Положение было так себе. Выжившие остатки охотников, а на ногах их осталось всего четверо, подхватили раненых и, прячась за палатками, начали отступать к Ульрику. Он уже перезарядил ленту, но стрелять, пока не спешил. Возможно, считал это бессмысленным в открывшихся обстоятельствах.
Я мельком взглянул на лагерь, пытаясь определить, все ли повстанцы успели отойти. И толком ничего не понял. Успело всё разрастись. Ровная площадка на холме занимала площадь, равную половине футбольного поля. Не считая полянки возле полевой кухни, на которой только недавно все собирались как на центральной площади, всё остальное сплошняком было заставлено палатками и простенькими хижинами из тростника и палок. И первую линию от дороги уже начали ломать сектанты.
От попыток одновременно хоть что-то разглядеть, не подпустить к себе фриков, и, в принципе, оценить ситуацию и что-то спланировать, меня отвлекли щелчки. Вроде бы просто худые пальцы, а звук такой, будто в боевой барабан орков долбит. И ритм постоянно ускорялся. Дошло до того, что я моргать стал медленнее, чем щелчки раздавались. Я, конечно, читал где-то, что сам щелчок происходит всего за семь миллисекунд, а глаз моргает за сто пятьдесят. Но то один раз, а эта фигачит без остановки!
Я подхватил винтовку, но зарядить барабан не успел. Сквозь ближайшую хижину проломилось сразу два фрика. Даже запутались слегка. Один выглядел пока ещё живым, а у второго вся грудь была раскурочена дробью от выстрела в упор. А на фоне белого черепа я ещё заметил что-то красное, вытекшее из ушей на шею. По идее, это могла быть кровь, но цвет был слишком яркий, почти малиновый.
— Нет, не зомби, — наконец, ответил Ульрик, когда я подобрался ближе. — Это не некромантия.
— А что тогда? — удивился я, с трудом сдержав матерный возглас. — Чудо веры «Искателей»?
— Я думаю, что тут комплекс геномов, — ответил Ульрик. — Сначала двуустка или какой-то другой червь-паразит заражает красную саранчу. А её подсаживают этим дебилам в головы. И пока мозг жив, если он там есть, конечно, саранча в анабиозе. Но потом ведьма щелчками активирует новых хозяев тела и управляет ими. А они телом.
— Капец, это ты только что придумал? Какие-то боевые импланты? Паразиты? Саранча?
Спросил я, расстреляв обоих фриков точными выстрелами в голову. «Живой» отвалился сразу же, а зомбированный успел сделать ещё несколько шагов, даже с дыркой во лбу. А когда уткнулся мордой в землю, из его уха выползло что-то красное и мелкое, похожее на помятого кузнечика. Вывалилось и, дёргаясь в ритме щелчков, попыталось распрямить лапки. Шакрас внутри меня выразил полное нежелание приближаться к этому и топтать, среагировав на моё инстинктивное желание размазать эту гадость толстой подошвой ботинка. Но в итоге делать это не пришлось — саранча так и не смогла прыгнуть. Сиганула в воздух, но пролетев не больше десяти сантиметров, рухнула обратно на землю. И уже признаков жизни не проявила.
— Что делать будем? — спросил Ульрик, выпустив небольшую очередь по фанатикам.
Ведьма со своим мёртвым щитом осталась в центре лагеря. А всё больше палаток и хижин ровнялось с землёй, прущими через лагерь «Искателями».
— Зомби или не зомби — один хрен. Бей в голову, там разберёмся!
— Надо выключить ведьму, — крикнул здоровяк, одновременно открыв огонь по новой партии «зомби». — Она ими управляет, как стаей. Если вырубим её, то появится шанс. А иначе нас затопчут.
Ну, может, не затопчут, но зомби в армии ведьмы становиться совершенно не хотелось. Я оглянулся на проходы среди деревьев, куда Деми должна была увести людей. И вздохнул, не всё там было хорошо. Нормальный склон был только со стороны подъездной дороги, по бокам вообще почти отвесное, а сзади пройти было можно, но сложно и медленно. Никто уже не толпился, все на маршруте, но я чувствовал Деми. Сканер показал, что она совсем рядом. Носится с перепуганными травоядными беженцами, помогая спуститься по извилистым тропкам. Метров пятьсот бы им пройти дальше будет проще, а ещё через два километра они уже совсем потеряются среди каменных холмов.
— Отвлекайте их, — крикнул я Ульрику и оставшимся охотникам.
— А ты?
— А я выключу ведьму, — ответил я, простреливая себе путь через крайнюю линию хижин.
Сжечь бы её по всем правилам, но у меня в стволе остался только патрон с чёрной полоской. То есть с кураре, что, впрочем, тоже подойдёт. С мышечным параличом особо пальцами не пощёлкаешь. Даже на Аркадии, где и зомби-то не зомби!
Теперь густая заселённость лагеря играла мне на руку. У меня не было времени на нормальную перезарядку винтовки Древних. Это не пистолет, где щёлк-щёлк (по-обычному, не так, как ведьма) и новый магазин, готовый почти на два десятка уменьшить поголовье зомби. Зато появилась манёвренность и место для манёвра. Я активировал маскировку. Понимал, что не увидеть меня не возможно, но как ориентируется саранча, я не знал. Вдруг по запаху или какой-то собственной особой чуйке, а маскировка шакраса размывала по всем этим направлениям.
Так что либо маскировка сработала, либо я просто был быстрее, чем мёртвые фрики. Выйдя из-за угла следующей хижины, я не дал зомби даже обернуться на меня. Он только-только собирался зайти внутрь, но мушка пистолета уже нацелилась прямо ему в ухо. Выстрел, пробивший, я надеюсь, не только барабанную перепонку, но и разнёсший саранчу пестики и тычинки, то есть чешуйки и пылинки.
Зомби мотнул головой, закрутившей всё тело, и рухнул. А на его месте тут же появился второй — вынырнул из хижины, частично выломав часть хлипкой стены. Два выстрела, и он залетел обратно, доламывая стену. Рухнул сам и завалил себя крышей.
Когда тростник рассыпался по земле, оказалось, что за хижиной стояло ещё четверо. Сборная солянка из живых и мёртвых, но зарычали они на меня одинаково. Захрипели и оскалились, повернув головы. Ещё и сами пощёлкивать начали, перещелкивая ритм, доносившийся от ведьмы.
Только я вскинул пистолет, как загрохотал пулемёт. Свалил всех четверых и разнёс в щепки следующую хижину, по сути, расширив обзор ещё дальше. Появился просвет метров на пятнадцать, где пока ещё не было фриков. Я сделал два контрольных выстрела, чтобы потом никто не зомбячил за спиной, и юркнул дальше. Проход, потом внутрь палатки, где в вещах рылись два живых «Искателя». Возможно, они там гниль учуяли — палатка принадлежала каким-то то ли барыгам, то ли подпольным химикам. Не знаю, зачем Датч их пустил, но, видимо, доверял. Где они сейчас сами было непонятно, возможно, как раз на охоте.
Фрики увлеклись. Щелчки на них не действовали, а от начальства в виде бригадиров, я их уже избавил. Увлеклись так, что не заметили меня, когда проскользнул внутрь. И тогда, когда я достал нож. И тогда…
В общем, уже понятно. Я перешёл в тихий режим. Щелчки ведьмы стали ближе, они буквально обволакивали, и, казалось, что щёлкает у меня прямо в голове. Я встряхнулся, но особого эффекта это не произвело, зато встрепенулся шакрас, выразив своё нетерпение, что ведьма всё ещё была жива.
Тут я с ним был согласен, выскочил из палатки и, стараясь не привлекать к себе нового внимания, направился к границе лагеря. К растущим поблизости деревьям, выбрал самое крепкое, которое могло меня выдержать, и скрылся в густой листве. Листьев было предостаточно, но ствол разрастись так и не смог. Первый метр, максимум два ещё хоть как-то всё держалось, но дальше дерево начало клониться от каждого моего движения. На высоте трёх метров я чуть не рухнул вниз, ветка под ногой подломилась, я клацнул челюстью о ту, что была передо мной. Не матюкнулся, потому что и так чуть язык не прикусил. Но удержался, слегка покачиваясь вместе со стволом. Полез ещё аккуратней, практически как по канату, и когда понял, что дальше уже только вниз по дуге вместе с макушкой, то остановился.
Замер. Тихонько покачиваясь на ветру. Как кузнечик на травинке, но лучше так, чем с кузнечиком в ухе за кровавым черепом ходить. Мне приходилось стрелять из разных положений, в том числе и в движении. Но пожалуй, не в формате маятника, обвив ногами дохлое деревце.
Зато обзор был отличный! Метров сорок до зомби-щита, над головами которых мне открылась верхняя часть ведьмы. Перемазанная кровью лысая голова, тонкие худые плечи, плоский балахон и две тощие, будто она сама скелет какой-то, жилистые руки. Она как заведённая продолжала отщёлкивать свой безумный ритм. И не устала ведь. Орки бы уже устали в свои барабаны бить, а эта даже не вспотела. Глаза закрыты, а рот, наоборот, приоткрыт, будто она что-то ещё шепчет.
Балансируя на ветке, переместил винтовку перед собой. В принципе, сейчас можно было попробовать обновить барабан. Но, во-первых, пулемёт прекратил стрельбу, слышались уже только отдельные выстрелы охотников. А во-вторых, сквозь щелчки в моей голове, пробилась вибрация в моём теле — тот самый неловкий момент, когда твоя опора начинает трещать, норовя хрустнуть.
— Один выстрел. Мне нужен всего один выстрел, — прошептал я, обнимая одновременно и ветку, и винтовку.
Поймал прицел, потерял прицел. Поймал прицел, потерял прицел. Сосредоточился, прикинул амплитуду своих качелей, внутренне зашипел на шакраса, от которого прямо волнами пёрло нетерпение. Конечно, он бы уже прыгнул и когтистой лапой прошёлся бы по тощей спине. Скорректировал бы себя в полёте, догнал бы при необходимости. Но пуля так не умеет. Даже на Аркадии.
Захотелось наслать на себя «Кондрашку», чтобы хоть как-то зафиксироваться. Ведьме всё рано не надо, она, кажись, к земле приросла, как статуя.
Поймал прицел, потерял прицел…
Потерял и выстрелил за долю мгновения, как должен был поймать. «Кондрашку» тоже запустил, но эффект вышел какой-то странный. Даже не эффект, а спецэффект какой-то! Я очень чётко, будто в замедленной съёмке, видел, как из ствола вылетела чёрная пуля. Как она, оставляя размытый след жжёного воздуха, полетела в грудь ведьмы. В голову я стрелять не стал, хер знает, что там за красный лак на самом деле. Может, там тоже какой-то бронированный хитин или рикошетная лысина.