Ребята осознали всю тяжесть своего проступка и потупили взор. Оно и понятно. Я тут, понимаешь ли, чуть на рандеву к Жнецу не отправился, а они то истории выпытывают, то моральный террор устраивают. Не по-людски это. Кстати, о нелюдях. В палату, если так можно назвать это гигантское помещение, вошел Сай'о'Кнелли. И если я в лежке валялся, то этот перец являл собой олицетворение такого мифа, как «хорошее утро». Единственное, что выдавало в нем недавнего пострадальца, — это неактивная правая рука, которой он старался не шевелить при ходьбе. Красные глаза подгорца не выражали ни капли лишних эмоций, лишь азарт и тихое пламя сдерживаемой злости.
— Я пришел сказать, — процедил он, — однажды я убью тебя, смертный.
Высказавшись, эльф развернулся на каблуках и скорым шагом отправился к выходу.
— Сам раньше не подохни, остроухий! — крикнул я.
Эльф затормозил, обернулся через плечо, и на его лице на миг появился оскал дикого хищника. Затем он скрылся в коридоре. Светлые не любят, когда их называют ушастыми, а вот темные могут с цепи сорваться, заслышав оскорбительное «остроухие». Для них это еще хлеще, чем мельтешение красной тряпки для быка.
— И что это? — спросила Лейла.
— Это значит, что не мне одному вчера понравилось саблями махать.
— Какое «вчера»! — вскинулся Дирг. — Ты уже шестой день лежишь здесь. Кнелли-то на следующее утро выписали, а ты до сих пор в сознание не приходил. Валялся, бредил да потел, как будто ты не человек, а дух дождя какой-нибудь.
— И что я говорил?
— Да всякий бред нес, — отмахнулся рыжий. — Мы особо и не разобрали. Ты же не на имперском чесал, а вроде как на восточном. Тут сосед у тебя был, перевел нам пару фраз. Вернее, он как первую озвучил, так девчонки чуть не в обморок рухнули. Просили больше такое непотребство не произносить, ну а я-то не пальцем делан. Парочку особо крепких оборотов даже записал.
— Видать, сильно мне прилетело.
— Не то слово, — вставила свои пять копеек графиня Норман. Последние пять минут она сидела, уткнувшись в брошюрку подруги. — Вы когда в разные стороны разлетелись, так все сбежались. Но лэр Милфорд велел никого не трогать, ждать лекарей. Те уже через минуту примчали, перевернули тела. А у вас, у каждого, вся грудь разворочена, разве что сердца бьющегося не видно. Целители прямо на полигоне магичить стали. Раны закрыли и унесли вас сюда. Милфорд глазам своим не поверил, когда ты смог такое учудить. И вот какой возникает вопрос. У наемников все так фехтовать горазды?
— В нашем отряде — да, — коротко ответил я.
— И что же это за отряд такой? — прищурилась Лейла.
— Особый, — пожал я плечами. — И люди в нем были тоже особые, да и даже не совсем люди. В общем, весело у нас было.
Мы выдержали паузу. В это время палата все больше погружалась в некую, характерную лишь для такого рода помещений атмосферу. Где-то рядом бродили посетители, тихим шепотом общаясь и с больными, и с врачами. Последние, в свою очередь, были незаметны, словно падающий по осени кленовый лист. И увидеть их можно было, только если сосредоточиться на поиске определенных личностей. Меня это мало волновало. Возможно, именно поэтому я так пристально наблюдал за птицей, что решила пробиться через оконное стекло.
— Ты как себя чувствуешь-то? — задала, пожалуй, самый важный вопрос наша герцогиня.
— Жить буду, — хмыкнул я. — А вам никуда идти не надо?
— А как ты…
— Да у Дирга пропуск из кармана торчит, — ткнул я пальцем в рыжего.
Тот, опустив взгляд ниже, быстренько убрал бумагу подальше.
Ребята снова потупили взор и даже как-то отвернулись от меня.
— Ну что у вас такое? — вздохнул я. Иногда их манерность меня просто убивает. — Или вы по мне панихиду заказали? Ну так не отменяйте, я, может, скоро того… этого…
Тут девушки синхронно повернулись ко мне, и в их грозных взглядах я прочел угрозу о самых страшных муках ада.
— … а может, и нет.
— Если ты помнишь, скоро Весенний бал, — взял слово рыжий. — Вернее, он состоится послезавтра… Так что мы в город за покупками.
И не было предела моей радости. Как сильно я не хотел идти на этот клятый бал, и теперь у меня есть вполне правдоподобная отговорка.
— Эх, жаль, что я не смогу пойти. — Я картинно шмыгнул носом и подтянул одеяло. Под которым, между прочим, ничего, кроме меня, не наличествовало.
— Вот в этом-то и проблема, — вздохнула Лейла.
— Изверги! Хотите больного насильно в свет вытащить?
— Здесь как раз все наоборот. В прошлый раз принцесса присылала приглашение на мое имя, предоставляя возможность взять неограниченное количество спутников. А в этот раз она выслала приглашение на троих…
О как. Я даже поник. Не то чтобы меня это сильно трогало, но быть в немилости у одной из кровных наследниц престола страны, где живешь, — это уже малость неприятно. И даже тот факт, что сама принцесса обратила на презренного студиозуса свой взор, уже пугает похлеще плети, сплетенной из змей.
— Если за этим не последует репрессий — переживу, — пожал я плечами.
Девушки переглянулись, и снова рыжему пришлось взять на себя миссию по заполнению пустоты:
— Ладно. Ты тут не скучай…
— Да проваливайте уже, — отмахнулся я. Ребята улыбнулись. — И не забудьте мне все рассказать. — Чуть убавив голос, я буркнул: — Интересно все-таки.
Мы обменялись рукопожатиями, и троица отправилась на выход.
Подложив руки под голову, я предался размышлениям на волнующую тему. Как человеку, считающему себя если не благородным, то не лишенным понятия чести, мне довольно сложно смотреть на мучения слабых существ. И представьте себе возмущение, что поднялось в душе такого джентльмена, как я, когда птичка, что так рьяно стремилась попасть в помещение, нашла свой покой в когтях здоровенного кота. О, это был воистину достойнейший представитель пушистой породы! Его зеленые глаза сверкали подобно двум изумрудам в полуденном солнце. Его рыжая шерсть лоснилась и сияла, как спокойное море в тихой гавани. А черные полоски от морды до хвоста были темнее безлунной ночи. Пожалуй, тот мелкий воробушек счел бы за честь пасть от лапы такого красавца.
Но покончим с иронией. Когда кот завершил трапезу, меня ждал сюрприз, коим животное и заслужило привилегию остаться в памяти. Хвостатый подошел к окну, где-то его прижал, и цельная, казалось бы, рама разделилась на две части. Нижняя плавно поднялась к своей соседке сверху. Котяра шмыгнул на подоконник, снова что-то сделал — и вот окно опять напоминает единый лист.
Легким, я бы даже сказал прогулочным, шагом пушистый переместился ко мне на кровать и стал откровенно устраиваться на послеобеденный сон. Свернувшись клубком у меня на коленях, он широко зевнул, демонстрируя нехилый оружейный набор. А затем, почти по-человечески причмокнув губам, обернул себя хвостом. Каюсь в своем малодушии, но вместо того, чтобы оплакивать погибшую птичку, я потянулся погладить этого проказника. Когда пальцы уже почти достигли лоснящейся шерстки, котяра приоткрыл один глаз, как бы намекая, что этот шаг будет весьма опрометчивым.
— Как же тебя зовут? — улыбнулся я.
Кот приоткрыл оба глаза и что-то недовольно промяукал. А мгновение спустя в лекарском корпусе начался самый настоящий столичный цирк.
— Гаюс! Блохастое отродье! — вскричала старшая сестра и, схватив швабру, понеслась по направлению ко мне.
— Что вы?! — вскинулся я, но было слишком поздно. Швабра, подобно топору палача, опустилась мне на ноги.
— Мяу! — взревел недовольный кот.
— Демоны! — взревел недовольный больной.
И если пушистый успел избежать страшной участи, то больному повезло не так сильно. Потянувшись к коленям, я не заметил, как котяра буквально взлетел ко мне на плечо. Сестра замахнулась снова.
— Даже не думайте! — вскрикнул я.
— Пригнитесь, Ройс! — прошипела она.
Признаться, я растерялся, и если бы не кот, то могло произойти все что угодно. Вплоть до моего очередного визита во владения Жнеца с мешком. Но рыжий взял инициативу в свои лапы. Соскользнув мне на живот, он, клянусь всеми богами, азартно подмигнул, цапнул меня за большой палец правой руки и повторил процедуру с окном. И последнее, чем он меня порадовал, — это некошачий прыжок от окна до стоящего рядом дерева. А там, между прочим, была пропасть метра три. Воистину достойнейший из достойных. Разве что кусается.
— Вот ведь неугомонный кошак, — утерла выступивший пот целительница. — Что же вы, молодой человек, ворон-то считали? Подсобили бы!
Тут уж даже мое джентльменское начало отправилось восвояси, аккурат до следующего посещения лекарского крыла.
— Знаете что? — рявкнул я и резким движением натянул штаны, не вылезая из-под одеяла. — Идите вы… кошек ловите. А я пойду… а вот не знаю куда, но пойду.
Вскочив с постели, полностью игнорируя легкую вспышку боли, я облачился в нехитрые одежды.
— Больной, лягте обратно, — с присущей ей строгостью произнесла волшебница. — Вам еще неделю лежать до выписки.
— Ага, — кивнул я. — Вы только бумаги сверьте, меня уже выписали.
Сестра с подозрением отнеслась к моему заявлению, но все же взяла мою медкарту и перевернула несколько листов.
— Но как же! — возмутилась она. — Графа пуста. Так, хватит выдумывать, возвращайтесь в постель!
Я уже начал закипать. Выхватив свою карточку из пухлых рук целительницы, я написал в графе «выписка» слово «сегодня» и вернул лист обратно.
— Все, спасибо за заботу, — кивнул я и направился к выходу.
Видимо, женщина настолько оторопела, что не сразу осознала происходящее, но вскоре по корпусу прогремело:
— Охрана! Буйный!
И тут же выход мне преградили двое. Ростом больше двух метров, аршин в плечах и ладони-сковородки. Да-а… Такие любого мага угомонят.
— Туше, — кивнул я.
Сестра хмыкнула и успокоилась. Зря. Не теряя времени, коего упущено уже слишком много, я развернулся и метнулся к окну. Спасибо котяре, я знаю, что делать. Мгновение, и вот я уже свисаю с подоконника. В момент, когда пальцы отпустили раму, в воздухе появилась одна из ручищ, но я уже был на земле. Всего два этажа не составляют проблемы для ученика Добряка. Отряхнув одежду, я поднял голову и увидел сестру, грозящую мне кулаком. Сняв несуществующую шляпу, я поклонился и, развернувшись, направился в общежитие.