Так Георгий Яковлевич впервые попал на Север.
Как же он заблуждался, представляя себе Арктику по рассказам моряков и книгам! Жизнь, краски, энергия, потрясающая, неповторимая, великая красота Севера были во сто крат прекрасней самых смелых описаний! Каждую секунду наслаждался Седов мощью Ледовитого океана.
Это не могло не сказаться на работе. Он брался за любые, самые сложные задания и выполнял их блестяще. Начальник той экспедиции писал о Седове в своих дневниках: «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряжённого иногда с немалой опасностью среди полярных льдов, мой выбор падал на него». И добавлял: «Боюсь я, он когда-нибудь свернёт себе голову. Смел до безумия. Удивительно, как всё сходит ему с рук».
После возвращения из экспедиции Седов окончательно заболел Севером. Его давняя, ещё детская мечта многократно усилилась и наполнилась живой кровью любви к Арктике.
В Управлении заметили энергичного сотрудника, но далеко не всем он нравился. Бόльшая часть коллег считала его выскочкой, крестьянским сынком, которому разрешили поиграть в моряка. Седов пока не обращал внимания на такие пересуды. Он жаждал новых вызовов, новых экспедиций на Север.
Сволочное нападение японцев на Порт-Артур[8] перечеркнуло все планы. Не дожидаясь мобилизации, Седов подал рапорт с просьбой направить его на войну. Учитывая его образование и капитанский стаж, Георгия Яковлевича назначили командиром миноносца. Русско-японская война и невозможность повлиять на ход событий произвели на Седова, всего лишь командира маленького судна, тягостное впечатление. Он понимал: фактическое поражение флота наносит большой удар и по духу моряков. Теперь он думал о покорении Северного полюса в том числе и как о средстве восстановления репутации флота.
После заключения мира Седов вернулся в Петербург на прежнее место службы.
Он искал любую возможность приблизиться к Северу. Начальник Управления, высоко ценящий все достоинства Георгия Яковлевича, предложил ему стать начальником экспедиции для изучения устья реки Колымы. Седов согласился без малейших сомнений – ведь работать придётся в Арктике! Пусть на окраине Ледовитого океана, пусть только дыша им, без возможности покорения, но это ведь могло стать шагом к получению опыта жизни в высоких широтах, шагом к полюс у.
И опыта Седов получил по самую ушанку. Из-за бюрократических проволочек экспедиция отправилась с опозданием. Это означало, что единственная, хоть сколько-нибудь проходимая дорога – зимник – растает в ближайшие недели. Столичные знатоки Якутии были уверены – у Седова уйдёт два года, только чтобы добраться до устья Колымы.
Но не на того напали!
Именно в этой экспедиции проявились лучшие качества Седова – умение не только самому решать любые задачи не пугаясь препятствий, но и талант научить этому команду. Он прошёл тысячи вёрст по размёрзшимся и, как ранее считалось, совершенно не проездным летом топям с тяжёлым, ценным и хрупким грузом научных инструментов;
собрал ценнейший научный материал – он нанёс на карту и разметил фарватер[9] Колымы, что сделало возможным заход в реку океанских судов. А уж это, в свою очередь, дало мощный толчок развитию края. Это был невероятный прорыв в масштабах всей России.
Вернувшись всего через год в Санкт-Петербург со столь впечатляющими результатами, Седов вмиг стал любимцем публики и журналистов. Все хотели слышать его рассказы об экспедиции. Он выступал с лекциями, делал доклады в научных обществах, давал интервью. Волна интереса была столь высока, что результатами экспедиции заинтересовался сам император. Он принял Седова во дворце и, с интересом заслушав его доклад, дал несколько важных поручений министрам – по освоению богатств Колымы.
Многие завидовали славе, свалившейся на Седова, считая её незаслуженной, – подумаешь, доехал до Колымы и назад… Но после приёма у императора завистники обозлились не на шутку – им такие почести и не снились.
Вслед за императором и в каждом приличном доме Петербурга стали считать за честь присутствие Седова на званом вечере.
На одном из таких вечеров Седов оказался за одним столом с очаровательной девушкой. Георгий Яковлевич, уже привычно восхищающий присутствующих северными историями, то и дело сбивался, ловя на себе взгляд удивительных глаз, в которых ему сразу захотелось утонуть.
Он уже готовился пригласить незнакомку на танец, как за столом возникла неприятная Георгию Яковлевичу тема.
– Россия неспособна побеждать! При всём уважении, русские моряки – просто пассажиры на военных судах.
Зрачки Седова, ещё секунду назад расширенные от восхищения соседкой по столу, превратились в точки и упёрлись в длинного, всей природой своей похожего на слизняка Вильчинского, столичного либерала, одетого по английской моде.
– По-вашему, в ваших словах есть уважение?
Вильчинский покосился на мундир Седова. Он мерзко улыбнулся и уже хотел съязвить, но Седов встал, спокойно подошёл к нему и положил руки на плечи. Со стороны это выглядело дружеским, несколько панибратским, жестом. Но либерал тут же заткнулся, ощутив стальную хватку, которую Седов, незаметно для окружающих, усиливал с каждым мгновением. Седов чуть наклонился:
– История героического крейсера «Адмирал Ушаков» говорит вам о чём-то?
– Я понял, понял…
К этому моменту Вильчинский был уже пунцовым. Седов несколько ослабил хватку.
– К сожалению, история русского флота это, в том числе, и история поражений. Но никогда эти поражения не были связаны с простыми моряками, которых вы тут обозвали пассажирами. Пока вы не сидели в башне палубного орудия, ожидая смертельного залпа японской эскадры, – уважайте звание русского моряка.
Вильчинский смиренно кивнул. Седов отпустил его. Хозяйка дома выдохнула:
– Вальс! Белый танец!
Музыканты заиграли. Седов отошёл к окну. Навалилась досада – надо было сдержаться. Мало ли таких вот либералов ползает по России, жируя на её богатствах и одновременно презирая её? Всех не остановишь…
Неожиданно он услышал изумительный, всколыхнувший душу голос:
– Господин штабс-капитан[10]…
Седов резко развернулся. Перед ним стояла та самая незнакомка.
– Белый танец…
Седов закружил её в венском вальсе, мечтая об одном: никогда больше не расставаться. Это была Вера Май-Маевская.
В тот вечер она попросила проводить её до дома. Неожиданно для себя Седов разоткровенничался: Вера стала первой, кому он поведал о своей мечте – покорении полюса. Вера слушала внимательно, без улыбки. И Седов, отказавшись от привычных в общении с прелестницами баек, стал говорить серьёзно. Ведь покорение полюса – не просто какая-то там прихоть. Во всём мире эта тема вызывала огромный интерес. Лучшие путешественники мира стремились дойти до полюса, но безуспешно. Норвежцы, во главе с Нансеном, чудом выжили и вернулись ни с чем. Швед Саломон Андрэ погиб, пытаясь покорить полюс на аэростате. Человек, покоривший полюс, не просто станет героем – он принесёт мировую славу своей стране.
Уже прощаясь, Вера поблагодарила за интереснейший рассказ и спросила просто, без претензии:
– Если бы покорение полюса было возможно, вы, наверное, уже покорили бы его?
Глава 9
В эту ночь Седов принял два важных решения. Первое было лёгким – жениться на Вере. Никто и никогда не вызывал в нём таких чувств. Георгий Яковлевич вдруг остро почувствовал: Вера именно та женщина, рядом с которой он становится сильнее во сто крат, ради улыбки которой он готов на любой подвиг. Второе решение поначалу казалось гораздо более сложным. Звание штабс-капитана – более чем скромное. Если инициатива покорения полюса будет исходить от нижнего чина, то генералы легко похоронят или присвоят её и тогда… Тут ему вспомнились глаза Веры. Он улыбнулся, достал лист бумаги, вверху страницы крупно вывел: «Рапорт».
На службе Седова и раньше многие считали выскочкой. Ну не могли люди понять, почему он так рвётся в экспедиции, почему работает за троих, почему берётся за нерешаемые, казалось бы, задачи. А после его рапорта, в котором он просил предоставить ему отпуск на год для покорения Северного полюса, и вовсе уверились – карьерист и болтун.
Непосредственный начальник формально поздравил:
– Что ж, удачи. Попытаетесь, а дальше ждём на прежнее место.
Седов поверить не мог – «на прежнее место»? Покорителя полюса?! Но выяснять ничего не стал – и так дел выше ватерлинии.
Георгий Яковлевич составил план экспедиции, смету. По его убеждению, неудачи предшественников крылись в двух причинах – излишней громоздкости экспедиций и неумении жить в условиях Арктики. Седов был убеждён – идти нужно налегке, с минимумом оборудования. А что касается способности русского человека выдерживать самые страшные испытания, то тут и спорить не о чем.
К моменту старта подготовительной кампании Седов уже женился на Вере. Она стала для него волшебной защитой от бед мира, вдохновительницей, другом, бесконечным источником любви и ласки.
Большой интерес к экспедиции выказал издатель главной, самой популярной газеты России «Новое время» Суворин. С одной стороны, он был истинным патриотом и всем сердцем хотел, чтобы честь покорения полюса досталась именно России. С другой стороны, он прекрасно понимал: если «Новое время» получит исключительное право на публикацию материалов об экспедиции Седова, то взлёт тиража, а значит и прибыли, гарантирован. Он встретился с Георгием Яковлевичем и предложил объявить сбор денег на экспедицию – это сделало бы предприятие Седова всенародным. Георгий Яковлевич, поразмыслив и посоветовавшись с женой, согласился.
Пошли статьи в «Новом времени». Тиражи действительно выросли – тема Севера вдруг стала модной. Пожертвования тоже вселяли оптимизм. При смете всей экспедиции в пятьдесят – шестьдесят тысяч рублей в первую же неделю россияне пожертвовали больше десяти.