Семилетняя война
С неиссякаемой любознательностью он постигал, почём хлеб младшего армейского офицера. Однажды Суворов с блеском выполнил задание – проверить снабжение солдат и унтер-офицеров, после чего его и решили использовать в хозяйственных службах и армейской юриспруденции. Сказалось и влияние отца: он считал, что Александру не хватит здоровья, чтобы с преуспеванием тянуть армейскую лямку.
Служба в Ингерманландском оказалась недолгой: Суворова переводят на хозяйственную службу, обер-провиантмейстером, что соответствовало капитанскому чину. Это Василий Иванович пытался пристроить его в обжитых пенатах военно-хозяйственных служб. Новым местом службы стал древний Новгород, а в ведении Суворова оказались продовольственные и фуражные склады-«могазеины» в самом Новгороде, Старой Руссе и Новой Ладоге.
Но молодой офицер видел себя героем, истинным воякой – и побеждал природную хилость ежедневными изнурительными упражнениями. В те годы он уже ежеутренне обливался колодезной водой, совершал долгие пробежки, в любую погоду одевался легко.
28 октября 1756 года – новое назначение, на этот раз – в военно-судной области. Суворов становится генерал-аудитор-лейтенантом, в непосредственном подчинении Военной коллегии. Это было повышением по службе: звание генерал-аудитор-лейтенанта соответствовало премьер-майорскому. Отныне в его ведение попали многочисленные армейские уголовные дела. Юридическая специфика не пришлась по душе Суворову, да и продержался он в Аудиторианте недолго: в конце лета Россия объявила войну Пруссии, началась Семилетняя война. А в декабре Суворов сдаёт дела в аудиторской экспедиции и переезжает на новое место службы – в Либаву (ныне – Лиепая), ближе к театру военных действий. Фельдмаршал Бутурлин формировал в Прибалтике войска для выступления в Восточную Пруссию.
Как мы видим, первые месяцы и годы офицерской службы Суворова потребовали навыков быстрого вникания в специфику разных областей армейской науки и жизни. В будущем полководцу пригодится и знание тайных пружин интендантской работы, и компетентность в правовых вопросах. Хотя с этими службами Суворову не раз придётся хлебать прогорклую кашу интриг, взаимного недоверия, а то и прямой вражды. Подчас полководец бывал мнителен к интендантам, но чаще его претензии будут оправданными – и так до последних дней жизни.
Судьба отдаляла молодого офицера от строевой службы. Но Александр Васильевич не желал идти по стопам отца, давно поняв своё призвание боевого генерала, если угодно, нового Тюренна или Ганнибала. А блестящие подвиги молодого генерала Румянцева подавали отечественный, родной пример, за которым хотелось следовать. По письмам и воспоминаниям легко составить портрет Суворова – человека пылкого, самолюбивого, преданного полководческой звезде. С какой же страстью он стремился на поля сражений Семилетней войны – туда, где ковалась европейская слава русского оружия.
Детство А. В. Суворова. Художник Н. Самокиш
В 1758 году Суворова производят в подполковники, и в его биографию пушечным громом и свистом сабель врывается Семилетняя война. К тому времени Василий Иванович Суворов был уже главным полевым интендантом. Отец (несколько позже) с нескрываемым сожалением напишет о Суворове, обращаясь к самой императрице: «Сын Александр по молодым летам желание и ревность имеет ещё далее в воинских операциях практиковаться». Но он понимал: упрямого Александра не переделаешь и перестал препятствовать его порывам.
Ситуация резко изменилась только в 1759 году. Суворова назначают дивизионным дежурным при армии генерала В. В. Фермора; в этом качестве двадцатидевятилетний подполковник принимает участие в победном для Российской армии сражении при Кунерсдорфе. Эта виктория над Фридрихом Великим, конечно, стала ярчайшим впечатлением военной молодости Суворова.
Портрет генерал-аншефа Виллима Виллимовича Фермора
Генерал Фермор вошёл в историю во многом благодаря своему великому ученику, но и без суворовского ореола мы видим честную армейскую судьбу боевого генерала.
Что такое генерал Фермор? Сын выходца из Англии, русский полководец и граф Священной Римской империи. Его звали Вильгельмом, но в те годы более привычным для русского уха показалось сочетание «Виллим Виллимович».
Был адъютантом фельдмаршала Миниха, его правой рукой. Отличился в кампаниях 1736–1738 годов, под командованием Миниха сражаясь с турками. Командовал авангардом, совершал подвиги. Однажды – дело было в 1737 году – небольшой (в 350 сабель) конный отряд Фермора был окружён турецко-татарскими войсками, раз в десять превосходившими русских численно. Невозмутимый Фермор построил пешее каре и отразил атаку. Был тяжело ранен – и, конечно, этот подвиг заметили, произвели Фермора в генерал-майоры. В 1739 году генерал Фермор не менее храбро бился при Ставучанах, ворвался в лагерь Вели-паши.
В шведскую кампанию 1841 года овладел Вильманстрандом, чем существенно упрочил своё положение в армии. Один из главных героев Семилетней войны, в которой участвовал в высоком чине генерал-аншефа.
Осторожность, порой – медлительная основательность Фермора не отвечала надеждам Суворова, но служба рядом с опытным и толковым боевым генералом была отменным университетом. Можно было поучиться у Фермора и административным навыкам, умению заботиться об офицерах и солдатах, держать в голове задачи всех армейских служб. Фермор выделял Суворова, доверял ему – и в истории останется изречение будущего генералиссимуса: «У меня было два отца – Суворов и Фермор».
Одна минута решает исход битвы,
один час – успех кампании,
один день – судьбы империи.
Я действую не часами, а минутами.
Под командованием Фермора русская армия заняла всю Восточную Пруссию, взяла Кёнигсберг. Фермор был одним из русских генерал-губернаторов Восточной Пруссии (в другое время этот пост, как известно, занимал «благородный родитель» Василий Иванович Суворов). Однако осада Кюстрина не принесла ему успеха.
Словом, расчетливый и волевой генерал – один из тех, кто предопределил победные традиции русской армии елизаветинских и екатерининских времён. Суворов учился у него главным образом полководческой дисциплине, воле.
Война быстро охватила всю Европу, воздействовала и на жизнь тех держав, которые в боевых действиях участия не принимали. В историческом контексте Фридрих Великий был в известном смысле прямым предшественником Бонапарта, а Семилетняя война – прообразом будущих Наполеоновских и мировых войн.
Сражение при Кунерсдорфе 1 августа 1759 года стало первой крупной битвой, в которой принял участие подполковник Суворов, до тех пор только мечтавший о великих баталиях. В штабе Фермора он был личностью заметной: подполковник, приближенный к командующему. Армия Фридриха считалась лучшей в Европе по выучке и стойкости, но Суворов, осознавая это, скептически относится к прусской военной системе. Рабское следование военной науке побед не приносит – сражения Семилетней войны это показали. Суворов видел и недостатки русской армии, в которой ещё не хватало грамотных и опытных офицеров, настоящих солдатских воспитателей – нередко военная элита формировалась по принципам знатности происхождения. Позже Александр Васильевич напишет: «На войне нужны другие полковники и другой штаб, армейского происхождения».
Прусское неумение завершать бой штыковой атакой Суворов считал слабостью: решительный штыковой удар вызывал восхищение подполковника. Ведь это – ключ к победе. Любовь Суворова к штыковой атаке (а он останется ей верен вплоть до последних сражений отряда Багратиона в Альпах) не была лишь блажью или эмоциональной привязанностью полководца. Умело владеющий штыком солдат выбивает из строя от двух до четырёх противников. Суворов любил добавлять, подзадоривая своих воинов: «А я и больше видал». Качества стрелкового оружия во времена Суворова позволяли добиться примерно десятипроцентной точности попадания на расстоянии 300 шагов. Эффект залпового огня достигался на расстоянии 60–80 шагов, которое Суворов намеревался легко преодолеть быстрым броском пехоты, которая штыковым ударом сметает стрелков, готовившихся к новому залпу. Нужно только научиться бежать вперёд под огнём, перебороть страх. Потому-то и говорил Суворов: «Пуля – дура, штык – молодец». Сколько пуль пропадает даром на поле боя! А штык, известное дело, «не обмишулится». Другой изъян прусской системы – неспособность к быстрым маневрам. Итак, выявлялись первые принципы суворовской системы подготовки войск: ускоренные переходы и умелые штыковые атаки.
Осенью 1760 года Суворов, как офицер, близкий к Фермору, принял участие в рейде на Берлин конного корпуса генерал-поручика Чернышова. Русские войска заняли Берлин 28 сентября, взяв 4000 пленных и 57 орудий, но через несколько дней оставили город, опасаясь наступления многочисленной армии Фридриха.
Армия Румянцева вела осаду Кольберга. Фридрих Великий послал конный корпус генерала Платена, который должен был сорвать блокаду Кольберга. Румянцев выдвинул против него русский конный корпус – под командованием генерал-майора Густава Густавовича Берга. Выходит приказ: «Так как генерал-майор Берг выхваляет особливую способность подполковника Казанского пехотного полка Суворова, то явиться ему в команду означенного генерала». Конный корпус генерала Г. Г. Берга стал для Суворова наилучшим университетом Семилетней войны. В июле и августе 1761 года Суворов в составе корпуса Берга участвует в сражениях под Бреславлем, Вальдштатом и Швейдницом.
Первое время в корпусе Берга Суворов действовал в составе легкоконных команд, пользуясь относительной самостоятельностью. Так, сформировав отряд из казаков Донского полка С. Т. Туроверова, Суворов захватывает город Ландсберг. Нападение на прусский отряд вышло оглушительно внезапным, удалось взять в плен двоих офицеров и тридцать солдат. По приказу Суворова солдаты разобрали мост через Варту, чтобы помешать продвижению армии Фридриха. Во всех схватках с прусскими отрядами Суворов выходит победителем, действуя смело и решительно. Рассеяв и потеснив противника, Суворов непременно устраивает преследование, стремится уничтожить врага, ибо «недорубленный лес снова вырастает». Мы снова и снова будем повторять эту максиму Суворова, которой он руководствовался во всех боях.