Уже первые эксперименты показали превосходство симбиотического пути развития над паразитическим. При насильственном поглощении энергетики носителя симбионты усваивали лишь малую часть. Большинство энергоклеток попросту гибло, но при добровольной передаче этих клеток симбионту все они встраивались в его энергоструктуру, что позволяло достичь невообразимых ранее показателей.
Но всё оказалось не столь радужно. Отыскать носителей с сильной энергетикой очень сложно. Большинство же и вовсе не способно к взаимодействию с нейроэнергией, и тогда Первый решил сделать ставку на количество, а не на качество. Он начал рассылать по галактике десятки тысяч своих обезличенных копий, и тогда вылезла новая проблема. Даже его силы не хватало, чтобы одновременно управлять такой толпой на огромных расстояниях. Ни один суперкомпьютер не справится с обработкой такого огромного потока данных.
У Первого было два пути. Либо вести сбор энергии ограниченным числом своих копий, что существенно замедлит скорость экспансии, а потенциально и вовсе приведёт его к смерти из-за нехватки живой энергетики, либо придётся давать рассылаемым копиям самостоятельность, пусть и с ограничениями. Делать это было рискованно. К этому времени Первый уже накопил массу информации о самых разнообразных формах жизни и понимал, что со временем может появиться соперник, желающий занять его место.
И тогда Первый решил создать исключающую возможность его свержения систему. Он взял за основу игровую механику, подсмотренную у одной молодой гуманоидной цивилизации, посчитав её оптимальной для добровольного стимулирования носителей при любом уровне развития вида, вкладывать энергоклетки в структуру симбионтов. Первый разделил, являющуюся единой, нейроэнергию на различные спектры, чтобы не давать слишком большую силу конкретному носителю, ведь в этом случае этот вид может уничтожить все остальные, а Первому было важно разнообразие, так как нейриты разных рас отличаются друг от друга. Он очень быстро пришёл к хорошо известному на Земле принципу — разделяй и властвуй.
Далее Первый создал внутри энергетического ядра, которое, по сути, уже являлось его телом, защищённое пространство, где он и обосновался и куда стекалась абсолютно вся поступающая от осознавших себя копий информация. Он придумал красивую и частично правдивую историю о синхронизации и создании правящей верхушки расы — хранителях знаний, которыми являлись просто полностью подконтрольные Первому копии.
Почему частичную? Да потому что синхронизация действительно произошла, когда одна из копии, что пребывала в симбиозе с носителем, у которого обнаружился фрагмент гена древних, каким-то немыслимым образом оказавшимся в этой галактике, вернулась в фотосферу звезды.
Вот тогда симбионт в первый раз испугался, ведь благодаря гену древних эта частица вышла из-под его контроля. Под предлогом статуса нового хранителя знаний Первый заманил эту частичку в закрытую часть ядра, где опустошил её память и погрузил в состояние анабиоза. Энергоструктура такой частички была уникальна. По сути, она могла стать новым Первым, и поэтому истинный Первый и испугался.
Но когда паника прошла, Первый понял, что за счёт такой уникальной энергоструктуры функциональность ядра повысилась чуть ли не на порядок. Так стартовала программа поиска и изучения древних.
Проблемы, конечно, были. Поначалу копии действовали словно роботы, запрограммированные на выполнение определённой задачи, которыми они, по сути, и являлись. Но чем больше жизней они проживали вместе с носителями, тем больше у них становилось индивидуальных особенностей.
Кто-то начинал задавать вопросы о хранителях знаний. Такую частичку отправляли на поиск носителя с обнулённой памятью, но большинство симбионтов не интересовалось жизнью в ядре. Они жили от одного симбиоза до следующего.
По сути, это была неплохая схема. Первый не претендовал на господство над галактикой, ведь ему нужно было разнообразие и обилие носителей для симбиоза, а другие расы получали мощный толчок к развитию своих цивилизаций, но Первый допустил такую же ошибку, что и райхорианцы. Он посчитал себя богом и покусился на создание новой жизни.
Всё это время Первый лелеял мысль вывести полностью подконтрольную расу носителей, каждый представитель которой будет обладать сильной энергетикой, и использовать её в качестве доноров, а потом и в качестве непобедимой армии, способной противостоять самым высокоразвитым цивилизациям галактики. Причём, судя по доступной мне информации, Первый не собирался использовать эту армию для агрессии к другим видам. Наоборот, он хотел обезопасить себя, так как уже сталкивался с попытками захвата отдельных его частичек и посчитал создание такой армии оправданным.
С одной стороны, логично пытаться защитить себя от посягательств извне, если бы не выбранные Первым методы. Дело в том, что Первый мог по желанию взять контроль над любой своей частичкой и собирал информацию обо всех носителях с сильной энергетикой, вне зависимости от расовой принадлежности. Именно на этом этапе он и разработал технологию подчинения носителей, и, похоже, именно этот факт и поспособствовал образованию у Первого синдрома бога.
Он выбрал необитаемую планету, где обустроил генетическую лабораторию, куда тайно свозил подчинённых симбионтами носителей с сильнейшей энергетикой. Именно так и появились Ройсы, которые впоследствии стали нейросами. Первый сам создал своих убийц. Нельзя играть с жизнью, кому, как не райхорианцам, знать это.
Ройсы обладают сильной энергетикой, и каждый представитель этой расы имеет возможность работать с нейроэнергией. Первый беспечно не придал значения отсутствию возможности контроля мыслей нового вида. Зачем подслушивать мысли рабов, когда практически в любой момент можно просто перехватить управление над телом. Вот Первый и доигрался. К чему это привело впоследствии, мне известно.
Первый знал, что нейросы придут, чтобы разрушить энергетическое ядро, но не мог сбежать. Единственное, что ему оставалось сделать, — это сохранить базу данных и надеяться, что нейросы допустят ошибку. В победу альянса Первый не верил, ведь он создал Ройсов и знал, на что они способны. Первый сделал копию закрытого участка базы данных, а когда корабли нейросов высадились возле родной звезды, заразил их специально сконструированным вирусом.
Нейросы ничего не заметили, без вполне конкретного триггера вирус никак не проявлял себя. Он очень быстро распространился по всем чипированным копиям, которые нейросы имплантируют своим соплеменникам, и притаился. Первый рассчитывал, что рано или поздно чипированная нейросами копия симбионта попадёт в тело носителя гена древних и пробудится. А потом, согласно усиленно пропагандируемой легенде, захочет провести синхронизацию и восстановить коллективный разум, что даст доступ в закрытый раздел базы данных и откроет преемнику правду.
Первый понимал, что даже если симбионты и выживут как самостоятельная раса, то новым главой будет уже не совсем он, так как его личность будет уничтожена вместе с энергетическим ядром, но это давало хоть какой-то шанс.
Насколько мне удалось понять, процесс распаковки данных происходит не мгновенно и продолжается до сих пор, а Синт получает информацию небольшими порциями, тогда как я, благодаря пси-силе, смог пробить прямой канал связи и черпаю нужные знания по запросу.
Что это меняет конкретно для меня? На самом деле очень многое. Теперь я смогу получать гарантированно достоверную информацию непосредственно от самой базы данных симбионтов. Если получится разобраться в энергетической структуре паразитов, то будет легче подобрать нужные точки, при воздействии на которые удастся погрузить Синта в анабиоз, как это сделали когда-то нейросы. Не факт, что из-за гена древних это в принципе возможно, но было бы глупо не изучить данный вопрос.
Самое главное сейчас, что Первый никогда не сталкивался с полноценным геном древних, а уж с активированным и подавно, так что у Синта не может быть информации о райхорианцах, и именно в этом мой шанс. Только предпринимать активные шаги нужно в своё время. Доступ к нейроэнергии и помощь симбионта сейчас жизненно необходимы, и малейшие эксперименты в этом направлении могут выйти боком. Нужно становиться сильнее, причём быстро, а Солнце, как назло, так и не торопится выглянуть из-за облаков.
Ладно, пока ещё есть время, нужно заняться прокачкой Мэнни. Пока мы возились под землёй, котяра нагло дрых. Но я запустил каскад модификаций ещё ночью, потратив на это около пятисот тысяч нейритов, и сейчас могу наслаждаться результатом. Мэнни подрос ещё больше прежнего и достиг размеров крупного тигра. Его шерсть окончательно превратилась в жёсткую стальную проволоку с красным отливом. По моим прикидкам, шкуру кота не пробьёт даже крупнокалиберная пуля из КПВТ.
Пришло время прикупить пару образов. Один боевой, а второй для разведки. Для начала этого будет достаточно, а там посмотрим, можно будет подбирать образы для трансформации исходя из конкретных задач.
В качестве боевого образа выбрал существо, немного напоминающее земную гориллу. Массы тела Мэнни как раз хватает. Шкура существа состоит из невероятно прочного кремнийорганического соединения и ещё вдобавок усилена толстыми костяными наростами, между которыми имеются длинные хитиновые шипы. То есть, по сути, это живой, ходячий танк. Медлительный, неповоротливый, но превосходно защищённый. Мэнни сможет активировать умение, которое превратит хитиновые шипы этого монстра в нейроэнергетические, что обеспечит хороший урон, а врождённое свойство пета — привлекать внимание заражённых — обезопасит остальных и позволит спокойно расстреливать тварей. Идеальный боевой образ.
Для разведки подобрал существо, напоминающее одновременно и крысу и ящерицу. Тело существа уступало по габаритам Мэнни и было покрыто тонкой чешуёй, которая по принципу хамелеона изменяла окрас под окружающую местность. При затрате всего шестисот нейр в час чешуйки начинали генерировать ещё и маскировочное поле, совсем как у арчеров, так что выбором специализации Мэнни я остался доволен. Длинный, стальной прочности хвост ящекрыса, или крысалеона, не важно, в общем, хвост являлся оружием этого животного, которое подкрадывалось к своей жертве, чтобы совершить один единственный удар. Благодаря нейроэнергии хвост станет ещё более грозным оружием.