— Давай к нам, чего ты там топчешься?! — Леннон опять сдернул с головы простыню и помахал мне рукой. У меня перед глазами живо встала история за стеклом, я почувствовал, как снова начинает накатывать уже знакомая ярость. Сжал кулаки, сделал шаг вперед. Но в этот момент девушка запрокинула голову и звонко захохотала. Несколько пар рук подхватили ее и подняли в воздух.
— Вечеринка? — спросил я у направившегося мне навстречу Леннона.
— Стесняешься? — он хлопнул меня по плечу и подтолкнул вслед за всеми. — Не ссы, мародер, будет весело!
Процессия из парней потащила хохочущую девицу куда-то за университет. Я и Леннон пристроились в хвосте. Кто-то сунул мне в руку бутылку. Честно говоря, мне не очень хотелось сейчас участвовать в разудалой студенческой пирушке, но с первого же дня прослыть занудой — такая себе идея. Так что я отхлебнул кисловатого пойла и передал бутылку дальше.
Пока мы шли по дорожке университетского парка куда-то вглубь, к реке, я успел узнать, что девушку зовут Влада, и что она учится на бухгалтерско-экономическом, и буквально пару дней назад Соловейке удалось разбудить ее спящие магические способности. Каковое событие все и собирались сейчас торжественно отметить в заброшенном домике, с которого, по легенде, когда-то началась история томского университета.
На подходе к домику тропинка сузилась, со всех сторон ее окружили нестриженные кусты и старые деревья. Я начал машинально высматривать пути к отступлению, но топавший сзади Леннон то и дело подталкивал меня в спину. Ладно, насколько я в принципе знаком с такими вот мероприятиями, возможность незаметно слинять с него появится чуть позже…
Кто-то впереди загремел ключами, скрипнула дверь, и процессия начала втягиваться внутрь небольшой темной постройки. Девушку опустили на землю перед входом.
Заброшенный снаружи дом изнутри оказался весьма даже обжитым. Вслед за небольшой прихожей шла просторная центральная комната с четырьмя окнами, в дальней стене — две закрытых двери. Два длинных стола по бокам, в углу — стопка сложенных одеял. Несколько разномастных стульев и табуреток. На стенах — грубо сколоченные полки, на одной даже стояло несколько книг.
Двое мародеров деловито поджигали расставленные по столам и полкам масляные светильники, виновница торжества забралась на стол и закинула ногу на ногу, демонстрируя каждому желающему, что под ее платьем-рубахой ничего нет. Кто-то снова сунул мне в руки бутылку. Чтобы не мешаться под ногами, а заодно и не привлекать к себе излишнего внимания, я отступил в темный угол.
Не нужно быть провидцем, чтобы понять, как именно мародеры собрались отпраздновать принятие в семью миловидной Влады. На одном столе расставили бутылки-стаканы и разложили нехитрые закуски, а на другом восседала игриво изгибающаяся Влада. Которую каждый проходящий мимо норовил как бы случайно задеть, зацепить подол, чтобы он задрался еще повыше или без всякого там ложного стеснения схватить за сиську или хлопнуть по заднице.
Когда подготовительная суета практически закончилась, в центр комнаты вышел один из мародеров. Невысокого роста, явно чуть старше, чем остальные, которые, насколько я смог оценить, более или менее были моими ровесниками и младше. Он несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Смехуечки в комнате немедленно стихли.
— Доброй ночи, братие! — произнес он и торжественно воздел руки. — Сегодня знаменательный день…
Смешки задвучали снова. Влада, некоторое время сохранявшая торжественное и серьезное лицо, тоже прыснула.
— Ша всем, я сказал! — старший снова хлопнул в ладоши. Воцарилась тишина. — Итак, день сегодня знаменательный… Очень важный! Сегодня мы принимаем в нашу дружную семью очаровательную Владу!
Раздалось несколько неуверенных хлопков, потом опять все стихло. Я сделал осторожный шаг в сторону приоткрытого окна. На меня все равно никто уже не смотрел, даже Леннон отвлекся и придвинулся ближе к центру, так сказать, событий.
— Многие из вас уже знают ее как весьма одаренную и талантливую девушку, — сказал старший серьезным тоном, потом не удержался и хихикнул сам. Остальные мародеры тут же подхватили смех, но главный уже вернул себе величавое выражение лица и снова поднял вверх ладони. — Ша! Я не закончил! Теперь же она одаренная в самом важном значении этого слова! Более того, она не просто одаренная! Она стала одной из нас. Нашей сестрой по силе!
Все захлопали и придвинулись еще ближе. Влада гордо выпрямила спину, сквозь тонкую ткань ее платья-рубахи проступили напрягшиеся соски.
— Сегодня полнолуние, братие! — голос главного зазвучал еще громче. — Время зверя, ночь зверя, час зверя!
Мародеры дружно зарычали и потянули руки в Владе, но пока ее никто не трогал.
— Где-то там во мраке сейчас разгулялась нечисть! — торжественно провозгласил старший сквозь всеобщее рычание. — Но под сводами этого дома… это время… всегда будет временем любви! Вы готовы принять эту прекрасную девушку в нашу семью?!
— Готовы! — хором грянули мародеры.
— Готовы дать ей столько любви, чтобы небесам стало жарко?!
— Дааа! — еще громче заорали все. А я сделал еще шаг к окну и положил ладонь на подоконник.
— Тогда долой все покровы! — сказал главный и положил руку на плечо Влады. — Настоящая любовь не терпит никаких преград!
Он рванул рубаху на девушке, и тонкая ткань с треском лопнула. Мародеры разом заголосили и заулюлюкали и принялись срывать с себя одежду. «Самое время, Лебовский, — сказал я себе. — До тебя как раз никому нет дела, и вряд ли кто-то скоро о тебе вспомнит!»
Я распахнул окно пошире и быстро перемахнул через подоконник. Несколько секунд выждал, прислушиваясь и мысленно порепетировав отмазку на тот случай, если кто-то вдруг заметил мое бегство. «Сорян, братая, я отлить по-быстрому…» Но внутри раздавались только шлепки по голой коже, взвизгивания Влады и прочая развеселая возня. Я осторожно пробрался через кусты, вышел на тропинку и припустил прочь от домика.
Вливаться в коллектив — это хорошо, конечно. Но групповухи меня как-то никогда не прельщали. Да и настроение, прямо скажем, было не совсем то, чтобы прикидываться, что мне такое нравится. В другой ситуации — возможно. Но не сегодня.
Уличные фонари на улицах Томска вообще-то присутствовали. Но сейчас уже ни один не горал. То ли из-за того, что освещения полной луны было достаточно, то ли просто час уже поздний, и даже самые заядлые гуляки уже разбрелись по домам. Я пробежал по деревянному тротуару вдоль Садовой, потом свернул под сень густых деревьев, на пару секунд замешкался на перекрестке, освежая в памяти дорогу до дома Егорова. Свернул в переулок, и уже через минуту оказался рядом с крыльцом. Остановился у крыльца, и только собрался постучать, как вдруг понял, что понятия не имею, какой сегодня день недели. А в условиях договора что-то точно было насчет пятницы, причем с какими-то туманными угрозами…
Я спустился по ступенькам, обошел дом, почситал окна. Ага. Вот эти точно. Осторожно постучал в стекло.
Глухая штора дрогнула, за стеклом появилось слегка заспанное лицо Натахи. Она прищурилась, фокусируя на мне взгляд. Потом потянулась к задвижке. Скрипнула рама.
— Прости, что разбудил, я забыл, какой сегодня день недели, — сказал я, забираясь на подоконник. Натаха посторонилась и отбросила за спину свою роскошную косу.
— Что-то случилось? — спросила она. — Ты бледный. И какой-то… на себя будто не похожий.
— Уф…. — я шумно выдохнул и запустил пальцы в волосы. — Устал ужасно. День какой-то жуткий был. Кстати, один день, надеюсь? А то я счет времени потерял совсем.
— Да, мы утром проснулись, тебя нет, — Натаха закрыла окно, вернула шторы в прежнее положение. — Бюрократ на рынок ходил за продуктами. Еще всяких мелочей прикупили. Думали завтра утром в университет идти, узнавать, все ли у тебя в порядке.
— Документы вам надо сделать, — сказал я. — А потом мне еще надо…
— Давай я тебе постелю, — Натаха тронула меня за плечо. Она была одета только в короткую белую рубаху. Ее мускулистые ноги в тусклом свете ночника смотрелись как изваянные из серебра. Тонкая ткань не скрывала, а скорее подчеркивала все крутые изгибы ее сильной фигуры. В голове почему-то возник непрошенный образ Феодоры. Как она манерно изогнувшись наклоняется за ключами… Я смутился и опустил глаза. Кивнул. Натаха быстро провела ладонью по моей руке и выскочила из комнаты. Скрипнула крышка сундука, раздалось шуршание ткани. Раздались легкие шаги Натахи. Я снова засмотрелся на ее силуэт в дверях. Какая же она все-таки офигенная…
Какой же я все-таки… Сознание как будто раздвоилось. Мне и хотелось бы сейчас ощутить как мои пальцы сминают тонкую ткань на ее гладкой коже. А другой части меня хотелось запереться в бане и тереть себя мочалкой до тех пор, пока я не сдеру с себя кожу до самого мяса. Я выдохнул и шагнул к двери. Протиснулся мимо Натахи, на несколько секунд замер. Она меня легонько обняла, ткнулась носом в мои волосы.
— Сладких снов, — прошептала она и проскользнула в свою комнату.
Я рухнул на сундук и тут же провалился в сон.
В ушах снова зазвучали азартные вскрики и всхохатывания мародеров. Я снова был в том домике в глубине университетского парка. Голые парни передавали друг другу бутылки, их жадные глаза пожирали лоснящееся от пота женское тело, распластанное на столе.
Хлоп. Хлоп. Хлоп. Вот все хлопают в ладоши в ритм движений одного из них, нависшим над извивающейся Владой.
Я все ближе к столу. Беру из чьих-то рук бутылку, делаю глоток. На языке — кислый тошнотворный вкус дешевой бормотухи.
Еще ближе. Вот она уже передо мной. Упирается ступнями в стол, поднимается на локтях.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
Жадные руки шарят по ее телу. Она запрокидывает голову и громко хохочет. Тянет ко мне руки. Притягивает еще ближе. Ее лицо, залитое белесыми каплями, уже совсем рядом. Ее язык скользит по губам. Она что-то шепчет мне в ухо, потом снова громко хохочет.
Хлоп. Хлоп. Хлоп…