— Вина? — обратился я к Лейле.
Та вздернула носик (нахваталась у подруги) и отвернулась от меня. Я же не стал ничего предпринимать. Просто завис с кувшином и стал ждать. Спустя минуты три соседка, не меняя позы, подвинула свой бокал, куда и был налит напиток. И всего трех бокалов ей хватило, чтобы забыть о недавнем инциденте и продолжить приятное общение. Вскоре, когда был утолен первый голод, снова зазвучали тосты. Среди нас не было пятикурсников, и поэтому глупо было желать успеха «после Академии», так что все ратовали за успех в следующем семестре. И в основном народ желал добрых профессоров, несложных заданий, свободного расписания и открытых полигонов. А уже на седьмой бокал компания разделилась на группки. И поскольку внимание графини Норман было целиком и полностью сосредоточено на рыжем, Лейле ничего не оставалось, кроме как обратить свой взор на мою скромную персону. Не то чтобы это меня утомляло, нет, напротив, девушка была весьма приятным собеседником. Вот только она совсем не умела общаться под градусом. В итоге возможный диалог обернулся монологом, где мне была отведена роль слушателя. Девушка начала рассказывать обо всем и ни о чем. Сперва поведала о детстве, братьях и сестрах, посмеялась над некоторыми курьезами из жизни братца. Потом перенеслась на события поближе. Рассказала, как два года назад испытала самый настоящий ужас, когда на бал ее родственника нагрянула группа убийц, порешивших этого самого родственника. И под конец она плавно переместилась к событиям минувшего года и слила мне информацию обо всех курьезах женского общежития. После чего я могу смело утверждать, что волшебницы умеют отдыхать ничуть не хуже, чем волшебники.
Вскоре от стола стали отделяться парочки, но им было явно лень идти на первый этаж. Поэтому, скооперировавшись с соседями, мы слегка подвинули столы и образовали свободное пространство по центру, куда сразу хлынули желающие подвигать телом. В этот импровизированный круг меня и потащила Лейла. Я не сопротивлялся. Мои руки легли ей на талию, а ее опустились мне на плечи. Но едва завершилось первое па, как мне почудилось, будто пахнет какими-то цветами… кажется, сиренью. А девушка в моих объятиях, наделенная несравненной природной красотой, вдруг показалось скучной и даже пустой, хотя таковой никогда не была. Каким-то неведомым образом танец в приятной компании обернулся пыткой, и я был несказанно рад, когда подошедший Кандид попросил у Лейлы танец. Раскланявшись, я отошел к перилам и устремил свой взор вниз. Там тоже танцевали, пили и веселились. И только сейчас я почему-то вспомнил, что цены на столик внизу раз в пять ниже, чем наверху. Интересно, а кто заплатил за лучшее вино, за потрясающие блюда и за стол на третьем, элитном этаже? Уж точно не Гийомы, Норман или я. Первые бы не стали, а у меня таких денег просто нет и быть не может.
Когда я отдышался, наваждение прошло, но я все еще не мог понять, откуда знаю этот запах сирени и почему он у меня ассоциируется с птицей и большими зелеными глазами. В какой-то момент догадка, такая простая и незамысловатая, почти постучала в дверь разума, но ее с особой жестокостью пнул возникший из ниоткуда Санта. А вслед за ним появился его сосед — целитель с четвертого курса Эрик и также на горизонте замаячила рыжая шевелюра.
— Хорошо сидим, — сказал сильнейший маг. Кричать не приходилось, он просто накинул нашу четверку неизвестным мне заклятием, и все звуки как ножом отсекло.
— Это точно, — хором ответили мы и засмеялись.
Внизу все танцевали, да и у нас не брезговали подобным развлечением. За столами уже мало кто сидел — всем не терпелось размять ноги.
— Вот бы так каждый вечер, — мечтательно протянул Эрик.
— Ага, — кивнул я. — И работать на одних только целителей?
Эрик лишь хмыкнул, и я понял, что сморозил глупость, — он и сам кого хочешь зацелит.
— Нет, — покачал головой Дирг. — Хорошего должно быть немного, или приедается быстро.
— Ваше благородие, — шутливо раскланялся Санта, — вам виднее, что приедается, а что нет!
Мы снова засмеялись, весело, безмятежно и без какой-либо обиды в душе. Обернувшись и положив локти на перила, я смотрел, как танцует Лейла. Густаф обладал потрясающим чувством юмора, и поэтому я видел, как улыбается девушка, но смеха не слышал. Рядом с очередным кавалером кружится Лизбет и нет-нет да кинет быстрый взгляд на спину Гийома. За столом сидели другие мои знакомые, они тоже смеялись и что-то обсуждали, активно жестикулируя. Некоторые девушки собрались в маленькие стайки и самозабвенно обсуждали что-то сугубо женское, таинственное и нам, мужчинам, зачастую непонятное.
— А вообще надо ловить момент, — заметил Эрик. — Вряд ли после учебы удастся так душевно посидеть.
— Это смотря куда ты собрался после Академии, — выставил свой медяк Дирг.
— Куда, куда, — пожал плечами целитель. — У меня выбор не такой большой. Или в больничку подмастерьем, или на границу, или в Дикие земли, в ватагу к охотникам.
— Ну, знаешь ли, — хмыкнул я, — от такой перспективы мало кто откажется. На границе, конечно, неспокойно, но тебя в бой никто посылать не станет. В больницах подмастерья нарасхват, уже через два-три года младшим сотрудником станешь. А охотники получают столько, что старшие целители на своих кишках от зависти вешаются. Да для самих охотников целители — как боги: им молятся, делают подношения и берегут их, как орган ниже пряжки.
— Это да, — кивнул Эрик. — Вот только с последним сравнением ты хватанул…
И вновь под нашим пологом раздался заливистый смех.
— Ну а ты куда собираешься? — обернулся парень к рыжему.
— А, — отмахнулся тот. — Демоны его знают. Я же бастард. Даже если в род примут, то наверняка тут же женят на какой-нибудь приблудной из другого рода. А если я от рода откажусь, чего в здравом уме никогда не сделаю, то впору на дорогу идти побираться. Боевик, хоть и водник, в мирное время никому не нужен, а в ближайшее время войны не предвидится. Так что вариантов тоже немного — в охотники либо путешествовать с караванами. Ну, может, еще к наемникам…
— И чем же тебя в таком случае женитьба не устраивает? — неподдельно удивился добродушный и прямой Санта.
— А ты приблудных видел? — горько усмехнулся бастард. — Как сказал бы наш уважаемый лэр Капрал — в той пещере я даже не сотый гном. А что ждет наших детей? Дети бастарда и приблудной — изгои. Уж я-то знаю, сам аристократ только на бумаге, и лишь особое расположение батюшки и сестры делают меня вхожим в высшие круги. Нет, такой судьбы я не хочу ни для себя, ни для своих детей. Так что закончу Академию, дождусь, пока Лейла брачный браслет нацепит, и подамся на вольные хлеба. Глядишь, и найду что-то по душе. Ну а вы, достопочтимый Тим Ройс, чем собираетесь заниматься?
— О, мой дорогой псевдоаристократ в камзоле стоимостью в мою жизнь, я конечно же стану императором и первым делом повешу вас на гнилой осине.
— Почему на гнилой? — возмутился друг.
— Да демон его знает! Чтобы тебя, значит, не только веревка душила, но еще и великолепное амбре.
Шутка была так себе, но нам хватило и этого, чтобы опять провентилировать легкие и размять диафрагму.
— А если серьезно? — вернул наш разговор в прежнее русло Санта.
— А если серьезно, то буду путешествовать.
— И куда же ты будешь путешествовать?
— А не знаю, — сознался я. — Вот выйду из ворот Академии — и пойду прямо. И куда меня это «прямо» выведет, там и буду путешествовать.
Помолчали. Внизу танцпол освободился, и начались песенные конкурсы, сменившиеся другими конкурсами, а потом снова танцами. Пьяных не было. На таком празднике выпивка — просто смазка хорошего настроения, а так мы вполне культурно отдыхали и никому не вредили. Оттого и праздник казался не обычной гулянкой, а чем-то светлым, почти мистическим.
— Так, ладно! — Я хлопнул в ладоши. — Трое из нас уже поведали о своих грандиозных планах. Остался лишь Санта.
Парень намек понял и уже было открыл рот, как его перебил Эрик:
— Нашел у кого спрашивать! — Целитель засмеялся и по-братски хлопнул товарища по плечу. — У сильнейшего мага столетия! Да за него уже сейчас небось натуральная война ведется!
— А ведь верно, — заметил Дирг. — Уж Санте-то везде двери открыты и золотом пол устлан.
— Ну и завидуйте, — фыркнул маг. — И вообще радуйтесь, что великий я снизошел до вас, презренных нищебродов.
— О великий! — Я согнулся в поклоне. Ребята оценили ситуацию и также поклонились. — Чем же нам усладить твой взор и душу?
И тут же мы разогнулись и снова засмеялись. Да, когда опрокинуто по литру вина на брата, по пинте пива и тройке бокалов крепленой гномьей, смеяться можно даже с разогнутого пальца. Правда, отчего-то мне казалось, что глаза на смеющемся лице Санты грустные, какие-то обреченные. Будто бы он чему-то не рад, но не хочет показывать виду. Хотя скорее всего это просто вино ударило мне в голову. То цветы с зеленоглазыми птицами чудятся, то вот это. Нет, однозначно бывшее тело крестьянского паренька не держит градус.
— А пойдемте по улицам побродим, — ни с того ни с сего предложил Санта. — Вот не поверите, всю жизнь хотел по ночному Сантосу пошататься, но за четыре года так и не получилось.
Мы переглянулись, и Дирг ответил за всех:
— А пойдемте!
Сняв купол, мы захватили с собой выпивку, бессовестно слив ее из кувшина во флягу, завернули в плащ Эрика еду и, попрощавшись с ребятами, вышли наружу. Прощание получилось немного натянутым, так как Дирг не хотел оставлять Лизбет с Кандидом, а Лизбет не хотела оставлять Дирга с нами. Впрочем, они там о чем-то договорились, и девушка его отпустила. Ну и сам выход наружу получился в моем стиле — через окно. Просто из кабака не выпускали с едой, поэтому под подбадривающие аплодисменты и свист я вынырнул на улицу. Оказавшись на земле, крикнул ребятам. Мне скинули добычу, а потом каждый стал, аки любовник принцессы, спускаться по стене, цепляясь то за плющ, то за еще какие-то выступы.