Исчезает вещий сон,
Солнце над холмами всходит,
Диакон в церкви бьет поклон.
На реке, в разливах света,
В камыш прячется туман,
А мне сон не дал ответа,
Может ль в благо быть обман?
Но никто ответ не знает,
Точно – горе от ума,
Вон и кроной дуб качает,
Кто ж ответ даст задарма.
«Бездомных мыслей хороводы…»
Бездомных мыслей хороводы
Кружат над пьяной головой,
И все житейские невзгоды
Жемчужный дым унес с собой.
Душа, как птица в чистом небе,
Ей духи все благоволят,
И мысли о насущном хлебе
Лишь до поры не теребят.
Но день придет, погаснут свечи,
Похмелье будет и тоска,
И старый груз, на те же плечи,
Цинично бросят облака.
«Орфей мне музыку играет…»
Орфей мне музыку играет,
Дарует Муза мне стихи,
Но боль уже не отпускает,
К стенаньям образа глухи.
Душа уходит и вздыхает,
Оставив телу все грехи,
И голубой рассвет встречает
Холодный взгляд немой тоски.
«Живу и больше понимаю…»
Живу и больше понимаю,
Что не начнется никогда
Реинкарнация пустая,
Которая вернет года.
Не будет школы, института,
Не будет армии и снов,
Не будет разных атрибутов,
Я не увижу маму вновь.
Исчезнет мир и ощущенья,
Потухнут Солнце и Луна,
И растворятся увлеченья,
Сольются в черный цвет тона.
Растает в дымке куст сирени,
Угаснут звуки за окном,
Исчезнет свет, исчезнут тени,
И город, связанный мостом.
Исчезнет все, чего добился,
Исчезнет все, что началось,
Исчезнут те, с кем не ужился,
И те, с кем счастливо жилось.
Накатит горькая досада,
Душа заплачет, и тогда
Жизнь, отделенная оградой,
Уйдет от тела навсегда.
«Ах, сколько в нашей жизни прозы…»
Ах, сколько в нашей жизни прозы,
В которой радостные слезы,
И масок много, и отличий,
От неприличий до приличий.
Порвать бы маски или сжечь,
Чтоб не смущали нашу честь,
Победа ханжества над криком
Не станет только новым ликом.
Не вымарать, не затереть,
И, к сожаленью, не воспеть
Поступки наши и дела,
Лишенные души тепла.
Вот переделать бы сполна
Лишенные души дела,
Жаль только, жизнь всего одна,
И коротка ее длина.
«Мечтал о жизни я богатой…»
Мечтал о жизни я богатой,
Блистать умом перед толпой,
И женщинам с душой крылатой
Стихи читать наперебой.
Хотел красавцем слыть беспечным,
Одетым модно, при часах,
Друзьями радостно быть встречен,
Вести беседы при свечах.
Хотел я быть ученым важным,
С французским беглым и фарси,
И под гитару петь вальяжно,
И ездить только на такси.
О, Боже мой, как был тщеславен,
Грехами рублен на куски,
В своих стремлениях забавен,
В песок сажая сорняки.
«Ну, вот и день прошел обычный…»
Ну, вот и день прошел обычный,
Такой же, как и много дней,
И, в общем, быт уже привычный,
Без принуждений и цепей.
Сосед с супругою бранится,
Видать, не хочет мужик спать,
Но, как всегда, угомонится,
Жена не станет «наливать».
И прячась, ночь, от фонарей
Рисует призрачные тени
На серых стенах из камней,
Присев на старые ступени.
Луна подымется повыше,
Осмотрит город свысока,
Затем прокатится по крыше
И прыгнет в спальню с козырька.
Сон завораживает мысли
Дарами, что принес Морфей,
И звезды надо мной повисли,
Как череда прошедших дней.
«Простынь тумана стирает вода…»
Простынь тумана стирает вода,
Небо глаза распахнуло,
И разорвала рубаху душа,
Сердце беспечно уснуло.
Эти глаза полны звездами слез,
Много они повидали,
От теплых надежд и радужных грез
До горьких утрат и печали.
Мыслям не спится в шальном варьете,
Сердце толкают локтями,
Ветер кружится в своем фуэте,
Жонглирует город огнями.
Аллея уходит вдаль из окна,
Казалось бы, жить очень просто,
Но сколь ни живи, все ж жизнь коротка,
Рукою подать до погоста.
«Сердце мне тревожит буря…»
Сердце мне тревожит буря,
Все терзает и зовет,
Жизнь по терниям проходит,
Леденящий холод бьет.
Я бреду среди сугробов,
Одинокий человек,
Впереди маячит кто-то,
Может, тень, а может, смерть.
А в лесу трещат деревья,
Филин громко прокричал,
Но идти назад не смею,
Жизнь еще не промотал.
Вот он, путь, навстречу звездам,
Там, вдали, одна моя,
Впереди маячит, кто ж там?
Может, ты, моя судьба?
Кровь порою в жилах стынет,
На лице не тает снег,
А конца пути не видно,
Или это лишь разбег?
Я бреду среди сугробов,
Вниз иду, а может вверх,
Если вниз, то пусть же будет
Покороче мой разбег.
Я бреду среди сугробов,
Задыхаясь, значит вверх,
Жизнь ведет по перекатам,
Вниз – провал, а вверх – успех,
Не бывает, чтоб все гладко,
Хотя сразу не поймешь,
Где, кому насколько сладко,
И где счастье сам найдешь.
Все забраться вверх мечтаем,
По ухабам, по буграм,
Жизнь капканы расставляет,
Это вам, а это вам,
Есть для каждого высоты,
На чужие не гляди,
А то времени не хватит
Покорить потом свои.
«Он жил никак, любил никак…»
Он жил никак, любил никак,
Вся жизнь его была пустяк,
Работа днем, а ночью сон,
И так дожил до похорон.
Ни дел, ни памяти, ни книг,
Почил поутру тот старик,
И сколько ж этих стариков,
Чей след лишь поле из крестов.
«В осенней машине, красно-желтого цвета…»
В осенней машине, красно-желтого цвета,
Я уеду в октябрь, бросив грусть в сентябре,
И в лучах ярко-рыжего легкого света
Будет запах осенний кружить голову мне.
Там в осенней дали будет сердцу комфортно,
И душе прокричит горизонт голубой,
Что она, как и мысли, отныне свободна,
И укроется память пожухшей травой.
В час вечерний на грани угасшего света
Губ коснется холодной рукой тишина,
Небосвод надо мною разрежет комета,
И как память о лете, потухнет она.
«Среди домов, осеннею дорогой…»
Среди домов, осеннею дорогой,
Я уходил поутру в никуда,
Щемило сердце горькою тревогой,
Оно прощалось с домом навсегда.
О, эти думы, старящие душу,
Наследие несомкнутых очей,
И эта радость, греющая в стужу,
От писем редких за чредою дней.
«Так бывает, что сны не сбываются…»
Так бывает, что сны не сбываются,
А все притчи цинично нам врут,
И молитвы на ругань срываются,
Желчь и слезы по венам текут.
Да и небо в прорехах, измучено,
Льет на веси кислотным дождем,
И у нас в жизни все перекручено,
Только ангелам все нипочем.
Видел, ангелы тоже срываются,
Среди ангелов падшие есть,
Только жизнь наша их не касается,
У них собственный кодекс и честь.
«Вещи для жизни…»
Вещи для жизни,
Ложки и книги,
Фотки и шмотки,
Привычек вериги.
Столько стараний,
Горница знаний,
Масса желаний,
Боль состраданий.
Старая мебель,
На картине фельдфебель,
Вроде искусство,
А вроде и пусто.
Отражает трюмо
Кота одного,
Был бы трельяж,
Было б три аж.
Запах лекарства,
Старости царство,
Бодрые мысли
Со щами прокисли.
Верность и нежность,
Вместе здесь жили,
Жили – любили,
И вместе почили.
«Луна попала в сеть окна…»
Луна попала в сеть окна,
Стеклом лишь жизнь защищена,
Сакральный трепет от свечи,
Не сон, а забытье в ночи.
Из мыслей к Богу строю мост