится слегка,

и звук возвышенный исторгнет

из лиры слабая рука.

* * *

В этой жизни я сделал немного

от беспечности и небрежения,

мне была интересна дорога,

а не узкий тупик достижения.

* * *

Глубокие мы струны зря тревожим,

темно устройство нашего нутра,

и мы предугадать никак не можем,

как может обернуться их игра.

* * *

Иллюзий и галлюцинаций,

туманных помыслов лихих —

затем не следует бояться,

что мы б не выжили без них.

* * *

Слова про слитность душ — лишь удовольствие,

пустая утешительная ложь;

по хуже одиночества — спокойствие,

с которым ты его осознаешь.

* * *

Не в муках некой мысли неотложной

он вял и еле двигает руками —

скорее, в голове его несложной

воюют тараканы с пауками.

* * *

Вертясь в работной мясорубке,

мужчины ей же и хранимы,

поскольку мнительны и хрупки,

пугливы, слабы и ранимы.

* * *

А кто орлом себя считает,

презревши мышью суету,

он так заоблачно летает,

что даже гадит на лету.

* * *

Покров румян, манер и лаков

теперь меня смущает реже,

наш мир повсюду одинаков,

а мы везде одни и те же.

* * *

Быть незаметнее и тише —

важнее прочего всего:

чем человек крупней и выше,

тем изощренней бес его.

* * *

Глупое по сути это дело —

двигаться, свою таская тень;

даже у себя мне надоело

быть на побегушках целый день.

* * *

За то, что дарятся приятности

то плотью нам, то духом тощим,

содержим тело мы в опрятности,

а душу музыкой полощем.

* * *

Я не уверен в Божьем чуде

и вижу внуков без прикрас,

поскольку будущие люди

произойдут, увы, от нас.

* * *

С народной мудростью в ладу

и мой уверен грустный разум,

что как ни мой дыру в заду,

она никак не станет глазом.

* * *

Зря не печалься, старина,

печаль сама в тебе растает,

придут иные времена,

и все гораздо хуже станет.

Чем я грустней и чем старей,тем и видней, что я еврей

Евреи зря ругают Бога

за тьму житейских злополучий:

Творец нам дал настолько много,

что с нас и спрашивает круче.

* * *

Всегда с евреем очень сложно,

поскольку очень очевидно,

что полюбить нас — невозможно,

а уважать — весьма обидно.

* * *

Я б так и жил, совьясь в клубок,

узлы не в силах распустить,

спасибо всем, кто мне помог

себя евреем ощутить.

* * *

Нельзя в еврея — превратиться,

на то есть только Божья власть,

евреем надобно родиться

и трижды жребий свой проклясть.

* * *

Люблю я племя одержимое,

чей дух бессильно торжествует,

стремясь постичь непостижимое,

которого не существует.

* * *

Стараюсь евреем себя я вести

на самом высоком пределе:

святое безделье субботы блюсти

стремлюсь я все дни на неделе.

* * *

Не позволяй себе забыть,

что ты с людьми природой связан;

евреем можешь ты не быть,

но человеком быть обязан.

* * *

Наш ум погружен в темь и смуту

и всуе мысли не рожает;

еврей умнеет в ту минуту,

когда кому-то возражает.

* * *

Не надо мне искать

ни в сагах, ни в былинах

истоки и следы моих корней:

мой предок был еврей

и в Риме, и в Афинах,

и был бы даже в Токио еврей.

* * *

Та прозорливой мысли дальность,

что скрыта в нашем обрезании,

есть объективная реальность,

даруемая в осязании.

* * *

Еще ни один полководец

не мог даже вскользь прихвастнуть,

что смял до конца мой народец,

податливый силе, как ртуть.

* * *

В основе всей сегодняшней морали —

древнейшие расхожие идеи;

когда за них распятием карали,

то их держались только иудеи.

* * *

Все зыбко в умах колыхалось

повсюду, где жил мой народ;

евреи придумали хаос,

анархию, спор и разброд.

* * *

Когда бы мой еврейский Бог

был чуть ко мне добрей,

Он так легко устроить мог,

чтоб не был я еврей!

* * *

Тем и славен у прочих народов,

что от ветхой избы до дворца

при расчете затрат и доходов

у еврея два разных лица.

* * *

Еврея Бог лепил из той же глины,

что ангелы для прочих нанесли,

и многие гонители свинины

поэтому так салом заросли.

* * *

Совсем не к лицу мне корона,

Бог царского нрава не дал,

и зад не годится для трона,

но мантию я бы продал.

* * *

Умения жить излагал нам науку

знакомый настырный еврей,

и я благодарно пожал ему руку

дверями квартиры своей.

* * *

Чтоб речь родную не забыть,

на ней почти не говоря,

интересуюсь я купить

себе большого словаря.

* * *

С неуклонностью сея сквозь время

смуту душ и умов окаянство,

наше темное древнее семя

прорастает в тугое пространство.

* * *

Основано еврейское величие

на том, что в незапамятные дни

мы зло с добром настолько разграничили,

что больше не смешаются они.

* * *

Всегда в еврее есть опасность,

поскольку властно правит им

неодолимая причастность

к корням невидимым своим.

* * *

По всей глубинной сути я еврей,

и кровь моя судьбу творит сама,

я даже темной глупости моей

могу придать подобие ума.

* * *

Высветив немыслимые дали

(кажется, хватили даже лишку),

две великих книги мы создали:

Библию и чековую книжку.

* * *

Мы живем на белом свете

вроде табора цыганского,

и растут по всей планете

брызги нашего шампанского.

* * *

С еврейским тайным умыслом слияние

заметно в каждом факте и событии,

и слабое еврейское влияние

пока только на Марсе и Юпитере.

* * *

Полемики, дискуссии, дебаты —

кончаются, доспорившись до хрипа,

согласием, что снова виноваты

евреи неопознанного типа.

* * *

Умения крутиться виртуозы

и жить, а не гадать, вращая блюдце, —

евреи, проливающие слезы,

обычно одновременно смеются.

* * *

Среди болотных пузырей,

надутых газами гниения,

всегда находится еврей —

венец болотного творения.

* * *

Весьма проста в душе моей

добра и зла картина:

ты даже дважды будь еврей,

но важно, что скотина.

* * *

Мы удивительный народ

в толпе людской реки,

и пишем мы наоборот,

и живы вопреки.

* * *

Еврея тянет выше, выше,

и кто не полный идиот,

но из него портной не вышел,

то он в ученые идет.

* * *

Надеждой душу часто грея,

стремлюсь я форму ей найти;

когда нет денег у еврея,

то греет мысль: они в пути.

* * *

Евреи ходят в синагогу,

чтобы Творец туда глядел

и чтоб не видно было Богу

всех остальных еврейских дел.

* * *

Еврей, зажгя субботнюю свечу,

в мечтательную клонится дремоту,

и все еврею в мире по плечу,

поскольку ничего нельзя в субботу.

* * *

Когда еврей наживой дорожит

в убогом вожделении упрямом,

то Бога я молю, чтоб Вечный Жид

не стал в конце концов Грядущим Хамом.

* * *

Хотя весьма суха энциклопедия,

театра легкий свет лучится в фактах,

еврейская история — трагедия,

но фарс и водевиль идут в антрактах.

* * *

Между скальных, но обломков,

между крупных, но объедков —

я живу в стране потомков,

облученных духом предков.

* * *

Сойдясь из очень разных дальностей

в ничью пустынную страну,

евреи всех национальностей

слепить пытаются одну.

* * *

Напрасно осуждается жестокий

финансовый еврейский хваткий норов:

евреи друг из друга давят соки

похлеще, чем из прочих помидоров.

* * *

Все мне по душе — тепло и свет,

радости свободы, шум и споры;

здесь я жить хотел бы столько лет,

сколько там сулили прокуроры.

* * *

Страну мою на карте обнаружив,

на внешние размеры не смотри:

по площади ничтожная снаружи,

она зато огромна изнутри.

* * *

Я здесь уже когда-то умирал

и помню, как я с близкими прощался,

сюда я много раз, как бумеранг,

из разных прошлых жизней возвращался.

* * *

Среди трущоб и пустырей,

между развалин и руин

возводит лавочку еврей,

и в этом храме он раввин.

* * *

Мне люди здесь понятны и близки,

а жизни, проживаемые нами,

полны тугого смысла — и тоски,

когда его теряешь временами.

* * *

В соплеменной тесноте

все суются в суету,

чтобы всунуть в суете

всяческую хуету.

* * *

Наш век был изрядно трагический,

но может еврей им гордиться,

отныне наш долг исторический —

как можно обильней плодиться.

* * *

Смотрю на волны эмиграции

я озадаченно слегка:

сальери к нам сюда стремятся

активней моцартов пока.

* * *

Меняются наши натуры

под этой земли кипарисами,

мышата из храма культуры

ведут себя зрелыми крысами.

* * *

Из поездок вернувшись домой,

наслаждаюсь текущим из давности

ароматом безмерно родной

местечковой великодержавности.

* * *

Нам мечта — путеводная нить,

мы в мечте обретаем отраду;

чтоб мечту про Израиль хранить,

уезжают евреи в Канаду.

* * *

Где нашу восхитительную прыть

не держат на коротком поводке,

там люди начинают говорить

на местном, на еврейском языке.

* * *

Любому призыву и вызову

до ночи доступен мой дом;

благодаря телевизору

все время я в стаде родном.

* * *

Всегда еврей — активный элемент

везде, где сокрушают монументы;

похоже, что евреи — инструмент,

которым Бог вершит эксперименты.

* * *

Губительно и животворно

в прямом и переносном смысле

по всей земле взрастают зерна

еврейских сеятелей мысли.

* * *

Заметно станет много позже

по выпекаемому тесту,

что все привезенные дрожжи

здесь очень вовремя и к месту.

* * *

На тайный пир души моей

сегодня трое званы снова:

дух-россиянин, ум-еврей

и память с мусором былого.

* * *

Теперь уже я спину как ни горби,

мне уровень доступен лишь житейский;

я русский филиал всемирной скорби

постиг намного глубже, чем еврейский.

* * *

Когда-то всюду злаки зрели,

славяне строили свой Рим,

и древнерусские евреи

писали летописи им.

* * *

Когда Россия дело зла

забрала в собственные руки,

то мысль евреев уползла

в диван культуры и науки.

* * *

Напрасно те дали холодные

евреи клянут и ругают,

где русские песни народные

другие евреи слагают.

* * *

Плюет на ухмылки, наветы и сплетни

и пляшет душа под баян,

и нет ничего для еврея заветней

идеи единства славян.

* * *

Когда идет войною брат на брата

и валится беда на человеков,

какая-то всегда здесь виновата

еврейская идея древних греков.

* * *

Потом у России изменится нрав,

он будет светлей и добрей,

и станет виднее, насколько был прав

уехавший раньше еврей.

* * *

Век за веком в реках жизни мы тонули

и в чужой переселялись огород;

мы забывчивы ко злу не потому ли,

что настолько мы рассеянный народ?

* * *

Повсюду, где превратности злосчастия

насилуют историю страны,

отсутствие еврейского участия

евреев не спасает от вины.

* * *

И делаюсь, иллюзии развеяв,

подобен я опасливому зверю,

не веря никому, кроме евреев,

которым я тем более не верю.

* * *

Обидно старому еврею,

что врал себе же самому

и слепо верил, что прозрею

и Бога с возрастом пойму.

* * *

Не терся я у власти на виду

и фунты не менял я на пиастры,

а прятался в бумажном я саду,

где вырастил цветы экклезиастры.

* * *

Еврей — не худшее создание

меж Божьих творческих работ:

он и загадка мироздания,

и миф его, и анекдот.

* * *

Лишь там, куда я попаду,

пойму, чего мы там достигли;

уверен я, что и в аду

мы вертим наши фигли-мигли.

Ни за какую в жизни мздунельзя душе влезать в узду

Как я живу легко и гармонично,

как жизнь моя, о Господи, светла,

обругана подонками публично

и временем обобрана дотла.

* * *

Ни в чем на свете не уверен,

живя со смутной все же верой,

я потому высокомерен,

что мерю жизнь высокой мерой.

* * *

Характер мой — отменно голубиный,

и ласточки в душе моей галдят,

но дальше простираются глубины,

где молча птеродактили сидят.

* * *

С Богом я общаюсь без нытья

и не причиняя беспокойства:

глупо на устройство бытия

жаловаться автору устройства.

* * *

Сегодня жить совсем не скучно:

повсюду пакость, гнусь и скверна,

все объясняется научно,

и нам не важно, что неверно.

* * *

Бог мало кого уберег или спас,

Он копит архив наблюдений,

в потоке веков изучая на нас

пределы душевных падений.

* * *

Душа всегда у нас болит,

пока она жива и зряча,

и смех — целебный самый вид

и сострадания, и плача.

* * *

Живу сызмальства и доныне

я в убежденности спокойной,

что в мире этом нет святыни,

куска навоза недостойной.

* * *

Судьбы своей мы сами ткем ковер,

испытывая робость и волнение;

нам вынесен с рожденья приговор,

а мы его приводим в исполнение.

* * *

Вся история нам говорит,

что Господь неустанно творит:

каждый год появляется гнида

неизвестного ранее вида.

* * *

И думал я, пока дремал,

что зря меня забота точит:

мир так велик, а я так мал,

и мир пускай живет как хочет.

* * *

Ангел в рай обещал мне талон,

если б разум я в мире нашел;

я послал его на хуй, и он

вмиг исчез — очевидно, пошел.

* * *

Причудлив духа стебель сорный,

поскольку если настоящий,

то бесполезный, беспризорный,

бесцельный, дикий и пропащий.

* * *

На мир если смотреть совсем спокойно,

то видишь в умягчающей усталости,

что мало что проклятия достойно,

но многое — сочувствия и жалости.

* * *

На путях неразумно окольных

и далеких от подвигов бранных

много странников подлинно вольных

и на диво душевно сохранных.

* * *

Мы пленники общей и темной судьбы

меж вихрей вселенской метели,

и наши герои — всего лишь рабы

у мифа, идеи и цели.

* * *

Когда внезапное течение

тебя несет потоком пенным,

то ясно чувствуешь свечение

души, азартной к переменам.

* * *

А что как мысли и пророчества,

прозрения, эксперименты

и вообще все наше творчество —

Святого Духа экскременты?

* * *

С укором, Господь, не смотри,

что пью и по бабам шатаюсь:

я все-таки, черт побери,

Тебя обмануть не пытаюсь.

* * *

Из бездонного духовного колодца

ангел дух душе вливает (каждой — ложка),

и, естественно, кому-то достается

этот дух уже с тухлятиной немножко.

* * *

Пустым горением охвачен,

мелю я чушь со страстью пылкой;

у Бога даже неудачи

бывают с творческою жилкой.

* * *

Всего одно твержу я сыну:

какой ни сложится судьба,

не гнуть ни голову, ни спину —

моя главнейшая мольба.

* * *

Когда клубятся волны мрака

и дух мой просит облегчения,

я роюсь в книгах, как собака,

ища траву для излечения.

* * *

На свете столько разных вероятностей,

внезапных, как бандит из-за угла,

что счастье — это сумма неприятностей,

от коих нас судьба уберегла.

* * *

Душа моя, признаться если честно,

черствеет очень быстро и легко,

а черствому продукту, как известно,

до плесени уже недалеко.

* * *

У душ (поскольку Божьи твари)

есть духа внешние улики:

у душ есть морды, рожи, хари

и лица есть, а реже — лики.

* * *

Мне кажется порой, что Бог насмешлив,

но только по своей небесной мерке,

и каждый, кто избыточно успешлив,

на самом деле — просто на проверке.

* * *

Подобно всем, духовно слеп

в итоге воспитания,

я нахожу на ощупь хлеб

душевного питания.

* * *

Творец был мастером искусным —

создал вино и нежных дам,

но если Он способен к чувствам —

то не завидует ли нам?

* * *

Я всюду вижу всякий раз

души интимную подробность:

то царство Божие, что в нас, —

оно и есть к любви способность.

* * *

Во мне то булькает кипение,

то прямо в порох брызжет искра;

пошли мне, Господи, терпение,

но только очень, очень быстро.

* * *

Тоской томится, как больной,

наш бедный разум, понимая,

что где-то за глухой стеной

гуляет истина немая.

* * *

Мало что для меня несомненно

в этой жизни хмельной и галдящей,

только вера моя неизменна,

но религии нет подходящей.

* * *

Мольбами воздух оглашая,

мы столько их издали вместе,

что к Богу очередь большая

из только стонов лет на двести.

* * *

Душа моя безоблачно чиста,

и крест согласен дальше я нести,

но отдых от несения креста

стараюсь я со вкусом провести.

* * *

Надо пить и много и немного,

надо и за кровные и даром,

ибо очень ясно, что у Бога

нам не пить амброзию с нектаром.

* * *

Чтоб нам в аду больней гореть,

вдобавок бесы-истязатели

заставят нас кино смотреть,

на что мы жизни наши тратили.

* * *

Знать не зная спешки верхоглядства,

чужд скоропалительным суждениям,

Бог на наше суетное блядство

смотрит с терпеливым снисхождением.

* * *

Мы славно пожили на свете,

и наши труды не пропали,

мы сами связали те сети,

в которые сами попали.

* * *

Волшебно, как по счету раз-два-три

и без прикосновенья чьих-то рук,

едва мы изменяемся внутри,

как мир весь изменяется вокруг.

* * *

Я праведностью, Господи, пылаю,

я скоро тапки ангела обую,

а ближнего жену хотя желаю,

однако же заметь, что не любую.

* * *

Душою ощутив, как мир прекрасен,

я думаю с обидой каждый раз:

у Бога столько времени в запасе —

чего ж Он так пожадничал на нас?

* * *

Нездешних ветров дуновение

когда повеет к нам в окно,

слова «остановись, мгновение»

уже сказать нам не дано.

* * *

А вдруг устроена в природе

совсем иная череда,

и не отсюда мы уходим,

а возвращаемся туда?

* * *

Загадочность иного бытия

томит меня, хоть я пока молчу,

но если стану праведником я,

то перевоплощаться не хочу.

* * *

Игра ума, фантом и призрак

из мифотворческой лапши,

душа болит — хороший признак

сохранности моей души.

* * *

Твердо знал он, что нет никого

за прозрачных небес колпаком,

но вчера Бог окликнул его

и негромко назвал мудаком.

* * *

Забавно, что словарь мой так убог,

что я, как ни тасуй мою колоду,

повсюду, где возникло слово «Бог»,

вытаскиваю разум и свободу.

* * *

Напрасно ищет мысль печальная

пружины, связи, основания:

неразрешимость изначальная

лежит в узлах существования.

* * *

Любую, разобраться если строго

и в жизни современной, и в былой,

идею о добре помять немного —

и сразу пахнет серой и смолой.

* * *

Я спокойно растрачу года,

что еще мне прожить суждено,

ибо кто я, зачем и куда —

все равно мне понять не дано.

* * *

Для тяжкой тьмы судьбы грядущей

лепя достойную натуру,

Творец в раствор души растущей

кладет стальную арматуру.

* * *

Меняется судьбы моей мерцание,

в ней новая распахнута страница:

участие сменив на созерцание,

я к жизни стал терпимей относиться.

* * *

Я с радостью к роскошному обеду

зову, чтобы обнять и обласкать

того, кто справедливости победу

в истории сумеет отыскать.

* * *

Увы, в обитель белых крыл

мы зря с надеждой пялим лица:

Бог, видя, что Он сотворил,

ничуть не хочет нам явиться.

* * *

Мольба слетела с губ сама,

и помоги, пока не поздно:

не дай, Господь, сойти с ума

и отнестись к Тебе серьезно.

* * *

Судьба, фортуна, фатум, рок —

не знаю, кто над нами властен,

а равнодушный к людям Бог —

осведомлен и безучастен.

* * *

Создатель собирает аккуратно

наш дух, как устаревшую валюту,

и видимые солнечные пятна —

те души, что вернулись к абсолюту.

* * *

Давай, Господь, поделим благодать:

Ты веешь в небесах, я на ногах —

давай я буду бедным помогать,

а Ты пока заботься о деньгах.

* * *

Задумано в самом начале,

чтоб мы веселились нечасто:

душа наша — орган печали,

а радости в ней — для контраста.

* * *

Да, Господи, вон черт нести устал

со списками грехов мой чемодан,

да, я свой век беспечно просвистал,

но Ты ведь умолчал, зачем он дан.

* * *

В моей душевной смуте утренней,

в ее мучительной неясности

таится признак некой внутренней

с устройством жизни несогласности.

* * *

Творец забыл — и я виню

Его за этот грех —

внести в судьбы моей меню

финансовый успех.

* * *

Пылал я страстью пламенной,

встревал в междоусобие,

сидел в темнице каменной —

пошли, Господь, пособие!

* * *

В людях есть духовное несходство,

явное для всех, кто разумеет:

если в духе нету благородства,

то не из души он тухло веет.

* * *

Я уже привык, что мир таков,

тут любил недаром весь мой срок

я свободу, смех и чудаков —

лучшего Творец создать не мог.

* * *

В духовной жизни я такого

наповидался по пути,

что в реках духа мирового

быть должен запах не ахти.

* * *

Хранителям устоев и традиций —

конечно, если рвение не мнимое —

нельзя ни мельтешить, ни суетиться,

чтоб не компрометировать хранимое.

* * *

Давно пора устроить заповедники,

а также резервации и гетто,

где праведных учений проповедники

друг друга обольют ручьями света.

* * *

Ханжа, святоша, лицемер —

сидят под райскими дверями,

имея вместо носа хер

с двумя сопливыми ноздрями.

* * *

Большим идеям их гонители

и задуватели их пламени

всегда полезней, чем ревнители

и караульные при знамени.

* * *

Идея, когда образуется,

должна через риск первопутка

пройти испытание улицей —

как песня, как девка, как шутка.

* * *

Мне кажется, что истое призвание,

в котором Божьей искры есть частица,

в себе несет заведомое знание

назначенности в ней испепелиться.

* * *

Есть и в Божьем гневе благодать,

ибо у судьбы в глухой опале

многие певцы смогли создать

лучшее, что в жизни накропали.

* * *

Не так баламутится грязь

и легче справляться с тоской,

когда в нашей луже карась

поет о пучине морской.

* * *

В заботах праздных и беспечных

высоким пламенем горя,

лишь колебатель струн сердечных

живет не всуе и не зря.

* * *

Я не знаю, не знаю, не знаю;

мне бы столько же сил, как незнания;

я в чернила перо окунаю

ради полного в этом признания.

* * *

Что для нас — головоломка,

духом тайны разум будит —

очевидно, для потомка

просто школьным курсом будет.

* * *

Провалы, постиженья и подлоги

познания, текущего волнами, —

отменное свидетельство о Боге,

сочувственно смеющемся над нами.

* * *

Все звезды, может быть, гербы и свастики —

всего лишь разновидности игрушек,

лишь гусеницы мы и головастики

для бабочек нездешних и лягушек.

* * *

Мне симпатична с неких пор

одна утешная банальность:

перо с чернильницей — прибор,

которым трахают реальность.

* * *

Живя в дому своем уютно,

я хоть и знаю, что снаружи

все зыбко, пасмурно и смутно,

но я не врач житейской стужи.

* * *

Я так привык уже к перу,

что после смерти — верю в чудо —

Творец позволит мне игру

словосмесительного блуда.

* * *

Куда б от судьбы ни бежали —

покуда душа не отозвана,

мы темного текста скрижали

читаем в себе неосознанно.

* * *

Работа наша и безделье,

игра в борьбу добра со злом,

застолье наше и постелье —

одним повязаны узлом.

* * *

Чем век земной похож на мебель —

совсем не сложная загадка:

она участник многих ебель,

но ей от этого не сладко.

* * *

Для плоти сладко утомление —

любовь, азарт, борьба, вино;

душе труднее утоление,

но и блаженнее оно.

* * *

Много нашел я в осушенных чашах,

бережно гущу храня:

кроме здоровья и близостей наших,

все остальное — херня.

* * *

Былые забыв похождения,

я сделался снулым и вялым;

пошли мне, Господь, убеждения,

чтоб, мучаясь, я изменял им.

* * *

Великой творческой мистерией

наш мир от гибели храним:

дух — торжествует над материей,

она — господствует над ним.

* * *

Вражда племен, держав и наций

когда исчезнет на земле,

то станут ангелы слоняться

по остывающей золе.

* * *

Я не считал, пока играл, —

оплатит жизнь моя

и те долги, что я не брал,

и те, что брал не я.

* * *

Хоть я постиг довольно много,

но я не понял, почему

чем дальше я бежал от Бога,

тем ближе делался к Нему.

* * *

Спасибо Творцу, что такая

дана мне возможность дышать,

спасибо, что в силах пока я

запреты Его нарушать.

* * *

Под шум и гомон пьянок сочных

на краткий миг глаза закрыв,

я слышу звон часов песочных

и вижу времени разрыв.

* * *

Всем смертным за выслугу лет

исправно дарует Творец

далекий бесплатный билет,

но жалко — в один лишь конец.

* * *

К Богу явлюсь я без ужаса,

ибо не крал и не лгал,

я только цепи супружества

бабам нести помогал.

* * *

Свое оглядев бытие скоротечное,

я понял, что скоро угасну,

что сеял разумное, доброе, вечное

я даже в себе понапрасну.

* * *

Спасибо за безумную эпоху,

за место, где душа моя продрогла,

за вечности ничтожную ту кроху,

которой мне хватило так надолго.

* * *

Как одинокая перчатка,

живу, покуда век идет,

я в Божьем тексте — опечатка,

и скоро Он меня найдет.

На свете ничего нет постояннейпревратностей, потерь и расставаний

Еще нас ветер восхищает

и море волнами кипит,

и только парус ощущает,

что мачта гнется и скрипит.

* * *

Давеча столкнулся я в упор

с некоей мыслишкой интересной:

в душах наших пламя и задор —

связаны с упругостью телесной.

* * *

Уходит засидевшаяся гостья,

а я держу пальто ей и киваю;

у старости простые удовольствия,

теперь я дам хотя бы одеваю.

* * *

Забавно в закатные годы

мы видим, душе в утешение,

свои возрастные невзгоды

как мира вокруг ухудшение.

* * *

В толпе замшелых старичков

уже по жизни я хромаю,

еще я вижу без очков,

но в них я лучше понимаю.

* * *

Совсем не зря нас так пугает

с дыханьем жизни расставание:

страх умереть нам помогает

переживать существование.

* * *

Чтоб не торчали наши пробки

в бутылях нового питья,

выносит время нас за скобки

текущих текстов бытия.

* * *

Не ошибок мне жаль и потерь,

жаль короткое время земное:

знал бы раньше, что знаю теперь,

я теперь уже знал бы иное.

* * *

Люблю вечерний город — в нем

отключено мое сознание

и светит праздничным огнем

трагическое мироздание.

* * *

Еще одну вскрыл я среди

дарованных свыше скорбей:

практически жизнь позади,

а жажда ничуть не слабей.

* * *

В одно и то же состояние

душой повторно не войти,

неодолимо расстояние

уже прожитого пути.

* * *

Что в зеркале? Колтун волос,

узоры тягот и томлений,

две щелки глаз и вислый нос

с чертами многих ущемлений.

* * *

Вот я получил еще одну

весть, насколько время неотступно,

хоть увидеть эту седину

только для подруг моих доступно.

* * *

Мне гомон, гогот и галдеж —

уже докучное соседство,

поскольку это молодежь

или впадающие в детство.

* * *

Непривычную чувствуя жалость,

я вдруг понял, что как ни играй,

а уже накопилась усталость

и готова плеснуть через край.

* * *

Своя у старости стезя

вдоль зимних сумерек унылых:

то, что хотим, уже нельзя,

а то, что льзя, уже не в силах.

* * *

А в кино когда ебутся —

хоть и понарошке, —

на душе моей скребутся

мартовские кошки.

* * *

Я по себе (других не спрашивал)

постиг доподлинно и лично,

что старость — факт сознанья нашего,

а все телесное — вторично.

* * *

Поездил я по разным странам,

печаль моя, как мир, стара:

какой подлец везде над краном

повесил зеркало с утра?

* * *

Зря, подруга, ты хлопочешь

и меня собой тревожишь:

старость — это когда хочешь

ровно столько, сколько можешь.

* * *

Года меняют наше тело,

его сберечь не удается;

что было гибким — затвердело,

что было твердым — жалко гнется.

* * *

Смешон резвящийся старик,

однако старческие шалости —

лишь обращенный к Богу крик:

нас рано звать, в нас нет усталости.

* * *

Я курю в полночной тишине,

веет ветер мыслям в унисон;

жизнь моя уже приснилась мне,

вся уже почти, но длится сон.

* * *

Когда бессонна ночь немая,

то лиц любимых вереница,

мне про уход напоминая,

по мутной памяти струится.

* * *

Я в фольклоре нашел вранье:

нам пословицы нагло врут,

будто годы берут свое…

Это наше они берут!

* * *

Увы, но облик мой и вид

при всей игре воображения

уже не воодушевит

девицу пылкого сложения.

* * *

Всегда бывает смерть отсрочена,

хотя была уже на старте,

когда душа сосредоточена

на риске, страсти и азарте.

* * *

Очень жаль, что догорает сигарета

и ее не остановишь, но зато

хорошо, что было то и было это

и что кончилось как это, так и то.

* * *

Уже куда пойти — большой вопрос,

порядок наводить могу часами,

с годами я привычками оброс,

как бабушка — курчавыми усами.

* * *

Мои слабеющие руки

с тоской в суставах ревматических

теперь расстегивают брюки

без даже мыслей романтических.

* * *

Даже в час, когда меркнут глаза

перед тем, как укроемся глиной,

лебединая песня козла

остается такой же козлиной.

* * *

На склоне лет не вольные мы птицы,

к семейным мы привязаны кроватям;

здоровья нет, оно нам только снится,

теперь его во снах мы пылко тратим.

* * *

Во сне все беды нипочем

и далеко до расставания,

из каждой клетки бьет ключом

былой азарт существования.

* * *

Идея грустная и кроткая

владеет всем моим умишком:

не в том беда, что жизнь короткая,

а что проходит быстро слишком.

* * *

Ровесники, пряча усталость,

по жизни привычно бредут;

уже в Зазеркалье собралось

приятелей больше, чем тут.

* * *

Вы рядом — тела разрушение

и вялой мысли дребезжание,

поскольку формы ухудшение

не улучшает содержание.

* * *

Вокруг лысеющих седин

пространство жизни стало уже,

а если лучше мы едим,

то перевариваем — хуже.

* * *

Вдруг чувствует в возрасте зрелом

душа, повидавшая виды,

что мир уже в общем и целом

пора понимать без обиды.

* * *

Где это слыхано, где это видано:

денег и мудрости не накопив,

я из мальчишки стал дед неожиданно,

зрелую взрослость оплошно пропив.

* * *

Зачем вам, мадам, так сурово

страдать на диете ученой?

Не будет худая корова

смотреться газелью точеной.

* * *

Спокойно и достойно старюсь я,

печальников толпу не умножая;

есть прелесть в увядании своя,

но в молодости есть еще чужая.

* * *

Иные мы совсем на склоне дней:

медлительней, печальней, терпеливей,

однако же нисколько не умней,

а только осторожней и блудливей.

* * *

Но кто осудит старика,

если, спеша на сцену в зал,

я вместо шейного платка

чулок соседки повязал?

* * *

Прошел я жизни школьный курс,

и вот, когда теперь

едва постиг ученья вкус,

пора идти за дверь.

* * *

С утра в постели сладко нежась,

я вдруг подумываю вяло,

что раньше утренняя свежесть

меня иначе волновала.

* * *

С авоськой, грехами нагруженной,

таясь, будто птица в кустах,

душа — чтоб не быть обнаруженной —

болит в очень разных местах.

* * *

Пора без жалких промедлений

забыть лихие наслаждения;

прощай, эпоха вожделений,

и здравствуй, эра оскудения!

* * *

Чтобы от возраста не кисли мы

и безмятежно плыли в вечность,

нас осеняет легкомыслие

и возвращается беспечность.

* * *

Мир создан так однообразно,

что жизни каждого и всякого

хотя и складывались разно,

а вычитались — одинаково.

* * *

Мы пережили тьму потерь

в метаньях наших угорелых,

но есть что вспомнить нам теперь

под утро в доме престарелых.

* * *

Не любят грустных и седых

одни лишь дуры и бездарности,

а мы ведь лучше молодых —

у нас есть чувство благодарности.

* * *

Я стал былых любвей бесплотным эхом,

но слухам о себе я потакаю

и пользуюсь у дам большим успехом,

но пользы из него не извлекаю.

* * *

Ушли остатки юной резвости,

но мне могилу рано рыть:

вослед проворству зрелой трезвости

приходит старческая прыть.

* * *

Я мысленно сказал себе: постой,

ты стар уже, не рвись и не клубись —

ты слышишь запах осени густой?

И сам себе ответил: отъебись.

* * *

Еще наш закатный азарт не погас,

еще мы не сдались годам,

и глупо, что женщины смотрят на нас

разумней, чем хочется нам.

* * *

Куда течет из года в год

часов и дней сумятица?

Наверх по склону — жизнь идет,

а вниз по склону — катится.

* * *

Дряхлеет мой дружеский круг,

любовных не слышится арий,

а пышный розарий подруг —

уже не цветник, а гербарий.

* * *

Туристов суетная страстность

нам тонко всякий раз опять

напоминает про напрасность

попыток жизнь успеть понять.

* * *

Кто придумал, что мир так жесток

и безжалостно жизни движение?

То порхали с цветка на цветок,

то вот-вот и венков возложение.

* * *

От нас, когда недвижны и чисты,

сойдем во тьму молчания отпетого,

останутся лишь тексты и холсты,

а после не останется и этого.

* * *

Мы зря и глупо тратим силы,

кляня земную маету:

по эту сторону могилы

навряд ли хуже, чем по ту.

* * *

Мы начинаем уходить —

не торопясь, по одному —

туда, где мы не будем пить,

что дико сердцу и уму.

* * *

Ничто уже не стоит наших слез,

уже нас держит ангел на аркане,

а близости сердец апофеоз —

две челюсти всю ночь в одном стакане.

* * *

Исполнен упований возраст ранний,

со временем смеркаются огни;

беда не от избыточных желаний,

беда, когда рассеялись они.

* * *

Нас маразм не обращает в идиотов,

а в склерозе много радости для духа:

каждый вечер — куча новых анекдотов,

каждой ночью — незнакомая старуха.

* * *

Когда нас повезут на катафалке,

незримые слезинки оботрут

ромашки, хризантемы и фиалки

и грустно свой продолжат нежный труд.

* * *

Когда все сбылось, утекло

и мир понятен до предела,

душе легко, светло, тепло;

а тут как раз и вынос тела.

* * *

Те, кто на поминках шумно пьет,

праведней печальников на тризне:

вольная душа, уйдя в полет,

радуется звукам нашей жизни.

* * *

В конце земного срока своего,

готов уже в последнюю дорогу,

я счастлив, что не должен ничего,

нигде и никому. И даже Богу.

* * *

Несхожие меня терзали страсти,

кидая и в паденья, и в зенит,

разодрана душа моя на части —

но смерть ее опять соединит.

* * *

Взлетая к небесам неторопливо

и высушив последнюю слезу,

душа еще три дня следит ревниво,

насколько мы печалимся внизу.

* * *

К любым мы готовы потерям,

терять же себя так нелепо,

что мы в это слепо не верим

почти до могильного склепа.

* * *

В местах не лучших скоро будем

мы остужать земную страсть;

не дай, Господь, хорошим людям

совсем навек туда попасть.

* * *

В игре творил Господь миры,

а в их числе — земной,

где смерть — условие игры

для входа в мир иной.

* * *

В период перевоплощения,

к нему готовя дух заранее,

в нас возникают ощущения,

похожие на умирание.

* * *

Как будто не случилось ничего,

течет вечерних рюмок эстафета,

сегодня круг тесней на одного,

а завтра возрастет нехватка эта.

* * *

О смерти если знать заранее,

хотя бы знать за пару дней,

то было б наше умирание

разнообразней, но трудней.

* * *

На грани, у обрыва и предела,

когда уже затих окрестный шум,

когда уже душа почти взлетела —

прощения у сердца просит ум.

* * *

Я послан жить был и пошел,

чтоб нечто выяснить в итоге,

и хоть уход мой предрешен,

однако я еще в дороге.

* * *

Весь век я был занят заботой о плоти,

а дух только что запоздало проснулся,

и я ощущаю себя на излете —

как пуля, которой Господь промахнулся.

1995 год

Книга странствий