Где обитают дикие леди — страница 21 из 28

Преуспевают сарасинки не только в работе. В нашей компании нет спортивных кружков, книжных клубов и прочего – хотя сотрудников активно поощряют заводить хобби, и многие ходят по вечерам или в выходные на уроки тайского языка или на йогу. Однако когда мы узнаем о каком-нибудь межкорпоративном состязании, то никогда не упускаем такой возможности. Информацию сразу же передают команде Сарасины, потому что любые соревнования для них – родная стихия. Это их шанс блеснуть и показать всем, чего они стоят.

Поскольку работа сообща – их конек, лучше всего им удаются командные виды спорта. Сарасинки особенно преуспели в волейболе и до сих пор не проиграли ни одного межкорпоративного соревнования по волейболу. Их воля к победе во время матча настолько велика, что кажется, будто от них исходит какая-то незаметная глазу энергия.

Играют сарасинки тем же составом, что и работают: в команде те же десять женщин. Но даже если приходится играть против смешанных или мужских команд, они все равно выходят победительницами. Ясно, что они очень любят побеждать – даже если не говорят об этом. Особенное ликование у них случается, когда они побеждают мужские команды. Как-то раз случилось невиданное: играя в баскетбол, они разнесли в пух и прах команду здоровых дядек – и так обрадовались победе, что утратили свою сдержанность. Тогда-то все и узнали, что десятка веселящихся сарасинок с улыбками до ушей – зрелище то еще. Кто знает, что от таких можно ожидать!

Когда это случилось, кто-то обратился к уводившей команду в раздевалку после игры госпоже Сарасине и, набравшись смелости, спросил, откуда у них такая воля к победе.

– Нам нравится показывать другим, на что мы способны, – спокойно ответила она, утирая пот с шеи, и вместе с напарницами проследовала в раздевалку с исключительным достоинством.

Так получилось, что недавний межкорпоративный турнир проводился не по одному из привычных видов спорта, а по традиционному танцевальному искусству. Узнав об этом, я предположила, что для команды Сарасины это будет слишком – но они сразу же начали заниматься танцами с поразительной самоотверженностью, как будто им был брошен вызов, на который они были полны решимости ответить. Закончив с рабочими обязанностями, они отправлялись в танцкласс и репетировали там минимум по три часа. Невозможно было не восхититься их исключительной целеустремленностью. И откуда у них такое рвение?

В день соревнований я с замиранием сердца следила за сарасинками. Я даже не подозревала, что Ногику сможет так умело исполнить потрясающий сольный танец, за которым последовал танец вееров в исполнении госпожи Сарасины и Тагото, составивших звездный дуэт. Остальные участницы, демонстрируя сдержанность и достоинство, образовали группу поддержки прямо на сцене, а в ослепительном финальном номере выступили вместе с лидерами. По окончании номеров я не переставая аплодировала – и их выступлению, и неуловимому очарованию.

Читатель, вероятно, может предположить, что поскольку сарасинки хорошо овладели традиционными танцами, им теперь станут поручать увеселение клиентов компании – но я с радостью напомню, что подобные токсичные практики в нашей компании не приживаются.

К сожалению, на этот раз сарасинки вкусили горечь поражения – и заняли лишь второе место (первое было захвачено непобедимой командой, которая танцевала уже более десяти лет). Со спокойным достоинством они проследовали в раздевалку. Не сомневаюсь, что это лишь укрепит их решимость бороться за победу снова в следующем году. Во всяком случае, наблюдение за состязанием укрепило мою собственную решимость следить за сарасинками в качестве преданной поклонницы.

На фотографии ниже изображена команда сарасинок, которые с невозмутимыми лицами выстроились вдоль стойки ресепшн в нашем офисе. Над ней повесили специальную полочку, где выставлены трофеи и дипломы, полученные ими за победы.

Выходной

Лежу сейчас на матрасе и смотрю в потолок. Вообще-то утром я встала – даже позавтракала и быстро пропылесосила квартиру, но потом мне захотелось отдохнуть, и с тех пор я так и лежу. Я растянулась поверх тонкого футона корейского производства, который заказала в Интернете, влюбившись в его красивый иссиня-фиолетовый оттенок. Вот-вот похолодает, и ночью надо будет накрываться одеялом. Пора бы приступить к его поискам.

Школа по соседству разразилась детскими возгласами: похоже, у них наступил обеденный перерыв. Надо сказать, время пролетает незаметно. Сегодня у меня выходной – а по средам в кинотеатре скидки на билеты, и одна половина меня хотела бы пойти в кино – но мысль о том, что придется выходить из дома, вызывает отторжение. Сегодняшний день словно создан для того, чтобы быть выходным. Я еще даже толком не оделась – так и валяюсь в домашней голубой толстовке. Вот бы школьная кухня приготовила обед и для меня – в знак добрососедских отношений. Я уже тысячу лет не ела карри, кацудон и прочие, труднее поддающиеся опознанию, блюда из школьных алюминиевых мисок, и с удовольствием попробовала бы что-нибудь из этого снова. Какой-нибудь странный уксусный салат, который они давали нам вместе с соленьями и прочей дрянью. Мне так ужасно лень пойти сделать себе обед – и лень выходить куда-то, чтобы поесть.

Жвачка сидит у меня на груди. Она часто так делает, и я уже не вспомню, когда она впервые залезла на меня, осторожно погружаясь в меня перепончатой лапой. Она уселась на то самое место, которое могло бы обещать отдых альпинисту, только что сошедшему с одной горы и набирающемуся сил перед восхождением на другую, – будь моя грудь чуть-чуть объемнее. Однако поскольку вместо этого она с каждым годом становится все меньше, забредший сюда покоритель вершин, вероятно, останется разочарован по причине отсутствия объектов для покорения.

Жвачка пристально всматривается в меня – но не потому, что хочет от меня чего-то конкретного. Она просто таращится. Кроме нее на меня никто так не смотрит. У людей так не принято: мы привыкли наделять продолжительный взгляд определенным смыслом, так что избегаем смотреть на других слишком долго.

У Жвачки булькнуло в горле. Мне нравится, когда она сидит вот так – в этом есть что-то интимное. Она выглядит расслабленной, хотя на самом деле, конечно, не наваливается на меня всем весом. Иначе она моментально раздавила бы меня. Молча глядя друг на друга, мы со Жвачкой думаем о совершенно разных вещах. Я думаю об Оя.

Я познакомилась с Оя совсем недавно. Точнее говоря, на днях у нас было первое свидание. Пока еще рано судить, но, по-моему, он неплохой парень. Если бы меня спросили, чем он отличается от других – я бы крепко задумалась. Интересно, отличается ли он от остальных вообще? И я, и он – мы всего лишь обычные люди. Но нет, чем-то он все-таки должен отличаться. Наверняка есть что-то, что выделяет его среди окружающих.

Гладя Жвачку по спине, я задумалась, что же особенного в этом Оя. Жвачка слегка щурится. Ей нравится, когда ее гладят.

Больше всего в Оя мне нравится его сдержанность. А еще у него не слишком крупные и не слишком маленькие ладони. Мне нравится его манера одеваться, а когда он рядом – я чувствую себя более уверенной в себе. Но что все это значит? Ни одно из этих качеств не является чем-то уникальным. И объяснить ими то, что я испытываю, нельзя.

Снаружи доносится звук громкоговорителя: в школе объявляют время уборки. Затем играет детский стишок. Звук похрипывает.

Слова вроде «любовь» или «романтика» не имеют для меня никакого смысла. Страшно подумать, что сохранение рода человеческого долгое время полагалось на такие эфемерные, а может даже иллюзорные концепции. По-моему, в прошлом вообще творилось много чего странного. Снижение рождаемости, на мой взгляд, абсолютно неизбежно. Люди наконец-то стали осознавать свое положение. Когда дела у человечества станут совсем плохи, мы возьмемся за руки да так и помрем. Чем заставлять людей размножаться, проще нам всем просто умереть.

– Правда, Жвачка?

Я чешу пупырышек справа на подбородке у Жвачки. Она наклоняет голову, предлагая мне почесать и слева – что я и делаю.

Мне сложно справляться с этим наполовину приятным, наполовину омерзительным ощущением, которое возникает, когда ты вот-вот влюбишься. Или когда влюбленность созревает постепенно. Подозреваю, мне просто нравится быть на ком-то помешанной – нравится гораздо больше, чем собственно любить. Раньше я уже совершала такой грех. К тому же если мне кто-то нравится – это не обязательно означает романтическое влечение. Я читала всякие книжки о любви и о том, как строить отношения, но их содержание никогда по-настоящему не откликалось мне, так же как и киномелодрамы или любовные романы. Просто меня никогда не трогали истории о любви и страсти. Поэтому мне еще сложнее разобраться в том, что я испытываю сейчас. Я вообще способна чувствовать любовь и романтическую привязанность? Вот что мне хочется понять.

Я закрываю глаза, и теплый свет, просачивающийся сквозь хлопковые индийские занавески, ударяет мне в веки. Жвачка дышит мне в шею. Дышит тяжело, через нос, и глубокий выдох развеивает мне челку в разные стороны. Щекотно.

Мы со Жвачкой росли вместе. Во времена моего детства она была совсем крошечной. Я брала ее двумя пальцами и клала себе на ладонь – она извивалась и ползла, прокладывая себе путь по складкам на коже. Было так щекотно, что я начинала хохотать. Тогда я и не представляла, что она вырастет до таких размеров.

Я назвала ее Жвачкой из-за того, что на ощупь она сырая и холодная, а слизь, которую она выделяет, больше всего напоминает жеваную жвачку. Сначала я назвала ее Квася – не очень оригинально, я знаю. Но потом мне на ум пришла Жвачка – и я решила, что это идеальное имя. Самой Жвачке оно, похоже, тоже понравилось. Так я и стала ее называть. Мы росли вместе, и, присматривая за ней, я ощущала себя ее старшей сестрой.

Когда я перешла в среднюю школу, то стала понимать, насколько важную роль Жвачка играет в моей жизни. Однажды, когда нас задержали на продленке и я возвращалась домой по темноте, я заметила, как за столбом спрятался одетый в черное мужчина. Я до смерти перепугалась – и стала звать на помощь Жвачку, которая меня и спасла. А в университете она помогла мне отделаться от старшекурсника, который не оставлял меня в покое.