— А где работаете сейчас?
— В картографическом институте.
— Не слишком ли это мало для вас, майор?
— Нет, господин премьер-министр! Более того, я прошу вас сделать так, чтобы после освобождения из-под ареста я снова мог поступить на работу в картографический институт.
— Мы ничего не имеем против, — сказал генерал Вылков, — но не понимаю, зачем нужно скромничать, когда ваши заслуги столь очевидны!
— Я не хочу мозолить людям глаза, господин генерал! К тому же я скромный человек. С самого рождения я такой! Не гонюсь за чинами и постами…
— Хотите, чтобы вас забыли, майор? — усмехнулся Русев.
— Да, господин генерал, можно и так сказать.
— Вы не верите нам? Не верите нашему офицерскому слову?
— Верю, господин генерал, но слава мне не нужна! По крайней мере в данном случае. Вот почему я хочу, — он впервые повысил свой голос после того, как вошел сюда, — чтобы меня арестовали и после этого разрешили вернуться в картографический институт, даже на более низкую должность. Я не мечтаю о повышении! Такова моя просьба!
Русев встал по стойке «смирно» и взял под козырек.
— Нельзя не отдать честь такому патриотизму! — сказал он.
— Вы правы, генерал! — отозвался Цанков. — Мы даже и не подозревали, какие патриоты живут среди нас!
В кабинет вошел советник Цанкова. Он подал премьеру зеленую папку и сказал:
— Получено из Стара-Загоры, экселенц, срочно. Вы интересовались.
Цанков раскрыл папку, прочел содержание документа, и усмешка исказила его лицо. Генералы посмотрели на него с удивлением.
— Очень любопытно, — сказал он. — Это следует прочесть, чтобы слышали все.
— Что такое? — первым спросил Русев.
— Читайте, читайте, генерал! — сказал Цанков. — У вас отличный голос! — Он протянул руку через стол и подал генералу папку.
Генерала Русева немного смутила оказанная ему честь, но он взял папку, водрузил на нос пенсне и, откашлявшись, начал читать:
— «…Петко Энев, председатель Новозагорского революционного комитета…
Диалог:
— Сопротивление бессмысленно, господин Энев! Если вы не верите мне, поговорите с министром внутренних дел в Софии!..
— Меня не интересует ваш министр!.. Меня поставил на этот пост его величество народ, который сыт вашим «порядком и законностью». И этой ночью народ восстал и разбил двери вашей тюрьмы!
— Советую вам сдаться, господин Энев!
— Кто кому сдастся, решит наша встреча около Чадыр-Могилы, в пригороде Стара-Загоры. Приготовьтесь! Я прибуду!»
Генерал закрыл папку и с недоумением посмотрел на премьер-министра. Их взгляды встретились, никто не отвел глаз.
— От кого этот донос? — спросил Русев.
— Это так важно? — ответил, выпрямляясь, Цанков. — Важнее — содержание доноса, а не то, кто его прислал. А содержание его весьма примечательно, господин Русев! Мы их разбили, не так ли?
— Это эхо боев, профессор! Они разбиты! Это эхо, и ничего больше!
— Но зато какое эхо, генерал! «Решит наша встреча около Чадыр-Могилы…» — каково, эхо?!
Цанков снова взял папку и положил ее на стол перед собой.
— Вы свободны, господа! — сказал он. — Вы свободны.
Он сел и, уставившись взглядом перед собой, задумался. Ему захотелось побыть одному…
4
«…Чтобы дезориентировать выршецкую полицию, — писал майор, — я решил оставить шофера с машиной и ребят из охраны у реки, а сам отправился пешком к даче «Незабудка». Наше появление не возбудило никакого любопытства жителей села».
Выполнив благополучно свою миссию, майор Агынский отправился искать дачу «Незабудка». Ему сказали, что надо пройти через луг и свернуть вправо к винограднику, туда, где стоят два высоких тополя. За тополями виднелась крыша дачи — двухэтажной, с красивыми балконами. Еще ему сказали, что дача переполнена курортниками, даже иностранцами, которые узнали о лечебных свойствах выршецкой минеральной воды.
Агынский зашагал по лугу. Осенние пчелы и поздние бабочки, летавшие над травой, вызвали у него легкую грусть. Он вернулся из Берлина одухотворенным! Ученый, писатель, социолог, юрист, драматург — вот кем был этот необыкновенный человек. Свои мечты он выносил еще в тырновском селе Дебелец, где родился в 1889 году. С 1912 по 1918 год участвовал во всех войнах, в которые была втянута Болгария по инициативе царя Фердинанда. Сейчас начинались новые страницы жизни майора Николы Агынского: он стал аграрником и сторонником Единого фронта, создал несколько литературных произведений. Он намеревался написать большой труд под названием «Введение в социологию».
В героические моменты истории отечества он оказывался в центре событий, в самом пламени огня. Поэтому он был благодарен Димитрову и Коларову, которые, вспомнив о нем в этот решительный миг, возложили на него столь ответственную миссию.
Луг закончился, и майор свернул вправо к винограднику — туда, где краснела крыша дачи. Перепрыгнув через канаву, он снял панаму и вытер вспотевший лоб. Легкий ветерок принес издалека сладкий запах — во дворе дачи в огромном медном котле варили мармелад. Это напомнило ему о селе Дебелец, о реке Янтра, о зеленых садах, о тырновском базаре и о виноградниках Качицы, где они когда-то проводили нелегальные анархистские собрания… Воспоминания еще больше усилили его решительность. Он нажал на деревянную дверцу и вошел во дворик дачи.
Полная женщина в белом переднике варила мармелад. Около нее стоял юноша. Майор подошел к ним и поздоровался:
— Добрый день, госпожа Станчева!
Женщина вздрогнула от неожиданности и спросила:
— Откуда вы меня знаете?
— Могу ли я рассчитывать на одну комнату на несколько дней?
Женщина, продолжая с удивлением смотреть на него, ответила:
— Сейчас свободных комнат нет.
— Я могу подождать.
— Боюсь, как бы вам не пришлось ждать слишком долго.
— Не может быть!
Он вытащил из-под манжета листок и с таинственным видом подал ей.
— К сожалению, — сказала женщина, — у меня нет очков! Эмил, — обратилась она к юноше, который не отрывал взгляда от незнакомого человека, — сходи принеси мне очки!
Эмил поколебался, но, услышав повторное приказание, бросился к дому за очками.
— И все-таки кто же вы такой? — спросила женщина, воспользовавшись отсутствием мальчика. — И кто вас послал?
— Я — друг Пастармаджиева, — ответил майор, — прибыл сюда с важной миссией. Прошу вашей помощи.
Смущенная женщина взяла деревянную ложку и начала мешать мармелад, не спуская глаз с незнакомца.
— Я майор Агынский, — продолжал он, — мне нужно как можно быстрее связаться с местной партийной организацией… Я принес сигнал к восстанию!
— Извините, — испуганно сказала женщина, — о каком сигнале идет речь? Я вас не понимаю.
— Поймите, я не могу терять ни минуты! Поверьте записке и моему честному слову!
Она все так же изумленно смотрела на него. В это время подошел Эмил с ее очками.
«…Я попросил ее, — напишет позже майор, — послать мальчика за кем-нибудь из правления местной организации коммунистов. Мальчик ушел. Через некоторое время он вернулся и сказал, что не нашел никого из членов правления. Послали его во второй раз, чтобы он привел хотя бы одного из коммунистов. Время летело как на крыльях. День, по сути дела, миновал. Пришел товарищ и сказал, что сегодня во время похорон умершего коммуниста на кладбище произошло столкновение с полицией. После похорон все укрылись в лесу».
А вот и воспоминания Эмила о том времени:
«…Каждое лето, как и в тот раз, мы проводили у моей тети в Выршеце… 12 сентября принесло нам тревожные нести. Мы слышали об арестах коммунистов, но через несколько дней из записки, полученной от отца, я узнал, что ему удалось избежать ареста. Скрылся и мой двоюродный брат. Я, как ученик, был вне подозрений, и мне поручили поддерживать связь с укрывшимися от полиции товарищами и снабжать их продуктами… Тетя моя не стала бы доверять первому встречному, и человек, который придет из Софии, должен будет предъявить ей документы. Этим человеком был майор Агынский. Они договорились, что я отведу его в шалаш Биволчева и он будет следовать за мной метрах в ста».
— Браво, герой! — сказал майор парнишке.
— Это мой долг, молодого коммуниста! — ответил ему Эмил.
«…Я встретился с коммунистом, — вспомнит потом майор, — и вместе с Божидаром Митревым направил его к товарищу Георгию Димитрову».
«…Вечером, — продолжает Эмил, — когда мы ели, сидя под виноградными лозами на заднем дворе, через ограду свесилась голова какого-то мужчины. Он позвал нас тихим голосом. Мы вскочили. Это был секретарь парторганизации. Он сообщил нам, что этой ночью на даче должны будут переночевать два ответственных товарища из Софии. Вскоре он привел их, и мы осторожно провели их в комнату на втором этаже».
Так завершилась первая часть миссии майора.
Но предстояли еще новые испытания. Вернувшись в гостиницу «Зеленое дерево», он застал своих товарищей очень встревоженными. Причиной их беспокойства было появление некоего господина в штатском, который непрерывно вертелся около гостиницы и неотступно следил за ними. Майор задумался. Положение в самом деле было серьезным. Что делать? Наблюдая в окно за хорошо одетым господином в остроносых ботинках, он сказал товарищам:
— Наша легенда заключается в следующем: мы землемеры, направляемся в Ломский край… А из-за поломки автомашины остановились здесь…
Хорошо одетый господин продолжал расхаживать перед дверью «Зеленого дерева». Майор опустил шторы и быстро вышел из гостиницы. Он решил действовать.
5
Никола Агынский пошел по тротуару, стараясь выглядеть спокойным, беззаботным. Он знал хитрости хорошо одетого господина, идущего по противоположному тротуару. Чтобы уйти от преследования, майор сворачивал в боковые улочки, но и хорошо одетый господин делал то же самое, и в конце концов они столкнулись лицом к лицу. Оба купили себе поджаренный горох, грызли тыквенные семечки и подозрительно смотрели друг на друга. Майор наклонился, сделал вид, что завязывает шнурки на ботинках, и хорошо одетый господин сделал то же самое. В конце концов майор, почувствовав усталость, зашел в небольшой ресторанчик при гостинице, чтобы перекусить. Он заказал себе тушенное с луком и чесноком мясо и почти не удивился, увидев, что и хорошо одетый господин ест такое же блюдо.