Но в последний момент христианская демократия добавила еще одно требование: сформирование нового кабинета, в котором широко были бы представлены вооруженные силы. Практически они требовали осуществления легального государственного переворота.
Журналист Виктор Ваккаро так резюмировал эти переговоры в журнале «Чили сегодня»:
«Они требуют, чтобы правительство признало все обвинения, которые вменяют ему его враги, чтобы оно подавило трудящихся и тем самым потеряло бы их поддержку, и, наконец, они требуют от правительства согласия на незаконное лишение его полномочий, что позволило бы на деле парламентской диктатуре сменить президентский режим».
Этот же журналист в следующем номере писал о трудностях, с которыми президент столкнулся в Социалистической партии: «Руководство социалистов понимает, что реакция исполнена решимости втянуть страну в гражданскую войну и что в результате диалога с представителями реакции эта угроза не исчезнет. Нужна сила, а не диалог, утверждают они. Единственный путь к обузданию заговорщиков – доведение до максимума силы пролетариата». По сведениям журнала «Эрсилья», принимая Эльвина на вечернем заседании, президент Альенде с юмором спросил его: «Вы собрали свое стадо? Я свое не собрал, потому что оно слишком разбрелось». По словам того же журнала, Альенде сказал Эльвину:
«Мы не будем выгонять трудящихся с занятых ими предприятий, потому что они являются опорой правительства. Единственной опорой наряду с вооруженными силами…
Я располагаю сотнями тысяч трудящихся, готовых защищать правительство, и я не могу остаться без этой единственной моей поддержки».
За несколько дней до «танкасо» часть рабочих медных рудников «Эль Теньенте», национализированных Народным единством, объявила забастовку, выдвинув экономические требования. Но всем было ясно, что забастовка имела политическую подоплеку и действия ее направляли христианские демократы. Был организован демонстративный марш жен шахтеров, которым предоставил убежище Католический университет. Оттуда они выходили на улицы, мешали движению и маршировали по центру города.
Забастовка, начавшаяся 19 апреля 1973 года, продолжалась 74 дня и закончилась 3 июля; она нанесла жестокий удар по экономике страны и по отрасли, приносившей наибольшие прибыли в валюте. Реакция решила нанести новый удар, парализовав на этот раз транспорт.
25 июля в полночь началась забастовка, объявленная Конфедерацией владельцев грузовиков – транспортной мафией, во главе которой стоял Леон Виларин, поддерживаемый и направляемый Национальной партией.
Конфедерация действовала гангстерскими методами, а ее главные руководители, казалось, сошли со страниц полицейских архивов: Борис Гарафулич, владелец 200 грузовиков, обладал монополией на транспортировку леса; Беттини Беттати контролировал перевозку вина и воды по всей стране; Макс Аликке манипулировал подачей транспорта на многие предприятия: он контролировал наем транспорта по одной цене, а арендовал грузовики и платил их владельцам по другой, намного меньшей; Уго Кучи проводил аналогичные операции, Лаутаро Мойа с армадой грузовиков контролировал перевозку меди на севере страны.
Транспортная мафия, сконцентрировав грузовики в определенных местах, начала саботаж. Несмотря на это, заместитель министра транспорта Хайме Файвович сумел конфисковать 1500 машин, из которых только 30 % можно было использовать.
Вскоре обнаружилась нехватка горючего, и огромные очереди водителей выстраивались у заправочных станций. Одновременно была прекращена или сокращена до нескольких часов в день подача горячей воды в отопительную систему.
Забастовка в октябре прошлого года, также спровоцированная владельцами грузовиков, обошлась стране в 100 млн. долларов в неделю, а потери составили 1 млрд. эскудо.
Новая забастовка, по подсчетам, проведенным в конце августа, нанесла огромный ущерб национальной экономике. Было потеряно по всей стране 50 % молочной продукции, которой хватило бы для обеспечения в течение месяца такого города с населением в 3 млн. человек, как Сантьяго. Из-за нехватки фуража погибло 350 тыс. цыплят и 10 тыс. овец; 50 тыс. гектаров земли не были засеяны зерновыми из-за несвоевременной доставки удобрений. Потери урожая овощей составляли 50 %, а 130 тыс. гектаров не смогли своевременно засеять сельскохозяйственными культурами, что привело к необходимости импортировать в страну продукты на общую сумму 60 млн. долларов. Было приостановлено строительство 80 тыс. квартир, а около 90 тыс. строительных рабочих остались без работы из-за нехватки цемента, дерева и других материалов. С точки зрения народного здравоохранения ущерб от забастовки граничил с преступлением. За 15 дней не были произведены 30 тыс. метров марли для бинтов и 7 тыс. килограммов ваты.
Транспортная мафия в огромных масштабах развернула кампанию саботажа и диверсий, в результате которых наиболее чувствительный ущерб был нанесен шести нефтепроводам, что усугубило и без того тяжелое положение со снабжением топливом. В результате саботажа в национальной электросети без света остались 13 провинций. К середине августа, по данным министерства внутренних дел, число диверсий, проведенных владельцами грузовиков, достигло 253.
Эта забастовка продолжалась без перерыва вплоть до переворота 11 сентября.
Девятого августа, когда были прерваны переговоры с христианской демократией, президент Альенде создал новый кабинет с участием 3 командующих вооруженными силами: генерала Карлоса Пратса от армии, адмирала Рауля Монтеро Корнехо от военно-морского флота, генерала Сесара Руиса Даниау от авиации и генерала Хосе Марии Сепульведы от корпуса карабинеров.
Приведение к присяге этого нового правительства, казалось, означало, что Альенде удалось добиться поддержки военных в выходе из нового кризиса, как это было в предыдущем году. Сам президент охарактеризовал новый кабинет как кабинет национальной безопасности. Казалось, наступило затишье на много месяцев.
Но одно событие, происшедшее за несколько дней до этого, увеличило пропасть между военными и правительством, которое они поклялись поддерживать.
В понедельник 6 августа в 8 часов вечера на флоте была введена боеготовность номер один. По мере того как офицеры и моряки возвращались на свои базы, происходили аресты, число арестованных превышало сотню человек.
Во вторник 7 августа было объявлено о «раскрытии заговора на двух кораблях эскадры, поддерживаемого экстремистскими элементами, чуждыми флоту». Ходили предположения, что в деле были замешаны «Адмирал Латорре», самый крупный корабль военно-морского флота, и «Бланко Энкаляда», который месяц спустя отличился при преследовании и стрельбе по безоружному кубинскому сухогрузу.
Радист капрал Хуан Лагос и сержант машинного отделения Хуан Карденас были подвергнуты диким пыткам. Социалистическая партия и Левое революционное движение заявили военноморским силам протест по поводу такой жестокости.
В порту Талькауано, центре второй военно-морской зоны и наибольшей концентрации флота, прошли массовые аресты на крейсерах «Прат», «О› Хиггинс» и в морских судоверфях.
Руководил арестами и обысками в Талькауано начальник военноморской контрразведки, фрегатен-капитан Гахардо Аларкон.
Обстановка террора, потрясающая этот район уже на протяжении целого месяца, была настолько тяжелой, что Единый профсоюзный центр потребовал 11 августа отставки командира зоны контр-адмирала Хорхе Паредеса.
В Вальпараисо тоже были произведены аресты в Морской инженерной школе и в училище подводников.
В этой обстановке начал свою деятельность уже упоминавшийся новый кабинет.
Более всех колебался, принимая приглашение о вхождении в состав правительства, генерал Руис Даниау из авиации; он согласился только после консультации с генералами военновоздушных сил.
Между тем давление на военных продолжалось, наиболее активно действовал в этом направлении Эдуардо Фрей. Неделю спустя, 18 августа, Руис подал в отставку с поста министра общественных работ и заявил об этом президенту. Генералы военно-воздушных сил одобрили этот шаг Руиса, но решили не принимать его отставки или смещения с поста командующего военновоздушными силами.
Руис в разговоре с Альенде настаивал, чтобы на пост министра общественных работ был вместо него назначен другой генерал из их рода войск, но Альенде ответил, что назначение министра не должно быть предметом торга, поскольку оно является конституционной привилегией президента, которой он не хотел бы лишаться. Тогда же Альенде предложил Руису Даниау подать в отставку с поста командующего. В субботу 18 августа на этот пост назначили генерала Густава Ли. В авиационной иерархии он был вторым по рангу и известен как сторонник переворота.
Хотя Руис Даниау был смещен с поста, в понедельник 20 августа он прибыл на авиационную базу «Эль Боске» и приказал объявить боевую тревогу в общенациональном масштабе. Через шефа управления по связи с личным составом военно-воздушных сил полковника Гальегильоса он распространил заявление, в котором утверждал, что весь личный состав этого рода войск признает единственным и подлинным командующим только его, Руиса Даниау.
Весь генералитет авиации осудил поведение бывшего командующего. Руис признал свои ошибки и ушел в отставку.
Затем произошло то, что сыграло решающую роль в развитии заговора: новая провокация против генерала Пратса, осуществленная на этот раз женами высших офицеров вооруженных сил, которые, собравшись перед частной резиденцией генерала, потребовали его отставки.
На следующий день сотрудники министерства обороны внесли предложение подготовить документ, выражающий недоверие генералу Пратсу, и, хотя большая часть членов генеральской хунты не поддержала это предложение, Пратс подал в отставку.
В ответ на это президент Альенде предложил уволить в отставку самых видных и реакционных генералов из числа сторонников переворота, чтобы они не могли ускорить события. Альенде собрал руководителей партий Народного единства и лидеров рабочего движения и проинформировал их о своих намерениях и об опасности положения.