– Господин Муссури, капитан теплохода «Труд», на котором курсант Седов служил во время каникул, искренне благодарит Морские классы за воспитание знающего и трудолюбивого матроса. Я бы с удовольствием прочёл всё письмо, но… Из приличных можно выделить, пожалуй, только этот абзац: «И если вы, мазуты береговые, загубите такого моряка, то идите вы все к…»
Рахманов замолчал, подумал секунду, почесал лоб, вздохнул.
– Нет, дальше тоже нецензурно.
Курсанты улыбались так, будто хвалили их всех, Гошка боялся дышать, на Дмитриева было больно смотреть. Директор подытожил:
– Учитывая рвение и успехи в обучении курсанта Седова, подтверждённое всеми… – Тут директор глянул на перекошенную рожу математика и поправился: – почти всеми преподавателями, а также мнение одного из самых авторитетных капитанов нашего пароходства, я принял решение освободить курсанта Седова от платы за обучение во втором полугодии.
Курсанты зааплодировали. Гошка вытянулся в струнку. В ушах шумело. Он очень боялся, что всё это сон – он ведь так и не смог поспать прошлой ночью. Рахманов поднял руку, наступила тишина. Он повернулся к вдруг ставшему похожим на белугу учителю.
– И вот ещё что, господин преподаватель. Поскольку курсант Седов переходит на особое положение, принимать у него экзамены по математике буду лично. Вы уж постарайтесь, голубчик, научите.
Дмитриев тоже мгновенно покраснел. Спорить с директором он не смел, поэтому коротко кивнул. Рахманов ушёл. В аудитории остались обалдевшие от услышанного курсанты и пунцовые Седов с Дмитриевым. Тот урок так и не состоялся.
Зато состоялась учёба Седова. Избавившись от страхов о плате и конфликте с учителем, Гошка стал учиться без труда, раскрываясь с каждым днём. Морское дело вызывало у него настолько большой интерес, что даже самые трудные дисциплины, такие, например, как навигация, давались ему легко и естественно, как дыхание.
Освобождение от оплаты тоже сильно упростило жизнь. Он наконец смог одеться по сезону и даже позволить себе обеды в дешёвом трактире – раз в неделю.
Гошка так разошёлся, что стал лучшим в математике. Когда Рахманов принял у него экзамен, то искренне поблагодарил Дмитриева за работу – Седов знал предмет на отлично. Дмитриев скривился, но промолчал.
Глава 7
Второе полугодие наступило незаметно. Начались летние каникулы, и Седов снова отправился зарабатывать на пароход «Труд». Он уже застилал свою койку, когда в трюм заглянул боцман.
– Ты к нам опять, что ли?! – гаркнул боцман, перекрикивая шум машинного отделения, расположенного рядом.
Гошка кивнул.
Боцман развёл руками, прокричал:
– Извини, брат, принять тебя матросом не могу! Собирай манатки, дуй за мной!
Седов расстроился, но собрался за секунды – он знал, что боцман другого поведения не потерпит. Когда вышли на палубу, Седов хотел было спросить, за что его лишили возможности работать, но боцман так на него глянул, что тот только поёжился. Он следовал за боцманом, который вёл его к каютам комсостава. Гошка настолько погрузился в мысли о том, как ему теперь добывать хлеб насущный, что когда боцман вдруг остановился, Седов просто налетел на него. Боцман указал на дверь крохотной каютки.
– Читай.
Гошка поднял глаза. На бумажке, криво вставленной в рамку, было написано: «Второй помощник капитана ГОШКА СЕДОВ». У Гошки отвисла челюсть, на глазах появились слёзы.
Боцман явно ожидал другой реакции. Он глянул на дверь, прочитал надпись.
– Вот шаромыжники…
Боцман повернулся в сторону палубы и гаркнул так, что с бортов взлетели чайки, гадя от страха на палубу.
– Кто табличку малевал?! Шторм вам в кишку!
Боцман достал из кармана карандаш и, как следует послюнявив его, поверх «ГОШКА» жирно вывел «ГЕОРГИЙ».
– А отчество?
– Чо?
– Батю как зовут?
– Яковом…
Боцман глянул на бумажку. Для отчества места явно не хватало, так что пришлось писать внизу мелкими, кривыми буквами: «ЯКОВЛЕВИЧ». Полюбовавшись на свою работу, он повернулся к взявшему себя в руки Седову.
– Так лучше?
Гошка только и смог, что кивнуть. Боцман улыбнулся, обнял его.
– Заслужил. Смотри, не загордись.
– Да я…
– Обед через час в кают-компании, мундир в шкафу. Потом представим тебя команде. Располагайся, брат.
Боцман ушёл. Гошка осторожно втиснулся в каютку, сел на койку. Мысли путались. Неужели правда?! Он снова выглянул в коридор, прочитал надпись, снова плюхнулся на койку. Что же это? Как быть? С чего начать?
Назначение Седова – смелый и достаточно рискованный шаг со стороны капитана Муссури. И Гошка, неожиданно для себя в одночасье превратившийся в Георгия, совершенно не был к этому готов. Ну не было примеров подобной карьеры у курсантов-первокурсников!
Паника охватила Седова. «Не справлюсь. Позор и изгнание – вот что меня ждёт. А что, если… Бежать! Если проскользнуть мимо вахтенного…» Он зажмурился, выдохнул, взял свои вещи и вышел на палубу.
Свежий ветер придал ему сил. Гошка оглянулся – на палубе никого, только далеко на носу матросы принимали груз пшеницы. Путь к трапу был свободен, и Гошка по-кошачьи быстро и тихо направился к нему. Мысли успокоились, переключились на увиденное на носу. «Пшеницу неправильно уложили. Крен[7] на правый борт гарантирован. Куда второй смотрит?!»
Гошка замер как вкопанный. «Это ж я второй!» Перед глазами возникла табличка, намалёванная нежно обслюнявленным карандашом боцмана на двери его новой каюты: «Второй помощник капитана Георгий Яковлевич Седов». Через мгновение Гошка, бросив у трапа вещи, уже нёсся к матросам.
– Кто ж так укладывает?!
Матросы остановились, подняли головы.
– Гошка! Ты чо?
– Попугай через плечо! Останавливай погрузку, всё переделывать надо!
На шум мгновенно нарисовался боцман.
– Чего раскудахтались?!
– Да Гошка перегрелся в трюме, командовать лезет…
Боцман нахмурился.
– Во-первых, с сегодняшнего дня он для вас, мазутов, не Гошка, а…
Но Седов остановил его жестом.
– Спасибо. Я дальше сам.
Боцман кивнул, сделал вид, что уходит, а сам спрятался за открытым люком трюма и с интересом стал слушать. Гошка не медлил.
– Мужики, тут такое дело – я теперь второй помощник капитана, команде представят вечером, так что…
– Ну вот вечером и приходи командовать!
Гошка вздохнул.
– До вечера крен на правый борт градусов десять будет, не меньше. Так что либо переукладывайте мешки, либо укладывайте свои манатки и канайте с корабля на все четыре стороны!
Боцман улыбнулся и покачал головой.
– Ой, сожрут они тебя, пáря…
Матросы действительно обиделись не на шутку, обступили Седова. И быть бы большой беде, но Гошка вовремя понял свою ошибку.
– Ладно, мужики, извините. Ну занесло…
– А веслом между глаз не хочешь?
– Говорю же – виноват. Простите. Но… перегружать всё равно придётся, вы ж уже и сами поняли.
– Ну, ёлки-палки, поняли, конечно…
Груз был переуложен, конфликт разрешён. Когда боцман рассказал об этой истории капитану, тот ухмыльнулся в усы:
– Кажись, не ошиблись мы с ним.
А Седов считал эту стычку одним из самых важных уроков в жизни – команда ни за что не примет капитана, не имеющего авторитета, не получившего ещё морального права отдавать команды. В лучшем случае всё будет сделано спустя рукава. В худшем может привести к непредсказуемым результатам – море не прощает ошибок. Формированию команды, созданию особых связей с командой Седов уделял особое внимание всю жизнь и достиг в этом удивительных результатов – даже из слабо подготовленных крестьян мог в кратчайшие сроки сколотить профессиональный экипаж. Так ему пришлось, например, поступить во время его знаменитой экспедиции в устье реки Колыма. Но это будет позже. Пока что Гошке предстояло завоевать авторитет у команды «Труда», стать полноценным командиром.
Всё получилось. Он смог.
По русской морской традиции только к капитану обращаются «господин капитан», остальные моряки обращаются друг к другу по имени-отчеству. Гошка, а отныне и навсегда – Георгий Яковлевич, настолько хорошо справился со своими обязанностями, что капитан рекомендовал судовладельцу взять талантливого парня под крыло – оплачивать его содержание. Судовладелец был не против, но выдвинул условие, на которое Седов пошёл с радостью, – он обязывался по окончании Морских классов приписаться к пароходу «Труд» и отработать все деньги. Так что оставшиеся годы учёбы Седов раз в месяц заходил в контору торгового казака Кошкина и получал свои десять рублей – огромные деньги.
Учёба понеслась.
И вот вроде бы и приоделся он, и окреп, и в учёбе первый, а всё равно без насмешек не обходилось. Сокурсники знали о его договоре с владельцем «Труда» и шутили, что крепостное право-то, мол, в России отменили для всех, кроме Седова. Они будут бороздить мировой океан, а он так всю жизнь и проходит по Дону… Седов только улыбался – чего на дураков обижаться? Глубоко в душе он помнил о своей мечте – покорении Северного полюса. И с каждым днём всё больше убеждался – в жизни нет ничего невозможного.
Глава 8
Вначале XX века на карте России было много белых пятен.
После учёбы и нескольких рейсов Седов поступает на службу в Гидрографическое управление в Санкт-Петербурге. Георгий Яковлевич отлично зарекомендовал себя на службе и был включён в состав экспедиции, исследовавшей Новую Землю. Архипелаг этот, открытый русскими в незапамятные времена, мог быть вот-вот утерян. Права на Новую Землю всё настойчивее заявляла Норвегия. Аргументы норвежцев были наивны и просты – русские, мол, островом не интересуются. Населения русского там нет, даже границы Новой земли на карту не нанесены. Конечно, наивность эта была иезуитской – надеялись потихоньку завладеть островом, отправляя туда суда для промысла и подселяя рыбаков. Экспедиция, в состав которой вошёл и Седов, должна была решить эту проблему. Планировалось нанести остров на карту, исследовать геологию и биосферу Новой Земли, основать русскую колонию.