Сцена 1
Зал битком набит волшебниками со всего света. ГЕРМИОНА выходит на импровизированный помост. Поднимает руку, прося тишины. Добивается ее. Ее удивляет такая быстрая реакция на ее просьбу. Она озирается по сторонам.
ГЕРМИОНА: Спасибо. Очень рада, что вы откликнулись на мой призыв и явились на это второе… чрезвычайное общее собрание. Мне есть что сказать… и я готова ответить на ваши вопросы — а их появится много, — но только после того, как закончу свою речь.
Как известно многим из вас, в Хогвартсе было обнаружено мертвое тело. Оно принадлежит Крейгу Баукеру. Это был славный юноша. У нас нет твердой уверенности относительно того, кто совершил это преступление, но вчера мы обыскали приют Святого Освальда. Одна из комнат приюта открыла нам две вещи — во-первых, мы увидели пророчество, которое сулит возвращение Тьмы… и во-вторых, на потолке проступило сообщение, что у Темного Лорда… что у Волан-де-Морта был ребенок.
По залу прокатывается невнятный шум голосов.
Всех подробностей мы не знаем. Мы только начали расследование… опрос тех, кто имел хоть какое-то отношение к Пожирателям смерти… Пока мы не обнаружили записей ни о ребенке, ни о пророчестве, однако похоже, что в этом есть некая доля правды. Ребенка спрятали от магического сообщества, и сейчас она… словом, сейчас она…
ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: Она? Это дочь? У него была дочь?
ГЕРМИОНА: Да. Дочь.
ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: И сейчас она находится под арестом?
ГАРРИ: Профессор, нас просили не задавать вопросов.
ГЕРМИОНА: Ничего, Гарри. Нет, профессор, и это самое печальное. Боюсь, что мы не имеем возможности заключить ее под арест. Да и вообще как бы то ни было воспрепятствовать ее действиям. Она вне нашей досягаемости.
ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: И мы не можем… найти ее?
ГЕРМИОНА: У нас есть веские основания полагать… что она спряталась… в другом времени.
ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: У вас хватило глупости и безрассудства сохранить маховик времени даже после всего, что случилось?
ГЕРМИОНА: Уверяю вас, профессор, что…
ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: Позор на вашу голову, Гермиона Грейнджер!
ГЕРМИОНА сникает под напором ее гнева.
ГАРРИ: Нет, Гермиона этого не заслужила. Вы имеете право быть недовольной. Не только вы — все, кто здесь собрался. Но виновата не только Гермиона. Мы не знаем, как эта чародейка завладела маховиком времени. Возможно, ей дал его мой сын.
ДЖИННИ: Наш сын. А может быть, она его украла.
ДЖИННИ присоединяется к ГАРРИ на помосте.
ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: Ваша солидарность похвальна, однако это нисколько не извиняет вашей преступной халатности.
ДРАКО: Что ж, в таком случае за эту халатность готов ответить и я.
ДРАКО поднимается на помост и становится рядом с ДЖИННИ. Это героическая, прямо-таки спартаковская сцена. Раздаются ахи изумления.
Гермиона и Гарри не сделали ничего дурного — они лишь пытались защитить всех нас. Если виновны они, то виновен и я.
ГЕРМИОНА смотрит на своих защитников — она тронута. РОН тоже поднимается к ним.
РОН: Я только хотел сказать… я мало что про это знал, так что не могу взять на себя ответственность… и я уверен, что мои дети здесь абсолютно ни при чем… но если эта компания стоит здесь, то и я с ними.
ДЖИННИ: Никто не может знать, где они… и вместе они там или поодиночке. Я убеждена, наши сыновья сделают все, чтобы помешать ей, но…
ГЕРМИОНА: Мы не опустили рук. Мы отправили посыльных к великанам. И к троллям. Повсюду, куда только могли. Мракоборцы тоже летают, ищут, говорят с теми, кому ведомы разные секреты, следят за теми, кто не желает их выдавать.
ГАРРИ: Но есть одна вещь, на которую мы не можем закрыть глаза: где-то в нашем прошлом злая волшебница стремится переписать заново всю историю мира… и нам остается только ждать… ждать, пока она либо добьется успеха, либо потерпит неудачу.
ПРОФЕССОР МАКГОНАГАЛЛ: И если она добьется успеха?..
ГАРРИ: Тогда… что ж… большинства тех, кто здесь собрался, попросту больше не будет. Мы перестанем существовать, и Волан-де-Морт воцарится вновь.
Сцена 2
АЛЬБУС и СКОРПИУС с опаской смотрят на НАЧАЛЬНИКА СТАНЦИИ.
АЛЬБУС: Надо с ним поговорить, а?
СКОРПИУС: Здравствуйте, мистер начальник станции… мистер Магл. Скажите, пожалуйста, тут поблизости ведьма не пролетала? Да, кстати: какой нынче год? Мы только что удрали из Хогвартса, чтобы чего-нибудь не натворить, а это, по-твоему, нормально?
АЛЬБУС: Знаешь, что огорчает меня больше всего? Отец решит, что мы это нарочно.
СКОРПИУС: Альбус… ты серьезно? То есть, правда серьезно? Мы потерялись… заблудились во времени… может быть, навсегда — а тебя волнует, что подумает твой папаша? Нет, вашу парочку мне никогда не понять!
АЛЬБУС: Отца понять непросто. Он сложная натура.
СКОРПИУС: А ты — простая! По женской части у всех свои вкусы, но ты выбрал… пардон…
Оба знают, о ком речь.
АЛЬБУС: Да уж. А как она Крейга…
СКОРПИУС: Про это давай не будем. Лучше подумаем о том, что у нас нет ни палочек, ни метел, ни возможности вернуться в свое время. Все, что у нас есть, — это наши мозги и… нет, больше ничего, только мозги, — но мы должны остановить ее.
НАЧАЛЬНИК СТАНЦИИ (с очень сильным шотландским акцентом): Ребята! Вы знаете, что эдинбургский опаздывает?
СКОРПИУС: Простите?
НАЧАЛЬНИК СТАНЦИИ: Если вы эдинбургского ждете, так он нынче опаздывает. Дорогу чинят. И график, стало быть, сдвинули.
Он смотрит на них, они, озадаченно, — на него. Он хмурится и показывает им измененное расписание. Тыкает пальцем в нужное место.
Попозже будет.
АЛЬБУС берет расписание и изучает его. Это источник важнейшей информации — видно, как лицо АЛЬБУСА меняется, когда он ее обнаруживает. СКОРПИУС не сводит глаз с НАЧАЛЬНИКА СТАНЦИИ.
АЛЬБУС: Я знаю, где она.
СКОРПИУС: Откуда?
АЛЬБУС: Посмотри на дату. На расписании.
СКОРПИУС наклоняется к нему и читает.
СКОРПИУС: Тридцатое октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Хэллоуин, тридцать девять лет назад. Но… зачем ей?.. А!
На лицо СКОРПИУСА набегает тень.
АЛЬБУС: Смерть моих дедушки и бабушки. Нападение на моего отца-младенца… когда проклятие Волан-де-Морта рикошетом попало в него самого. Она не помогает сбыться своему пророчеству, а хочет, чтобы не исполнилось главное.
СКОРПИУС: Главное?
АЛЬБУС: «Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда…»
СКОРПИУС присоединяется к нему.
СКОРПИУС и АЛЬБУС: «…рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца…»
С каждым словом лицо СКОРПИУСА мрачнеет все больше.
СКОРПИУС: Это моя вина. Это я подсказал ей, что пророчества не всегда сбываются… что сама их логика сомнительна…
АЛЬБУС: В ближайшие двадцать четыре часа Волан-де-Морт обрушит заклятие на себя самого при попытке убить младенца Гарри Поттера. Дельфи хочет предотвратить это. Она собирается убить Гарри сама. Нам надо попасть в Годрикову Лощину. И как можно скорее!
Сцена 3
АЛЬБУС и СКОРПИУС идут по Годриковой Лощине. Это уютный оживленный поселок.
СКОРПИУС: Пока никаких признаков нападения не видно…
АЛЬБУС: Это Годрикова Лощина?
СКОРПИУС: Тебя что, отец ни разу сюда не привозил?
АЛЬБУС: Предлагал несколько раз, но я отказывался.
СКОРПИУС: Ладно, нет времени на экскурсии — мы должны спасти мир от взбесившейся ведьмы… но смотри-ка: церковь святого Иеронима!
Он показывает вперед, и там вырисовывается церковь.
АЛЬБУС: Ух, какая! Дух захватывает!
СКОРПИУС: И на кладбище святого Иеронима тоже найдется много такого, от чего захватывает дух (показывает в другую сторону) — кажется, вон там будет памятник Гарри и его родителям…
АЛЬБУС: У папы есть памятник?
СКОРПИУС: Пока нет. Но будет. Надеюсь. А это — это дом, где жила, то бишь живет, Батильда Бэгшот…
АЛЬБУС: Батильда Бэгшот? Автор «Истории магии»?
СКОРПИУС: Она самая. Ох, елки-палки, да вон же она. Ну и дела! Я робею. Падаю ниц перед могучим волшебным мозгом.
АЛЬБУС: Скорпиус!
СКОРПИУС: А это…
АЛЬБУС: Дом Джеймса, Лили и Гарри Поттеров!
Из дома выходит молодая симпатичная пара с ребенком в сидячей коляске. АЛЬБУС делает шаг в их сторону, но СКОРПИУС тянет его назад.
СКОРПИУС: Нельзя, чтобы они нас увидели! Сколько раз мы портили время — хватит уже!
АЛЬБУС: Но это значит, что она не… Мы успели — она еще не…
СКОРПИУС: Ну и что нам теперь делать? Готовиться к бою? Сам ведь знаешь — она такой… крепкий орешек.
АЛЬБУС: Да. Это мы еще не продумали. Что же нам делать? Как защитить отца?
Сцена 4
ГАРРИ торопливо разбирает документы.
ДАМБЛДОР: Добрый вечер, Гарри.
Пауза. ГАРРИ поднимает глаза на портрет ДАМБЛДОРА, его лицо бесстрастно.
ГАРРИ: Профессор Дамблдор, в моем кабинете, — какая честь! Сегодня я должен быть в центре событий?
ДАМБЛДОР: Что ты делаешь?
ГАРРИ: Разбираю бумаги, смотрю, не пропустил ли чего-нибудь важного. Собираю силы для борьбы в том ограниченном смысле, в каком она нам доступна, зная, что настоящий бой кипит вдалеке от нас. А что мне еще делать?
Пауза. ДАМБЛДОР не отвечает.
Где вы были, Дамблдор?
ДАМБЛДОР: Сейчас я здесь.
ГАРРИ: Да, когда битва уже проиграна. Или вы станете отрицать, что Волан-де-Морт вернется?
ДАМБЛДОР: Это… возможно.
ГАРРИ: Уходите. Прошу вас. Я не хочу, чтобы вы были здесь, вы не нужны мне. Вы ни разу не появились в самые важные минуты. Я трижды противостоял ему без вас. И если надо, я снова сражусь с ним — один.
ДАМБЛДОР: Гарри, ты думаешь, мне не хотелось сразиться с ним вместо тебя? Я пощадил бы тебя, если бы мог…
ГАРРИ: «Любовь ослепляет нас»? Да знаете ли вы, что это значит? Знаете ли, насколько плох был этот совет? Мой сын… мой сын сражается за нас в точности так же, как мне приходилось сражаться за вас. И я оказался для него таким же плохим отцом, каким вы были для меня. Он тоже чувствовал, что его не любят… и в нем копилась обида, для осознания которой требуются годы…
ДАМБЛДОР: Если ты о Тисовой улице, то…
ГАРРИ: Годы! Целые годы я провел там один, не зная, ни кто я такой, ни почему я там очутился… уверенный, что не нужен ни единой живой душе!
ДАМБЛДОР: Я… не хотел слишком к тебе привязываться…
ГАРРИ: Вы защищали себя — даже тогда!
ДАМБЛДОР: Нет. Я защищал тебя. Я не хотел причинить тебе боль…
ДАМБЛДОР пытается вылезти из портрета — но не может. На глазах у него выступают слезы, но он старается это скрыть.
Но в конце концов мне пришлось с тобой встретиться… тебе было одиннадцать, и ты был таким смелым. Таким славным! Ты без жалоб пошел по дороге, которая перед тобой открылась. Конечно, я любил тебя… и знал, что все это повторится снова… что если я кого-то люблю, это приведет к непоправимым бедам. Мне нельзя любить… моя любовь всегда причиняла вред тем, кого я любил.
Небольшая пауза.
ГАРРИ: Вы навредили бы мне меньше, если бы сказали все это тогда.
ДАМБЛДОР (теперь он плачет открыто): Я был слеп! Вот что делает любовь. Я не понимал, что тебе нужно было услышать от этого скрытного, лукавого, опасного старика… что он тебя любит.
Пауза. Обоих переполняют чувства.
ГАРРИ: Неправда, что я никогда не жаловался.
ДАМБЛДОР: Гарри, в этом запутанном, полном переживаний мире никогда не бывает совершенных ответов. Совершенство недосягаемо для людей, недосягаемо для магии. В каждом мгновении самого невероятного счастья есть эта червоточинка — знание, что боль придет снова. Будь честен с теми, кого ты любишь, — не прячь свою боль. Страдать для человека так же естественно, как дышать.
ГАРРИ: Однажды вы уже говорили мне это.
ДАМБЛДОР: И это все, что я могу сказать сегодня.
Он собирается уходить.
ГАРРИ: Не уходите!
ДАМБЛДОР: Те, кого мы любим, никогда не покидают нас совсем, Гарри. Есть вещи, которые не может изменить даже смерть. Краски… воспоминания… и любовь.
ГАРРИ: Я тоже любил вас, Дамблдор.
ДАМБЛДОР: Я знаю.
Он исчезает. И ГАРРИ остается один. На пороге появляется ДРАКО.
ДРАКО: Ты знаешь, что в той, другой реальности — там, где побывал Скорпиус, — Отдел магического правопорядка возглавлял я? Возможно, этот кабинет вскоре будет моим. Да что с тобой?
ГАРРИ охвачен глубокой печалью.
ГАРРИ: Входи. Я покажу тебе, где здесь что.
ДРАКО нерешительно заходит в комнату. С неодобрением озирается.
ДРАКО: Да вот в чем беда: я никогда не хотел стать чиновником. Даже в детстве. Отец только об этом и мечтал… а я нет.
ГАРРИ: А чего ты хотел?
ДРАКО: Играть в квиддич. Но у меня не хватило таланта. А по большей части я просто хотел быть счастливым.
ГАРРИ кивает. ДРАКО смотрит на него еще секунду-другую.
Извини, я не любитель светской болтовни. Давай перейдем к делу?
ГАРРИ: Конечно. К какому делу?
Пауза.
ДРАКО: Как ты полагаешь, маховик времени остался только у Теодора Нотта?
ГАРРИ: Что?
ДРАКО: Маховик времени, конфискованный министерством, был просто моделью. Из недорогого металла. Да, действующей. Но он мог переносить в другое время лишь на пять минут — это серьезный недостаток в глазах истинных коллекционеров и знатоков Темной магии.
ГАРРИ понимает, к чему клонит ДРАКО.
ГАРРИ: Так Теодор работал на тебя?
ДРАКО: Нет. На моего отца. Ему нравилось владеть тем, чего нет ни у кого другого. Министерские маховики — спасибо Каркеру — всегда казались ему малопривлекательными. Он хотел иметь возможность уходить в прошлое дальше чем на час, возвращаться назад на многие годы! Он никогда бы им не воспользовался. Мне кажется, что в глубине души он предпочитал мир без Волан-де-Морта. Однако этот маховик был действительно создан для него.
ГАРРИ: И он теперь у тебя?
ДРАКО достает маховик времени.
ДРАКО: Не ограничивает пятью минутами и сияет золотом — как раз во вкусе Малфоев. Ты улыбаешься.
ГАРРИ: Гермиона Грейнджер. Потому она и сохранила первый — боялась, что найдется и второй. За то, что ты его утаил, тебя надо бы отправить в Азкабан.
ДРАКО: Подумай о другом варианте… допустим, люди узнали бы, что я способен путешествовать во времени. Подумай о слухах, которые звучали бы… более убедительно.
ГАРРИ смотрит на ДРАКО, отлично его понимая.
ГАРРИ: Скорпиус.
ДРАКО: Мы могли иметь детей, но у Астории было хрупкое здоровье. Что делать — тяжелое родовое проклятие! Одного из ее предков прокляли, и это проявилось в ней. Знаешь, как такие вещи иногда передаются через несколько поколений…
ГАРРИ: Мне очень жаль, Драко.
ДРАКО: Я не хотел ставить под угрозу ее жизнь. Был согласен оборвать род Малфоев… что бы ни говорил отец. Но Астория… она хотела ребенка не ради поддержания рода, не ради славы и чистоты крови, а ради нас. День, когда родился наш мальчик, Скорпиус… был лучшим в жизни у нас обоих, но Астория потеряла много сил. Мы, все втроем, решили скрыться от посторонних глаз. Я хотел восстановить ее здоровье… тогда и пошли слухи.
ГАРРИ: Трудно представить, что вам пришлось вынести.
ДРАКО: Астория всегда знала, что не доживет до старости. И хотела, чтобы после ее ухода я не остался в одиночестве, потому что… быть Драко Малфоем значит быть очень одиноким. Меня всегда будут подозревать. От прошлого не уйдешь. Впрочем, я совсем не ждал, что, спрятав его от этого несправедливого, полного кривотолков мира, добьюсь только того, что потом он сделается жертвой ужасных подозрений — подозрений гораздо хуже тех, что когда-либо выпадали на мою долю.
ГАРРИ: Любовь ослепляет. Мы оба пытались дать нашим сыновьям не то, что было им нужно, а то, что было нужно нам самим. Мы так старались переписать свое прошлое, что погубили их настоящее.
ДРАКО: Поэтому он тебе и пригодится. Мне было очень трудно не пустить его в ход — ведь я отдал бы душу ради еще хотя бы одной-единственной минуты с Асторией.
ГАРРИ: Ох, Драко… но нельзя. Мы не можем им воспользоваться!
ДРАКО поднимает глаза на ГАРРИ, и впервые — на дне этой ужасной пропасти — они чувствуют себя друзьями.
ДРАКО: Мы должны найти их… пусть это займет хоть сто лет, мы должны отыскать наших сыновей…
ГАРРИ: Мы не представляем себе, где они — и во времени, и в пространстве. Обыскивать прошлое, если не знаешь, где именно искать, — бессмысленная затея. Нет… боюсь, здесь бессильна и наша любовь, и маховик времени. Теперь все зависит от наших сыновей — только они могут нас спасти.
Сцена 5
АЛЬБУС: Мы скажем моим дедушке с бабушкой?
СКОРПИУС: Что они не увидят, как вырастет их сын?
АЛЬБУС: У нее хватит сил… я знаю… ты ее видел.
СКОРПИУС: Она потрясающая, Альбус. И на твоем месте я бы страшно хотел с ней поговорить. Но она должна будет умолять Волан-де-Морта пощадить Гарри, для этого ей надо верить, что он может умереть, а ты — самое убедительное на свете доказательство того, что этого не случится…
АЛЬБУС: Дамблдор! Дамблдор жив. Обратимся к нему. Так же, как ты попросил о помощи Снегга…
СКОРПИУС: Но сообщить ему, что твой отец выжил, что у него есть дети — нельзя идти на такой риск!
АЛЬБУС: Это же Дамблдор! Он со всем справится!
СКОРПИУС: Альбус, есть примерно сотня книг, где написано, чтó знал Дамблдор, откуда он это узнал и почему он сделал то, что сделал. Мне ясно одно: он должен сделать то, что сделал, и мы не имеем права этому мешать. Я мог попросить Снегга о помощи, потому что был в параллельной реальности. Но сейчас мы просто в прошлом. Попытки починить историю изнутри только порождают новые беды — уж это-то нам с тобой пора понять. Говорить с кем бы то ни было и влиять таким образом на ход истории слишком опасно.
АЛЬБУС: Значит, надо обратиться в будущее. Послать весточку отцу.
СКОРПИУС: Но у нас нет совы, которая могла бы летать сквозь время. А у него нет маховика времени.
АЛЬБУС: Если мы найдем способ отправить ему сообщение, он сумеет сюда попасть. Даже если для этого ему понадобится сделать маховик времени самому.
СКОРПИУС: Давай отправим ему воспоминание… как в Омуте памяти. Встанем над ним и будем создавать воспоминание — возможно, оно вернется к нему как раз в нужный момент. Конечно, вероятность очень мала, но… Встанем над ребенком и будем громко повторять: «ПОМОГИТЕ. ПОМОГИТЕ. ПОМОГИТЕ». Только вот не нанести бы ему этим легкую травму…
АЛЬБУС: Легкую?
СКОРПИУС: Подумаешь, даже если немножко травмируем… это пустяки по сравнению с тем, что стоит на кону. Зато после он, может быть, вспомнит… вспомнит наши лица и как мы… кричали…
АЛЬБУС: «Помогите»?
СКОРПИУС смотрит на АЛЬБУСА.
СКОРПИУС: Ты прав. Это ужасная идея.
АЛЬБУС: Хуже у тебя еще не бывало.
СКОРПИУС: Ага, понял! Надо доставить сообщение самим. Подождем сорок лет… и доставим…
АЛЬБУС: У нас нет шансов. Когда Дельфи повернет время туда, куда ей хочется, она пошлет целые армии, чтобы найти нас… и убить.
СКОРПИУС: А мы спрячемся в какой-нибудь землянке!
АЛЬБУС: Как ни приятна перспектива просидеть с тобой в землянке сорок лет… они все равно нас отыщут. Мы умрем, и время пойдет в плохом направлении. Нет. Нам требуется что-нибудь такое, что мы сможем контролировать… мы должны знать, что он получит это именно в нужный момент. То есть…
СКОРПИУС: Да нет ничего такого. В любом случае, если бы мне надо было выбирать, с кем встретить вечную тьму, я бы выбрал тебя.
АЛЬБУС: Ничего личного, но я предпочел бы кого-нибудь покрупнее и чтоб колдовать умел получше.
ЛИЛИ выходит из дому с МЛАДЕНЦЕМ ГАРРИ в коляске и бережно укутывает его одеяльцем.
Одеяло! Она закутывает его в одеяло!
СКОРПИУС: Ну и что? Сегодня прохладно.
АЛЬБУС: Он всегда говорил: это единственное, что у него от нее осталось. Смотри, как нежно она его прикрывает… как приятно папе было бы это узнать! Вот бы ему рассказать!
СКОРПИУС: Я бы тоже рассказал своему… ну, не знаю что. Наверно, с удовольствием дал бы ему знать, что иногда могу быть смелее, чем он думает.
У АЛЬБУСА появляется новая идея.
АЛЬБУС: Скорпиус… это одеяло все еще у отца.
СКОРПИУС: Нет, не пройдет. Если мы сейчас напишем на нем свое сообщение, пусть даже крошечными буковками, он прочтет его слишком рано. И время снова перекосится.
АЛЬБУС: Что ты знаешь о приворотных зельях? Какое вещество в них главное?
СКОРПИУС: Кажется… жемчужная пыль.
АЛЬБУС: Жемчужная пыль — это же довольно редкая штука, верно?
СКОРПИУС: Ну да, потому что дорогая. К чему ты клонишь?
АЛЬБУС: За день до отъезда в школу мы с отцом поругались.
СКОРПИУС: Да знаю я. Тогда вроде бы и заварилась вся эта каша, которую мы теперь расхлебываем.
АЛЬБУС: Я бросил это одеяло через всю комнату. И попал в бутылочку с приворотным зельем — мне его в шутку подарил дядя Рон.
СКОРПИУС: Он у нас известный шутник.
АЛЬБУС: Зелье пролилось на одеяло, и я точно знаю, что с тех пор, как я уехал, мама не разрешала отцу ничего трогать в моей комнате.
СКОРПИУС: Ну и?..
АЛЬБУС: И в их времени, так же как здесь, вот-вот наступит Хэллоуин… а папа говорил мне, что в этот день он всегда берет в руки свое одеяло… ведь это последнее, что дала ему мама… так что он найдет его, и тогда…
СКОРПИУС: Нет. Все равно не понимаю.
АЛЬБУС: Что реагирует с жемчужной пылью?
СКОРПИУС: Ну, я читал, что если смешать жемчужную пыль с пигментом из шерсти демимаски… то происходит возгорание.
АЛЬБУС: А этот пигмент из шерсти (неуверенно) демимаски — его видно невооруженным глазом?
СКОРПИУС: Нет.
АЛЬБУС: Значит, если мы раздобудем это одеяло и напишем на нем пигментом из шерсти демимаски, то…
СКОРПИУС (до него наконец доходит): Наше письмо никто не увидит, пока на него не прольется приворотное зелье. В твоей комнате. В том времени. Клянусь Дамблдором, это гениально!
АЛЬБУС: Теперь надо только придумать, где нам найти этих… демимасок.
СКОРПИУС: Знаешь, по слухам, Батильда Бэгшот всегда считала, что волшебникам не имеет смысла держать свои двери на запоре.
Дверь открывается.
Ага, слухи не обманули. Осталось стащить где-нибудь палочки… и заняться зельеварением.
Сцена 6
ГАРРИ сидит на кровати АЛЬБУСА. Входит ДЖИННИ.
ДЖИННИ: Не ожидала тебя здесь увидеть.
ГАРРИ: Не волнуйся, я ничего не трогал. Твоя усыпальница в сохранности. (Вздрагивает.) Прости, неудачное слово.
ДЖИННИ не отвечает. ГАРРИ поднимает на нее глаза.
Ты знаешь, в Хэллоуин мне часто бывало несладко… но хуже, чем сейчас, разве что один раз.
ДЖИННИ: Я была неправа… когда обвиняла тебя. Я всегда считала, что это ты торопишься делать выводы, а сама… Альбус пропал, и я решила, что виноват ты. Но теперь я об этом жалею.
ГАРРИ: Ты не считаешь меня виноватым?
ДЖИННИ: Гарри, его похитила могучая злая колдунья, как ты можешь быть в этом виноват?
ГАРРИ: Я прогнал его. И он пошел к ней.
ДЖИННИ: Может, не стоит говорить так, словно битва уже проиграна?
ДЖИННИ кивает. ГАРРИ не может удержаться от слез.
ГАРРИ: Прости меня, Джин…
ДЖИННИ: Ты что, не слышал? Это я перед тобой извинилась.
ГАРРИ: Не надо мне было оставаться в живых… мне было суждено погибнуть. Так считал даже Дамблдор… а я выжил. Победил Волан-де-Морта. Столько людей погибло — мои родители, Фред, Пятьдесят Павших… а уцелеть выпало мне? Почему? Столько смертей — и все из-за меня.
ДЖИННИ: Их убил Волан-де-Морт.
ГАРРИ: Но если бы я остановил его раньше? Их кровь на моих руках. А теперь и нашего сына тоже…
ДЖИННИ: Он не умер. Ты слышишь меня, Гарри? Он жив.
Она обнимает ГАРРИ. Следует долгая пауза, полная неизбывного горя.
ГАРРИ: Мальчик, Который Выжил. Сколько людей должны были умереть ради этого мальчика?
ГАРРИ озирается в нерешительности. Потом замечает одеяло. Идет к нему.
Это одеяло — все, что у меня осталось… ты знаешь — от того Хэллоуина. Единственная памятка о них. И пока…
Он берет одеяло. Обнаруживает в нем дыры. Смотрит на него, расстроенный.
Ну вот — дырки! Это дурацкое зелье Рона прожгло его насквозь. Ты только посмотри! Испорчено. Безнадежно испорчено!
Он разворачивает одеяло. Видит выжженную на нем надпись. Удивляется.
А это еще что?
ДЖИННИ: Гарри, тут… что-то написано.
В другой части сцены появляются АЛЬБУС со СКОРПИУСОМ.
АЛЬБУС: «Папа…»
СКОРПИУС: Начинаем с «папы»?
АЛЬБУС: Так он сразу поймет, что это от меня.
СКОРПИУС: Его зовут Гарри. Давай с «Гарри» и начнем.
АЛЬБУС (твердо): Мы начнем с «папы».
ГАРРИ: «Папа»… здесь написано «папа»? Что-то не разберу…
СКОРПИУС: «Папа, ПОМОГИ».
ДЖИННИ: «Папа, поло… и…» А дальше: «мы… ло…»
ГАРРИ: «Папа, поло и мыло»? Да нет. Это какая-то… странная шутка.
АЛЬБУС: «Папа. Помоги. Мы в Лощине».
ДЖИННИ: Дай-ка мне. У меня зрение получше, чем у тебя. Ну да. «Папа, поло…» — дальше не вижу, а в конце не «мыло», там есть еще буква, и потом еще несколько. «Мы в Ло…щи…» И цифры — они яснее: «3 — 1 — 1 — 0 — 8 — 1». Похоже на магловский телефонный номер. Или на географические координаты…
ГАРРИ поднимает глаза — у него в голове вспыхнуло несколько догадок сразу.
ГАРРИ: Нет. Это дата. Тридцать первое октября восемьдесят первого года. День, когда погибли мои родители.
ДЖИННИ смотрит на ГАРРИ, потом снова на одеяло.
ДЖИННИ: Теперь ясно. «Папа, помоги».
ГАРРИ: «Папа, помоги. Мы в Лощине. 31.10.81». Конечно, это Годрикова Лощина! Наш сын отправил нам сообщение. Какой же он умница!
ГАРРИ крепко целует ДЖИННИ.
ДЖИННИ: Это написал Альбус?
ГАРРИ: Он написал мне, где и когда их искать, и теперь мы знаем, где она, а стало быть, можем с ней сразиться.
Он снова крепко целует ее.
ДЖИННИ: Мы их еще не вернули.
ГАРРИ: Отправлю Гермионе сову. А ты — Драко. Скажем, чтобы встречали нас в Годриковой Лощине вместе с маховиком времени.
ДЖИННИ: Именно «нас». Не вздумай нырнуть в прошлое без меня.
ГАРРИ: Конечно, только с тобой. У нас есть шанс, Джинни, и, клянусь Дамблдором, один шанс — это все, что нам нужно.
Сцена 7
РОН, ГЕРМИОНА, ДРАКО, ГАРРИ И ДЖИННИ идут по Годриковой Лощине в наше время. За прошедшие годы поселок разросся, и теперь это оживленный городок, где кипит торговля.
ГЕРМИОНА: Годрикова Лощина. Я, должно быть, уже лет двадцать…
ДЖИННИ: Мне только кажется, или здесь правда стало больше маглов?
ГЕРМИОНА: Теперь сюда многие приезжают на выходные.
ДРАКО: Ясно, почему — гляньте на эти соломенные крыши. А там что, не рынок ли?
ГЕРМИОНА приближается к ГАРРИ — тот озирается вокруг, его переполняют эмоции.
ГЕРМИОНА: Помнишь, как мы были здесь в последний раз? Все прямо как в старые времена.
РОН: Только тогда в нашей компании было на один противный конский хвост меньше.
ДРАКО прекрасно понимает намек.
ДРАКО: Я попросил бы…
РОН: Знаешь, Малфой, может, ты с Гарри уже не разлей вода, и сынок у тебя вроде вышел приличный, но ты сказал кое-какие очень несправедливые вещи про мою жену и ей самой…
ГЕРМИОНА: Твоя жена прекрасно может защитить себя без твоей помощи.
ГЕРМИОНА смотрит на РОНА испепеляющим взглядом, и РОН понимает, что сейчас не время лелеять личные обиды.
РОН: Ладно. Но если ты скажешь еще хоть слово про нее или про меня…
ДРАКО: Что ты тогда сделаешь, Уизли?
ГЕРМИОНА: Он тебя расцелует. Потому что мы все в одной лодке. Так, Рон?
РОН (пасуя перед ее неумолимым взглядом): Ладно, ладно. Я… э-э… я считаю, у тебя классная прическа, Драко.
ГЕРМИОНА: Спасибо, муженек. Кажется, вот подходящее место. Ну что, стартуем?
ДРАКО вынимает маховик времени — тот раскручивается, и все торопливо занимают места вокруг него.
И все озаряет могучая вспышка света. Слышится громовой раскат.
И время останавливается. Оно разворачивается на сто восемьдесят градусов, медлит пару мгновений — и начинает двигаться вспять, сначала потихоньку, потом все быстрее…
И вот оно уже мчится во весь опор.
Они озираются по сторонам.
РОН: Ну что? Приехали?
Сцена 8
АЛЬБУС поднимает глаза, изумленный тем, что видит ДЖИННИ и ГАРРИ, потом замечает и остальных путешественников во времени, очень довольных, — РОНА, ДРАКО и ГЕРМИОНУ.
АЛЬБУС: Мама!
ГАРРИ: Альбус Северус Поттер. Какая приятная встреча!
АЛЬБУС бегом кидается к ДЖИННИ, и та с восторгом простирает объятия ему навстречу.
АЛЬБУС: Вы получили наше послание?
ДЖИННИ: Да, получили.
СКОРПИУС трусит к отцу.
ДРАКО: Можем тоже обняться, если хочешь…
СКОРПИУС смотрит на отца, явно колеблясь. Затем они слегка приобнимаются, очень неуклюже. ДРАКО улыбается.
РОН: Ну, и где тут эта ваша Дельфи?
СКОРПИУС: Вы знаете про Дельфи?
АЛЬБУС: Она здесь… мы думаем, она хочет убить тебя. Прежде чем Волан-де-Морт пострадает от своего собственного заклятия, она хочет убить тебя и таким образом опровергнуть пророчество, чтобы…
ГЕРМИОНА: Да, мы тоже примерно так и подумали. Вы знаете, где она сейчас может быть?
СКОРПИУС: Она исчезла. А как вы… как вы без маховика…
ГАРРИ (перебивает его): Долго рассказывать, Скорпиус. А времени у нас в обрез.
ДРАКО благодарно улыбается ГАРРИ.
ГЕРМИОНА: Гарри прав. Время дорого. Нам нужно установить наблюдение. Годрикова Лощина — небольшой поселок, но Дельфи может появиться с любой стороны. Поэтому мы должны найти место, откуда удобно было бы следить за всей округой… держать под контролем одновременно все направления… но самим при этом оставаться незамеченными. Последнее очень важно: нельзя допустить, чтобы нас увидели.
Все сосредоточенно думают.
Я полагаю, церковь Святого Иеронима подходит во всех отношениях. Согласны?
Сцена 9
АЛЬБУС спит на церковной скамье. ДЖИННИ внимательно наблюдает за ним. ГАРРИ смотрит наружу из окна напротив.
ГАРРИ: Нет. Ничего. Почему она не появляется?
ДЖИННИ: Мы вместе, твои родители живы… мы можем повернуть время, Гарри, но не можем его ускорить. Она появится, когда будет готова, и мы будем готовы ее встретить.
Она смотрит на спящего АЛЬБУСА.
По крайней мере, некоторые из нас.
ГАРРИ: Бедный парень решил, что ему придется спасать весь мир.
ДЖИННИ: Бедный парень уже его спас. Эта выдумка с одеялом… просто изумительно. Правда, сначала он чуть не погубил весь мир, но на этом лучше не заостряться.
ГАРРИ: Как думаешь, теперь он уже восстановился?
ДЖИННИ: Восстанавливается потихоньку — для этого нужно время… и ему, и тебе.
ГАРРИ улыбается. Она снова смотрит на АЛЬБУСА, ГАРРИ тоже.
Знаешь, после того как я открыла Тайную комнату… когда Волан-де-Морт заколдовал меня этим ужасным дневником, и я чуть не устроила вселенскую катастрофу…
ГАРРИ: Я помню.
ДЖИННИ: После того как я вышла из больницы… со мной никто не разговаривал, все устроили мне бойкот… все, кроме одного мальчика, у которого все было благополучно… а он подошел ко мне в гриффиндорской комнате отдыха и пригласил меня поиграть в карты-хлопушки. Люди думают, что они все про тебя знают, но самое лучшее, что в тебе есть… и было всегда — это умение совершать тихие, незаметные подвиги. Я к тому, что… когда все это закончится, не забывай, что иногда людям… особенно детям… просто хочется, чтобы кто-нибудь поиграл с ними в карты-хлопушки.
ГАРРИ: Думаешь, этого нам сейчас не хватает — колоды карт?
ДЖИННИ: Нет. Но твоя любовь, которую я почувствовала в тот день… не уверена, что Альбус ее чувствует.
ГАРРИ: Я бы на все пошел ради него.
ДЖИННИ: Гарри, ты пошел бы на все ради кого угодно. Ты рад был пожертвовать собой ради спасения мира. Но ему нужна особая любовь. Она сделает сильнее и его, и тебя самого.
ГАРРИ: Знаешь, только когда Альбус пропал, я по-настоящему осознал, что сумела сделать ради меня моя мать. Она окружила меня такой мощной защитой, что ее не пробило даже убивающее заклятие!
ДЖИННИ: Это была единственная защита, которую Волан-де-Морт не мог понять, — любовь.
ГАРРИ: Но я тоже люблю Альбуса особой любовью.
ДЖИННИ: Знаю, но ему надо это почувствовать.
ГАРРИ: Мне повезло, что у меня есть ты, правда?
ДЖИННИ: Еще бы! И как-нибудь в другой раз я с удовольствием обсужу с тобой, насколько именно велико твое везение. А сейчас… давай сосредоточимся на том, чтобы остановить Дельфи.
ГАРРИ: Время уже на исходе.
У ДЖИННИ возникает неожиданная догадка.
ДЖИННИ: А вдруг… Гарри, никто ведь не подумал… почему она выбрала именно сегодня?
ГАРРИ: Потому что это день, когда все изменилось…
ДЖИННИ: Сейчас тебе немного больше года, верно?
ГАРРИ: Год и три месяца.
ДЖИННИ: То есть в течение этого года и трех месяцев она могла убить тебя в любой момент. Да и сейчас она уже провела в Годриковой Лощине целые сутки. Чего она ждет?
ГАРРИ: Я не совсем понимаю…
ДЖИННИ: Что, если она ждет не тебя, а его… хочет остановить его?
ГАРРИ: Что?
ДЖИННИ: Дельфи выбрала сегодня, потому что он здесь… потому что сюда придет ее отец. Она хочет с ним встретиться. Хочет быть с ним — с отцом, которого она любит. Все беды Волан-де-Морта начались, когда он напал на тебя. Не сделай он этого…
ГАРРИ: …и его могущество только возросло бы… и тьма стала бы еще темнее.
ДЖИННИ: Самый лучший способ не дать пророчеству исполниться — это не убить Гарри Поттера, а остановить Волан-де-Морта.
Сцена 10
Вся компания в сборе и недоумевает.
РОН: Еще разочек, пожалуйста: так мы будем защищать Волан-де-Морта?
АЛЬБУС: А он в это время будет убивать моих деда с бабушкой и попытается убить отца?
ГЕРМИОНА: Ну конечно, Джинни! Дельфи задумала не убить Гарри, а остановить Волан-де-Морта, когда он попытается убить Гарри. Блестяще!
ДРАКО: Так что… нам остается только ждать? Пока не появится Волан-де-Морт?
АЛЬБУС: А она знает, когда это случится? По-моему, она явилась сюда на целые сутки раньше как раз потому, что не знает, когда и откуда он придет. Ведь в книгах по истории — поправь меня, Скорпиус, если я ошибаюсь, — ничего не говорится о том, когда и как он прибыл в Годрикову Лощину?
СКОРПИУС и ГЕРМИОНА: Ты не ошибаешься.
РОН: Елки-метелки! Их уже двое!
ДРАКО: Так как же нам воспользоваться этим в своих интересах?
АЛЬБУС: Знаете, что я умею особенно хорошо?
ГАРРИ: Ты много чего хорошо умеешь, Альбус.
АЛЬБУС: Смешивать оборотное зелье. А в подвале у Батильды Бэгшот, думаю, найдутся все нужные ингредиенты. Можно обернуться Волан-де-Мортом и таким образом заманить ее к нам.
РОН: Но для оборотного зелья нужно иметь кусочек того, в кого хочешь превратиться. А кусочка Волан-де-Морта у нас нет.
ГЕРМИОНА: Но идея мне нравится — сделать для этой кошки фальшивую мышку.
ГАРРИ: А трансфигурация не поможет?
ГЕРМИОНА: Мы знаем, как он выглядит. И среди нас есть выдающиеся чародеи.
ДЖИННИ: Ты хочешь преобразиться в Волан-де-Морта?
АЛЬБУС: Это единственный способ.
ГЕРМИОНА: Я согласна.
РОН храбро делает шаг вперед.
РОН: Тогда я хотел бы… по-моему, им должен стать я. То есть, в этом, конечно, радости мало… стать Волан-де-Мортом… но, не в целях саморекламы… я, наверно, здесь самый спокойный… а потому, если я трансфигурируюсь в Темного Лорда, это повредит мне меньше, чем… любому из вас, потому что вы слишком взволнованы.
ГАРРИ в задумчивости отступает в сторону.
ГЕРМИОНА: Это кто это тут взволнован?
ДРАКО: Я тоже хотел бы предложить свою кандидатуру. Полагаю, роль Темного Лорда требует скрупулезности — ничего личного, Рон, — и знания Темной магии, так что…
ГЕРМИОНА: А я хотела бы предложить себя. Я считаю, что это моя обязанность и мое право как министра магии.
СКОРПИУС: Может, бросить жребий…
ДРАКО: Ты не участвуешь, Скорпиус.
АЛЬБУС: Вообще-то…
ДЖИННИ: Ни в коем случае. По-моему, вы все рехнулись. Я знаю, каково слышать этот голос у себя в голове… и ни за что не пойду на это снова…
ГАРРИ: И не надо. В любом случае, это должен быть я.
Все поворачиваются к ГАРРИ.
ДРАКО: Почему это?
ГАРРИ: Чтобы наш план сработал, она должна сразу же, без заминки, поверить, что это он. Она заговорит на змеином языке… а я знал, что ко мне не зря вернулась эта способность. Но главное — я… я знаю, что это такое — чувствовать себя Волан-де-Мортом. Знаю, что это такое — быть им. Это должен быть я.
РОН: Чепуха. Изящно сформулированная, но… изящная чепуха. Тебе ни за что нельзя стать…
ГЕРМИОНА: Боюсь, что ты прав, мой старый друг.
РОН: Гермиона, ты неправа, Волан-де-Мортом нельзя… Гарри не может в него…
ДЖИННИ: Очень не хочется соглашаться с моим братцем, но…
РОН: Он может застрять в этом образе… навсегда.
ГЕРМИОНА: Так же, как любой из нас. Твое беспокойство оправданно, и тем не менее…
ГАРРИ: Притормози, Гермиона. Джин?
ДЖИННИ и ГАРРИ смотрят друг другу в глаза.
Я не пойду на это, если ты против. Но мне кажется, у меня нет другого выхода, так?
ДЖИННИ на мгновение задумывается, потом кивает. Лицо ГАРРИ суровеет.
ДЖИННИ: Ты прав.
ГАРРИ: Тогда я готов.
ДРАКО: Разве не надо обсудить маршрут, которым ты… сюда…
ГАРРИ: Она ждет его… она придет ко мне.
ДРАКО: И тогда… что? Когда она придет? Позволь напомнить, что это весьма могущественная чародейка.
РОН: Спокуха! Он затаскивает ее сюда. И мы ее кончаем.
ДРАКО: «Кончаем»?
ГЕРМИОНА обводит помещение взглядом.
ГЕРМИОНА: Мы спрячемся вон за теми дверьми. Если ты сможешь подвести ее вот сюда, Гарри (указывает на место, где на пол падают лучи из окна-розетки), то мы выскочим и постараемся лишить ее всех шансов на побег.
РОН (сопровождая свои слова взглядом на ДРАКО): А потом мы ее кончим.
ГЕРМИОНА: Гарри, последний шанс… ты уверен, что готов на это?
ГАРРИ: Да, я готов.
ДРАКО: Нет, слишком много «если»… слишком многое может пойти не так… трансфигурация перестанет действовать, или Дельфи разгадает наш обман… а если мы сейчас упустим ее, кто знает, сколько еще бед она натворит… нам нужно время, чтобы как следует все продумать, чтобы…
АЛЬБУС: Драко, доверьтесь моему папе. Он не подведет.
ГАРРИ смотрит на АЛЬБУСА — он тронут.
ГЕРМИОНА: Палочки.
Все извлекают палочки. ГАРРИ крепко сжимает в руке свою.
Свет становится ярче… он начинает слепить…
Трансфигурация медленна и ужасна.
И из ГАРРИ вырастает фигура ВОЛАН-ДЕ-МОРТА.
Это зрелище леденит душу.
Он поворачивается.
Обводит взглядом своих родных и друзей.
Они отводят глаза — в испуге.
РОН: Мама родная…
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Значит, получилось?
ДЖИННИ (серьезно): Да. Получилось.
Сцена 11
РОН, ГЕРМИОНА, ДРАКО, СКОРПИУС и АЛЬБУС стоят у окна и смотрят на улицу. ДЖИННИ не может смотреть в окно: она сидит поодаль.
АЛЬБУС замечает, что его мать сидит одна, и подходит к ней.
АЛЬБУС: Все будет нормально, мам.
ДЖИННИ: Да, я знаю. Во всяком случае, надеюсь. Я просто… не хочу видеть его таким. Того, кого я люблю, в облике того, кого ненавижу.
АЛЬБУС садится рядом с матерью.
АЛЬБУС: Знаешь, мам, а ведь она мне нравилась — Дельфи. Правда, нравилась. И она… дочь Волан-де-Морта?
ДЖИННИ: Это они умеют, Альбус. Ловить наивных в свою паутину.
АЛЬБУС: Я во всем виноват.
ДЖИННИ обнимает АЛЬБУСА.
ДЖИННИ: Вот забавно. А твой папа думает, что он. Ну и парочка вы у меня!
СКОРПИУС: Это она! Вон там! Она его увидела!
ГЕРМИОНА: Все по местам! Быстро! И помните: сидеть тихо, пока он не выведет ее на свет… у нас будет одна попытка, нам нельзя ошибиться!
Все начинают быстро двигаться.
ДРАКО: Гермиона Грейнджер! Мной командует Гермиона Грейнджер! (Она оборачивается к нему. Он улыбается.) А знаешь, в этом даже что-то есть.
СКОРПИУС: Пап…
Они рассредотачиваются. Прячутся за двумя главными дверьми.
В церковь снова входит ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ. Он делает несколько шагов, затем останавливается.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Кто бы меня ни преследовал, будь ты волшебник или волшебница, имей в виду: ты об этом пожалеешь!
За ним появляется ДЕЛЬФИ. Ее влечет к нему. Это ее отец, и этого мига она ждала всю жизнь.
ДЕЛЬФИ: Лорд Волан-де-Морт! Это я! Я вас преследую!
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Я тебя не знаю. Оставь меня.
Она делает глубокий вдох.
ДЕЛЬФИ: Я ваша дочь.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Если бы ты была моей дочерью, я бы тебя знал.
ДЕЛЬФИ умоляюще смотрит на него.
ДЕЛЬФИ: Я из будущего. Мои родители — вы и Беллатриса Лестрейндж. Я родилась в усадьбе Малфоев перед Битвой за Хогвартс. Битвой, которую вы проиграете. Я пришла, чтобы спасти вас.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ поворачивается к ней. Она смело встречает его взгляд.
Когда Родольфус Лестрейндж, верный муж Беллатрисы, вернулся из Азкабана, он сказал мне, кто я такая, и открыл пророчество, которое мне суждено исполнить. Я ваша дочь, сэр!
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Я знаком с Беллатрисой, и в твоем лице есть что-то похожее… хотя лучших ее черт ты не унаследовала. Но без доказательств…
ДЕЛЬФИ выразительно произносит что-то на змеином языке.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ презрительно смеется.
И это ты считаешь доказательством?
ДЕЛЬФИ без всяких усилий поднимается в воздух. ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ отступает — это произвело на него впечатление.
ДЕЛЬФИ: Я — Авгурия, наследница Темного Лорда, и я готова отдать все свои силы на служение вам.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (стараясь не показать, что он потрясен): Ты научилась… летать… от меня?
ДЕЛЬФИ: Я старалась идти по вашим стопам.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Я еще никогда не встречал ни чародея, ни чародейку, которые дерзнули бы со мной равняться.
ДЕЛЬФИ: Нет-нет… я не смею претендовать на это, мой господин. Но я надеюсь, что когда-нибудь вы сможете гордиться своей дочерью.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (перебивая ее): Я вижу, кто ты, и вижу, кем ты можешь стать… дочь.
Она смотрит на него в глубоком волнении.
ДЕЛЬФИ: Отец…
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Вместе мы станем еще могущественнее.
ДЕЛЬФИ: Отец!
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Подойди сюда, к свету, чтобы я хорошенько рассмотрел, что произвела моя кровь.
ДЕЛЬФИ: Ваш замысел — ошибка. На Гарри Поттера нельзя нападать. Он вас погубит.
Рука ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТА превращается в руку ГАРРИ. Он смотрит на нее с испугом и изумлением и быстро прячет в рукав.
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Он еще ребенок.
ДЕЛЬФИ: Он защищен материнской любовью. Ваше заклятие отскочит от него, поразит вас и сделает его гораздо сильнее, а вас — слабее. Вы оправитесь и будете сражаться с ним семнадцать лет… но в этой битве вам суждено проиграть.
У ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТА начинают расти волосы, он чувствует это и старается скрыть. Натягивает на голову капюшон.
ВОЛАН-ДЕ-МОРТ: Тогда я не стану на него нападать. Ты права.
ДЕЛЬФИ: Отец!
ГАРРИ/ВОЛАН-ДЕ-МОРТ съеживается на глазах: теперь он уже больше ГАРРИ, чем ВОЛАН-ДЕ-МОРТ. Он поворачивается к ДЕЛЬФИ спиной.
ГАРРИ (отчаянно стараясь по-прежнему говорить голосом ВОЛАН-ДЕ-МОРТА): Твой план хорош. Битва откладывается. Ты славно послужила мне, а теперь подойди к свету, чтобы я тебя рассмотрел.
ДЕЛЬФИ видит, как дверь чуть приоткрывается и тут же снова захлопывается. Она хмурится, быстро соображая. Ее подозрения растут.
ДЕЛЬФИ: Отец…
Она пытается снова взглянуть ему в лицо — происходит нечто вроде танца.
Ты не лорд Волан-де-Морт.
Из руки ДЕЛЬФИ вырывается луч. Из руки ГАРРИ тоже.
Инцендио!
ГАРРИ: Инцендио!
Лучи сшибаются посреди сцены чудесной вспышкой.
Другой рукой ДЕЛЬФИ посылает лучи в обе двери, которые друзья ГАРРИ пытаются открыть с той стороны.
ДЕЛЬФИ: Поттер! Коллопортус!
ГАРРИ в отчаянии смотрит на двери.
Что? Думал, твои дружки тебе помогут?
ГЕРМИОНА (из-за двери): Гарри… Гарри!
ДЖИННИ (из-за двери): Она заперла двери!
ГАРРИ: Отлично. Я сам с тобой разберусь.
Он собирается снова атаковать ее, но она гораздо сильнее. Палочка ГАРРИ вылетает из его руки вверх, к ней. Он обезоружен — и беззащитен.
Как ты… Что ты такое?
ДЕЛЬФИ: Я долго за тобой наблюдала, Гарри Поттер. Я знаю тебя лучше, чем знал мой отец.
ГАРРИ: Думаешь, ты изучила мои слабости?
ДЕЛЬФИ: Я хотела стать достойной его! Да — хотя он величайший чародей всех времен, он будет мной гордиться. Экспульсо!
Пол позади ГАРРИ взрывается, и он кубарем откатывается в сторону. Затем поспешно уползает под церковную скамью, лихорадочно соображая, как ему сладить с ДЕЛЬФИ.
Уползаешь от меня на карачках? Гарри Поттер, герой волшебного мира! Спасается бегством, как крыса! Вингардиум левиоза!
Скамья взлетает в воздух.
Даже не знаю, стоит ли тратить время на то, чтобы тебя убить… ведь как только я остановлю отца, твоя гибель будет гарантирована. И что же выбрать? Скучно гадать… убью, пожалуй.
Она с грохотом обрушивает на него скамью, но он успевает в последний момент откатиться в сторону.
Из-под решетки на полу вылезает АЛЬБУС. Ни ГАРРИ, ни ДЕЛЬФИ его не замечают.
Авада…
АЛЬБУС: Папа!
ГАРРИ: Альбус! Не надо!
ДЕЛЬФИ: Ах, вас двое? Опять выбирать… Ладно, первым прикончу мальчишку. Авада кедавра!
Она стреляет в АЛЬБУСА смертельным заклятием — но ГАРРИ отбрасывает его от луча, и тот врезается в землю.
ГАРРИ тоже стреляет в нее.
Думаешь, ты сильней меня?
ГАРРИ: Нет. Я слабее.
Вспыхивает свирепая перестрелка, а АЛЬБУС тем временем быстро откатывается в сторону и вгоняет по заклинанию сначала в одну дверь, затем в другую.
Зато МЫ сильнее.
АЛЬБУС распахивает своей палочкой обе двери.
АЛЬБУС: Алохомора! Алохомора!
ГАРРИ: Я никогда не сражался в одиночку. И никогда не буду.
И из-за дверей выскакивают ГЕРМИОНА, РОН, ДЖИННИ и ДРАКО. Они осыпают ДЕЛЬФИ заклятиями, и она испускает яростные вопли. Это титаническая битва, но ДЕЛЬФИ не может справиться со всеми разом.
Серия громких выстрелов — и ДЕЛЬФИ низвергнута на пол превосходящими силами противника.
ДЕЛЬФИ: Нет… Нет!
ГЕРМИОНА: Брахиабиндо!
ДЕЛЬФИ связана.
ГАРРИ надвигается на ДЕЛЬФИ. Он не сводит с нее глаз. Все остальные держатся поодаль.
ГАРРИ: Альбус, как ты?
АЛЬБУС: Со мной порядок, пап.
ГАРРИ по-прежнему не сводит с ДЕЛЬФИ глаз. Он все еще опасается ее.
ГАРРИ: Джинни, он цел? Я должен знать, что он вне опасности…
ДЖИННИ: Он сам настоял. Он был единственный, кто мог пролезть по сливному колодцу. Я пыталась его остановить.
ГАРРИ: Скажи мне только, он не ранен?
АЛЬБУС: Да со мной полный порядок, пап. Честно.
ГАРРИ продолжает наступать на ДЕЛЬФИ.
ГАРРИ: Мне многие пытались навредить… но моему сыну! Ты осмелилась причинить боль моему сыну!
ДЕЛЬФИ: Я всего лишь хотела узнать своего отца.
Эти слова застают ГАРРИ врасплох.
ГАРРИ: Ты не можешь перекроить свою жизнь. Ты всегда будешь сиротой. От этого не избавиться.
ДЕЛЬФИ: Прошу вас, дайте мне… увидеть его.
ГАРРИ: Не могу и не дам.
ДЕЛЬФИ (так горестно, что ее трудно не пожалеть): Тогда убейте меня.
ГАРРИ на мгновение задумывается.
ГАРРИ: Этого я тоже не могу.
АЛЬБУС: Что? Папа! Она опасна!
ГАРРИ: Нет, Альбус…
АЛЬБУС: Но она убийца… я видел, как она убила…
ГАРРИ оборачивается и смотрит сначала на сына, потом на ДЖИННИ.
ГЕРМИОНА: Да, Альбус, она убийца, а мы — нет.
ГЕРМИОНА: Мы должны быть лучше их.
РОН: Да, это раздражает, но что поделаешь.
ДЕЛЬФИ: Заберите мой разум. Мою память. Пусть я забуду, кто я.
РОН: Нет. Мы возьмем тебя обратно в наше время.
ГЕРМИОНА: И ты отправишься в Азкабан. Как твоя мать.
ДРАКО: И там сгниешь.
ГАРРИ слышит звук. Это шипение.
А потом этот звук разрастается и становится жутким, как сама смерть, — такого мы еще не слышали.
Га-а-а-рри По-о-о-ттер…
СКОРПИУС: Что это?
ГАРРИ: Нет. Нет! Не сейчас.
АЛЬБУС: Что?
РОН: Волан-де-Морт.
ДЕЛЬФИ: Отец?
ГЕРМИОНА: Что? Он здесь?
ДЕЛЬФИ: Отец!
ДРАКО: Силенцио! (Рот ДЕЛЬФИ заткнут невидимым кляпом.) Вингардиум левиоза! (Это заклинание поднимает ее в воздух и уносит прочь.)
ГАРРИ: Он идет. Он идет сюда!
ВОЛАН-ДЕ-МОРТ проходит в глубине сцены, пересекает ее и спускается в зал. Он несет с собой смерть. И все это знают.
Сцена 12
ГАРРИ беспомощно смотрит вслед ВОЛАН-ДЕ-МОРТУ.
ГАРРИ: Волан-де-Морт собирается убить моих родителей — и я никак не могу его остановить.
ДРАКО: Это неправда.
СКОРПИУС: Пап, сейчас не время…
АЛЬБУС: Ты можешь… можешь остановить его. Но ты этого не сделаешь.
ДРАКО: Тут нужно большое мужество.
ДЖИННИ берет ГАРРИ за руку.
ДЖИННИ: Тебе не обязательно это видеть, Гарри. Давай отправимся домой.
ГАРРИ: Я даю этому произойти… Нет, я должен увидеть.
ГЕРМИОНА: Тогда мы все будем свидетелями.
РОН: Мы будем с тобой.
Мы слышим незнакомые голоса…
ДЖЕЙМС (в отдалении): Лили, хватай Гарри и беги! Это он. Ну же! Беги! Я его задержу…
Вспышка света, затем смех.
Не подходи, слышишь? Не подходи!
ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (в отдалении): Авада кедавра!
Весь зал на мгновение заливает зеленым светом, и ГАРРИ вздрагивает.
АЛЬБУС берет его за руку. ГАРРИ сжимает руку сына. Сейчас ему это нужно.
АЛЬБУС: Он сделал все что мог.
За ним возникает ДЖИННИ и берет ГАРРИ за другую руку. Он словно опирается на них, теперь они его поддерживают.
ГАРРИ: Это моя мама… вон, у окна. Я вижу свою мать, она прекрасна.
Слышны громкие хлопки — это двери срываются с петель.
ЛИЛИ (в отдалении): Нет, только не Гарри, пожалуйста, только не Гарри…
ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (в отдалении): Прочь, глупая девчонка… А ну прочь, я сказал…
ЛИЛИ (в отдалении): Не трогай Гарри, пожалуйста, возьми меня, убей меня вместо него…
ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (в отдалении): Предупреждаю последний раз…
ЛИЛИ (в отдалении): Не надо Гарри… Пожалуйста… сжалься… пощади его… не трогай моего сына! Прошу тебя… я все сделаю!
ВОЛАН-ДЕ-МОРТ (в отдалении): Авада кедавра!
И все тело ГАРРИ сотрясается, словно от удара молнии. Он оседает на пол — живое воплощение скорби.
И вокруг нас плещется волнами то ли крик, то ли плач.
И нам остается только смотреть.
И все, что было, постепенно уходит. Сцена преображается и вращается.
И увозит ГАРРИ вместе с его семьей и друзьями.
Сцена 13
И мы оказываемся в разрушенном доме — доме, который подвергся жесточайшему нападению.
Среди руин бродит ХАГРИД.
ХАГРИД: Джеймс!
Он озирается по сторонам.
Лили!
Он идет медленно: ему не хочется увидеть все сразу. Он глубоко потрясен.
А потом он замечает их, и замирает, и некоторое время молчит.
Ох. Ох… Только не… я ни за что бы… мне говорили, но… я все равно надеялся, что это неправда…
Он смотрит на них, понурив голову. Бормочет что-то себе под нос, а потом вынимает из своих глубоких карманов несколько помятых цветков и кладет на пол.
Простите, мне сказали, он сказал… Дамблдор сказал мне, я не могу побыть с вами. Того гляди заявятся маглы с этими ихними мигалками, и ежели меня тут застукают, этакого увальня, так оно им небось не шибко понравится, а?
У него вырывается всхлип.
Жалко так уходить-то.
Но вы знайте: вас не забудут… я не забуду… да и весь народ.
И тут он слышит неожиданный звук — хныканье младенца. ХАГРИД поворачивается и уже более энергично шагает туда, откуда оно доносится.
Он останавливается над колыбелькой и смотрит на нее сверху. Из колыбельки словно струится свет.
Эге! Привет. Ты небось Гарри.
Привет, Гарри Поттер.
А я Рубеус Хагрид.
И я буду твоим другом, хошь не хошь.
Потому как тебе пришлось крутенько, хоть ты пока этого и не знаешь.
И друзья тебе пригодятся.
А теперь лучше бы нам с тобой уйти, как ты считаешь?
Всю комнату заливает светом синих мигалок — это похоже на какое-то неземное сияние. И ХАГРИД осторожно берет МЛАДЕНЦА ГАРРИ на руки.
А потом, уже не оглядываясь, шагает из дома прочь.
И нас окутывает мягкая тьма.
Сцена 14
СКОРПИУС с АЛЬБУСОМ вбегают в комнату, сильно возбужденные. С шумом захлопывают за собой дверь.
СКОРПИУС: Поверить не могу, что я это сделал!
АЛЬБУС: Я тоже.
СКОРПИУС: Нет, ты прикинь!Я пригласил на свидание Розу Грейнджер-Уизли!
АЛЬБУС: И она тебя отшила.
СКОРПИУС: Но я предложил! Я заронил семечко, из которого взойдет наш брачный союз!
АЛЬБУС: Тебе говорили, что ты неисправимый фантазер?
СКОРПИУС: Я бы с тобой согласился… но не меня ли приглашала на школьный бал сама Полли Чепмен?
АЛЬБУС: В параллельной реальности, где ты был гораздо… скажем так, гораздо влиятельнее… другая девушка пригласила тебя на свидание — и ты делаешь вывод…
СКОРПИУС: Ну да, логика подсказывает, что мне следовало бы подкатиться к Полли… или позволить ей подкатиться ко мне… в конце концов, она признанная красавица… но Роза есть Роза.
АЛЬБУС: А мне логика подсказывает, что тебе снесло крышу. Роза тебя терпеть не может!
СКОРПИУС: Поправочка: раньше не могла, но ты видел ее глаза, когда я ей предложил? В них было не отвращение, а жалость!
АЛЬБУС: А жалость — это хорошо?
СКОРПИУС: Жалость — это только начало, друг мой. Фундамент, на котором мы возведем храм… храм любви.
АЛЬБУС: Если честно, я уверен, что из нас двоих первым заведу себе подружку.
СКОРПИУС: Ну да, несомненно. Не нашу ли новую училку по зельеварению — эту, с дымчатыми глазами? Она для тебя вроде достаточно старая.
АЛЬБУС: У меня нет тяги к женщинам постарше!
СКОРПИУС: Можешь не торопиться ее соблазнять. Времени у тебя вагон: пока я буду уговаривать Розу, пройдут годы.
АЛЬБУС: Твоя уверенность восхищает.
Мимо них по лестнице идет РОЗА. Смотрит на обоих.
РОЗА: Привет!
Оба теряются и молчат. Она смотрит на СКОРПИУСА.
РОЗА: Испортить себе будущее можем только мы сами.
СКОРПИУС: Полностью согласен и горячо поддерживаю.
РОЗА: Вот и отлично. «Король-Скорпион»…
Она уходит с улыбкой на лице. СКОРПИУС с АЛЬБУСОМ глядят друг на друга. АЛЬБУС ухмыляется и толкает СКОРПИУСА кулаком в плечо.
АЛЬБУС: Может, ты и прав: все начинается с жалости.
СКОРПИУС: Пойдешь на квиддич? Сегодня большой матч — Слизерин против Пуффендуя…
АЛЬБУС: Я думал, мы ненавидим эту игру.
СКОРПИУС: Люди меняются. Кроме того, я тренируюсь. Может, когда-нибудь меня возьмут в команду. Пошли!
АЛЬБУС: Не могу. Отец приезжает…
СКОРПИУС: Его отпустили из министерства?
АЛЬБУС: Хочет сходить со мной на прогулку… что-то мне показать… что-то важное.
СКОРПИУС: На прогулку?
АЛЬБУС: Ну да. Наверно, чтобы мы с ним стали ближе, или еще какой-нибудь такой бред… но я должен пойти.
СКОРПИУС тянется к АЛЬБУСУ и обнимает его.
Это еще что? Мы вроде решили не обниматься.
СКОРПИУС: Я был не уверен. Надо или нет. На этом нашем… новом этапе, как я его себе представлял.
АЛЬБУС: Лучше спроси Розу, правильно ли это.
СКОРПИУС: Ха! Ну да. Точно.
Они отстраняются друг от друга и ухмыляются.
АЛЬБУС: Увидимся за обедом.
Сцена 15
Чудесный летний день. ГАРРИ и АЛЬБУС поднимаются на холм. Они идут молча; солнце светит им в лицо, и они наслаждаются его теплом.
ГАРРИ: Ну что, ты готов?
АЛЬБУС: К чему?
ГАРРИ: Ну как же! Конец четвертого года, экзамены — а потом пятый год… очень важный. Я на своем пятом году сделал… (смотрит на АЛЬБУСА, улыбается и быстро продолжает) сделал много чего. Кое-что хорошее. Кое-что плохое. И много такого, что сразу и не разберешь.
АЛЬБУС: Интересно.
ГАРРИ улыбается.
А я успел немножко на них посмотреть… ну, на твоих родителей. Они были… вам было весело вместе. Твой папа пускал для тебя колечки из дыма, а ты… ты хихикал и никак не мог остановиться.
ГАРРИ: Правда?
АЛЬБУС: Думаю, они бы тебе понравились. И Джеймсу с Лили тоже, если бы они их увидели.
ГАРРИ кивает. Наступает слегка неловкая тишина. Оба стараются наладить контакт, и у обоих ничего не выходит.
ГАРРИ: Знаешь, я думал, что избавился от него… от Волан-де-Морта… думал, его больше нет… и тут мой шрам снова заболел, и он стал мне сниться, и я даже снова начал понимать по-змеиному, и мне стало казаться, что я и не изменился совсем… и что он никогда меня не отпустит…
АЛЬБУС: И что?
ГАРРИ: Та часть меня, которая была Волан-де-Мортом, умерла давным-давно, но физически изжить его было мало… надо было избавиться от него душой. А это… это большое открытие для сорокалетнего.
Он смотрит на АЛЬБУСА.
То, что я тогда сказал… этого нельзя простить, и я не прошу тебя забыть это, но надеюсь, что мы оставим это в прошлом. Я был для тебя неважным отцом, Альбус, но я постараюсь исправиться. Постараюсь… быть с тобой честным, и…
АЛЬБУС: Пап, тебе вовсе ни к чему…
ГАРРИ: Ты сказал мне, что думал, будто я ничего не боюсь, только… знаешь, на самом деле я боюсь всего. Вот, например, темноты — знал ты про это?
АЛЬБУС: Гарри Поттер боится темноты?
ГАРРИ: Я не люблю маленьких комнат, и… я еще никому об этом не говорил, но я не слишком люблю… (медлит, прежде чем продолжить) голубей.
АЛЬБУС: Ты не любишь голубей?
ГАРРИ (скривившись): Глупые, грязные, отвратительные твари. У меня от них мороз по коже.
АЛЬБУС: Но они же безвредные!
ГАРРИ: Знаю. Но что пугает меня больше всего, Альбус Северус Поттер, так это быть твоим отцом. Потому что здесь я действую как бы вслепую. У большинства есть хоть какой-то отец для ориентира… и они стараются или быть на него похожими, или наоборот. А у меня нет ничего… или очень мало. Так что я учусь, понимаешь? И я намерен сделать все, что в моих силах… чтобы стать тебе хорошим отцом.
АЛЬБУС: А я постараюсь быть хорошим сыном. Я знаю, что я не Джеймс, пап, мне никогда не стать похожим на вас обоих…
ГАРРИ: Джеймс совсем на меня не похож.
АЛЬБУС: Разве?
ГАРРИ: Джеймсу все дается легко. А мое детство было постоянной борьбой.
АЛЬБУС: Мое тоже. Так, по-твоему, я… похож на тебя?
ГАРРИ улыбается АЛЬБУСУ.
ГАРРИ: Вообще-то ты больше похож на твою маму… смелый, отчаянный, веселый… что мне нравится… и благодаря чему ты, по-моему, просто замечательный сын.
АЛЬБУС: Я чуть не погубил весь мир.
ГАРРИ: Дельфи была очень опасна, Альбус… а ты выманил ее из засады и дал нам возможность победить ее. Может, сейчас ты этого и не понимаешь, но ты спас всех нас.
АЛЬБУС: Но разве я не мог все сделать лучше?
ГАРРИ: Думаешь, я не задавал себе тот же вопрос?
АЛЬБУС (с нарастающим страхом: он знает, что его отец так не поступил бы): А потом… когда мы ее поймали… я хотел ее убить.
ГАРРИ: Ты видел, как она убила Крейга, ты был зол, и это нормально. К тому же, ты бы этого не сделал.
АЛЬБУС: Откуда ты знаешь? Может быть, это моя слизеринская жилка. Может, ее-то и разглядела Распределяющая Шляпа.
ГАРРИ: Я не понимаю, что творится у тебя в голове, Альбус… знаешь ли, ты ведь подросток, мне и не положено понимать, что у тебя в голове… но я понимаю, что у тебя в душе. Раньше не понимал… долгое время… но, спасибо всей этой истории… теперь я знаю, что у тебя там. Слизерин, Гриффиндор — какой бы ярлык на тебя ни наклеили, я знаю — знаю! — что с душой у тебя все в порядке. Да — нравится тебе это или нет, ты на пути к тому, чтобы стать отличным волшебником.
АЛЬБУС: Да не хочу я быть волшебником, я буду разводить голубей. Обожаю этих птичек!
ГАРРИ ухмыляется.
ГАРРИ: А имена, которые ты носишь… они не должны быть для тебя обузой. У Альбуса Дамблдора тоже были свои испытания, как тебе известно… ну, а про Северуса Снегга ты и подавно всё знаешь…
АЛЬБУС: Они были хорошие люди.
ГАРРИ: Они были великие люди, с огромными недостатками, и знаешь что? Если б не эти недостатки, они, наверно, не стали бы такими великими.
АЛЬБУС оглядывается по сторонам.
АЛЬБУС: Пап! Зачем мы сюда пришли?
ГАРРИ: Я часто сюда прихожу.
АЛЬБУС: Но это кладбище…
ГАРРИ: А это Седрикова могила.
АЛЬБУС: Пап…
ГАРРИ: Тот парень, которого убили… Крейг Баукер… ты хорошо его знал?
АЛЬБУС: Недостаточно хорошо.
ГАРРИ: Вот и я недостаточно хорошо знал Седрика. Он мог бы играть в квиддич за Англию. Или стать блестящим мракоборцем. Да кем угодно! И Амос прав: его у нас украли. Вот я и прихожу сюда. Просто чтобы попросить прощенья. Когда могу.
АЛЬБУС: Это… это ты правильно.
АЛЬБУС встает рядом с отцом перед могилой Седрика. ГАРРИ улыбается сыну и поднимает глаза к небу.
ГАРРИ: А денек, по-моему, будет славный.
Он трогает сына за плечо. И они оба — пусть самую чуточку — становятся ближе.
АЛЬБУС (с улыбкой): По-моему тоже.
КОНЕЦ
«Гарри Поттер и проклятое дитя», пьеса в двух частях