тать, что наиболее успешной «игрой» радиослужбы СМЕРШа стала переданная немцам дезинформация о том, что зимой 1944–1945 годов советского наступления не будет. В этот период информированные источники советских спецслужб сообщили, что фашисты начали подготовку к мощному наступлению в Арденнах против американцев и англичан. Немецкое наступление открывало крайне выгодные перспективы для Красной армии: вермахт, контратакуя на Западном фронте, растрачивал свои последние резервы. Однако немцев вряд ли обрадовала бы перспектива вести активные бои одновременно на всех фронтах, поэтому их следовало убедить, что наступательный порыв советских войск выдохся. Решение этой задачи И. В. Сталин возложил на начальника Главного разведуправления (ГРУ) Красной армии генерал-полковника Ф. Кузнецова. При этом Сталин сказал: «Надо прекращать мелочиться. Нужно сыграть по-крупному и убедить немцев, что зимнего наступления в этом году не будет». В первых числах декабря 1944 года Кузнецов пригласил к себе, в здание Наркомата обороны на Фрунзенской набережной, полковника-смершевца Д. Тарасова для разработки деталей предстоящей операции. На подготовку плана дезинформации противника о затяжной «зимней спячке» Красной армии полковнику Тарасову и пяти офицерам ГРУ потребовалось несколько часов. Для проведения этой «радиоигры» было задействовано 24 немецких радиста, захваченных и перевербованных СМЕРШем. Далее процитируем российского исследователя Евгения Жирнова:
«Первая шифровка была отправлена из Куйбышева от имени группы агентов, которых якобы заслали в советский тыл для пропагандистской работы и создания повстанческих отрядов из врагов власти: “В Куйбышев с фронта прибыла крупная авиачасть. Военные рассказывают, что бои в Восточной Пруссии показали недостаточную подготовку наступающих войск Советской армии, в связи с чем началась переподготовка войск. Среди городского и особенно сельского населения распространились слухи о затяжной войне. Зимнего наступления уже не ждут. Возможности нашей работы улучшились. Ускорьте доставку оружия, литературы, материалов”.
Немцы отреагировали очень быстро. Сразу несколько работающих под контролем “разведгрупп” получили одну и ту же шифровку: “На чем основана уверенность партийных и советских кругов в победе? Что говорят про зимнюю кампанию и когда она ожидается? Проходят ли эшелоны через ваш пункт на Запад? Какие части?”.
“Был в гостях у инженера Кировского завода, – сообщали из Ленинграда. – Встретил там его родственника – полковника отдела боевой подготовки штаба Ленинградского фронта. В разговоре с ним выяснил, что в Ленинграде с 1 января открываются курсы усовершенствования командного состава артиллерии Красной Армии. Будут обучаться фронтовики”.
И такие сообщения сыпались на немцев каждый день. Еще 16 радиоточек, которые по заданию нацистов и с помощью контрразведки “специализировались” на наблюдении за железной дорогой и прифронтовой полосой, передавали информацию об уменьшающемся день ото дня перемещении войск к фронту и продолжающемся укреплении рубежей обороны. Параллельно шло дезинформирование противника и через агентуру военной разведки. В результате немцы не только перешли в наступление в Арденнах, растрачивая резервы, но и перебросили с польского участка фронта часть танковых дивизий, чем еще больше облегчили наступление советских войск».
Всего же за годы Великой Отечественной войны органы СМЕРШ осуществили 183 радиоигры с противником.
Еще одним важным направлением в деятельности органов СМЕРШа было участие в фильтрации и проверке «спецконтингента» – военнопленных и репатриантов из числа советских граждан. Организацией всего этого занимался 2-й отдел ГУКР СМЕРШ, возглавляемый полковником Карташовым. По своим масштабам и размаху, как верно отметил современный исследователь Валентин Кодачигов, подобная деятельность не имела аналогов в истории спецслужб мира.
К концу 1943 года в связи с широким наступлением Красной армии и освобождением значительной территории от немецких оккупантов работа органов СМЕРШ по «спецконтингенту» во многом усложнилась. В освобожденных районах, помимо фильтрации и проверки военнопленных, следовало выявить лиц, активно сотрудничавших с гитлеровской администрацией и войсками. Это касалось бургомистров, старост, редакторов профашистских печатных органов, а также тех, кто добровольно служил во вспомогательных силах вермахта. Стоит заметить, что самыми многочисленными из добровольцев были так называемые «хиви» (от немецкого Hilfswillige – добровольные помощники), численность которых в 1943 году составила около 400 тыс. человек. В основном «хиви» использовались в тыловых и прифронтовых частях вермахта для выполнения охранных, обозных и строительных функций. Они же служили на побегушках у немецких солдат и офицеров и делали всю грязную работу – мыли казармы, чистили конюшни, туалеты. Полицейские функции на оккупированной территории выполняли подразделения «оди» (Ordnungsdienst – OD – полицейская служба), численность которых составляла порядка 60–70 тыс. человек. Эту публику, набранную в основном из уголовников, бывших кулаков и белогвардейцев, а также не разоблаченных в свое время вредителей, немцы использовали для поддержания порядка среди местного населения и борьбы с партизанами. Кроме того, во вспомогательных силах вермахта служили так называемые «шума» (Schutzmanschaft – личный состав обороны), отъявленные подонки, негодяи и садисты, которые принимали участие в карательных акциях, где отличались особой жестокостью. Прежде всего, это батальон «Бергман», легион крымских татар, 15-я и 16-я латышские дивизии СС, 20-я эстонская дивизия СС, 1-я и 2-я русские дивизии СС, 14-я дивизия «Галичина». По мнению российских исследователей, общая численность этих формирований за время войны составляла до 250 тыс. человек. А всего в рядах вермахта, по немецким данным, служило порядка 750 тыс. добровольцев.
Известно, кстати, что Виктор Семенович Абакумов испытывал ко всем этим «хиви», «оди», «шума» и прочим предателям жгучую ненависть. Однажды, присутствуя на оперативном совещании 2-го отдела ГУКР СМЕРШа, он заявил буквально следующее:
– Полицейские и каратели из числа советских граждан хуже немецких фашистов. Этих негодяев следует выявлять и давить, как говно, без всякой жалости, поскольку фактом своего гнусного предательства они поставили себя вне закона!
С ноября 1943 года в некоторые из 20 спецлагерей НКВД стали поступать бывшие старосты, полицейские, каратели. Они как наиболее социально-опасный элемент содержались отдельно от другого «спецконтингента». Всего к марту 1944 года их поступило 9002 человека. До конца войны органы СМЕРШ изобличили десятки тысяч подобных преступников, которые понесли суровое, но справедливое наказание.
Наряду с фашистскими пособниками в спецлагеря продолжали поступать плененные неприятельские солдаты и офицеры, а также бывшие военнослужащие Красной армии, освобожденные из немецкого плена. По официальным данным количество бывших военнопленных в 1943 году составило 127 628 человек, а в 1944 году – 12 885 человек. Органами СМЕРШ было проверено и передано в войска 72 760 военнослужащих.
С выходом Красной армии на государственную границу и переносом во второй половине 1944 года боевых действий на территорию стран Восточной Европы СМЕРШем в целях пресечения террористических актов и диверсий в тылу наступавших советских войск была проведена широкомасштабная операция. В ходе ее были интернированы и помещены в лагеря 208 239 человек, «способных носить оружие», и 61 573 функционера низовых фашистских партийных и административных органов.
Кроме того, органы СМЕРШ начали осуществлять проверку советских граждан, насильственно угнанных на работу в фашистскую Германию. При этом «смершевцам» неоднократно приходилось предотвращать самосуды, которые, случалось, устраивали бывшие «рабы» над своими прежними хозяевами. Так, в январе 1945 года в районе города Крейцбург русские девушки, угнанные фашистами из Смоленской области, избили некоего герра Попельбаума и его жену. И только оперативное вмешательство сотрудника СМЕРШа 5-й гвардейской армии по фамилии Сухопарый спасло их от неминуемой смерти.
Заметим также, что проверка СМЕРШем, прежде всего, советских граждан призывного возраста проходила прямо на месте, минуя спецлагеря НКВД. Тех, кто прошел проверку, направляли в запасные части, откуда после прохождения боевой подготовки по семидневной программе отправляли на фронт. В дополнение к вышесказанному можно привести выдержки из донесения начальника политуправления 1-го Украинского фронта начальнику Главного политического управления Красной армии о политико-воспитательной работе с новым пополнением от 7 апреля 1945 года:
«На 20 марта было направлено в части более 40 тыс. человек… В боях с немецкими захватчиками подавляющее большинство бойцов нового пополнения ведут себя стойко, мужественно, отважно. Нередко молодые воины идут на самопожертвование во имя советской Родины. Стрелковый батальон… состоящий на 80 процентов из нового пополнения, неоднократно сражался в сложной боевой обстановке. Ему приходилось отбивать контратаки численно превосходящего противника… Испытав на себе все ужасы немецкой неволи, фашистского плена, бойцы пополнения сильно ненавидят немецких оккупантов и выражают нетерпение с оружием в руках скорее отомстить им на поле боя».
После разгрома фашистской Германии и капитуляции вермахта необходимо было организовать прием и проверку освобожденных союзными войсками на территории Западной Германии советских военнопленных и интернированных граждан, которых насчитывалось более 1,5 млн человек. В тыловых районах для их размещения было создано около 100 лагерей.
Всего за годы войны через «сито» проверок особых отделов и подразделений ГУКР СМЕРШ прошло около 5 млн 416 тыс. человек, из них 1 млн 836 тыс. человек военнопленных и около 3 млн 582 тыс. гражданских лиц. В Красную Армию и запасные части было передано около 1 млн 230 тыс. бывших военнопленных. Около 600 тыс. изобличенных военных преступников и фашистских пособников было отправлено в спецлагеря НКВД. Кстати, в период боевых действий в Маньчжурии осенью 1945 года сотрудниками ОКР СМЕРШ 6-й танковой армии Забайкальского фронта были арестованы руководитель Всероссийской фашистской партии К. В. Родзаевский и белогвардейский атаман Г. М. Семенов. Интересно, что Родзаевский, скрываясь какое-то время в Шанхае, отправил оттуда письмо Сталину. В нем он выражал сожаление о допущенных им ошибках и заявлял о готовности «посвятить оставшиеся дни служению родине, партии и ее вождю в Советском Союзе». Более того, оказавшись на Лубянке, «фюрер» принялся утверждать, что на скользкую, кривую дорожку антисоветской деятельности его заставил встать атаман Семенов, «этот жуткий тип, старый пьяница и сластун», а на самом деле он, Родзаевский, в душе всегда большевиком…