Справедливости ради стоит сказать, что не все кадеты проходят этот сложный путь от начала до конца. Некоторые, не выдержав таких нагрузок, забирают документы из училища. По мнению Александра Крынина, настоящим кадетом может быть лишь обладатель таких качеств, как благородство, вежливость, выносливость, мужество и патриотизм. Кадет должен знать свое дело и хорошо выполнять то, что от него требуется.
– Дальнейшую свою жизнь я также хочу посвятить служению Родине, – делится планами молодой человек. – Осталось только выбрать – или в авиацию, или в пехоту, но склоняюсь больше к первому варианту. В одном я точно уверен: военную форму ни на что не променяю».
Выиграла ли пехота, что в нее влился Александр Крынин? Видимо, «да». Проиграла ли авиация? Думаю, тоже «да».
Прислала Марья Крынина и телеграмму со словами соболезнования от губернатора области.
Воронеж помнил своего сына.
Меня захватила судьба Саши Крынина, и я искал еще людей, которые могли бы о нем рассказать.
Утром 8 июля я связался с воспитателем Крынина по Михайловскому кадетскому корпусу Александром Николаевичем Грековым.
Зная от Голомедова, что тот – подполковник, сказал:
– Говорят, вы «целый» подполковник…
Греков засмеялся:
– «Целый»…
– А как вы стали подполковником?
Греков:
– Я окончил Новочеркасское училище связи в 1982 году. В это время шла война в Афганистане. Но в Афганистан не попал, а попал в ТуркВО, в корпус ПВО. Служил. Там заболел, операция. Одним словом, перевели меня в военкомат…
– Где же вы набирали ребят?
– Ух, где я их только не набирал!.. Но у меня офицеры запаса в основном. Сначала – Туркмения, потом – Узбекистан. А когда Союз развалился, перевелся в Борисоглебск. В 1992 году. Правда, с понижением, но… Майором был уже. Но в Борисоглебске стал замвоенкома. И через четыре года, – снова засмеялся, – перевели аж в Уссурийск… Восемь лет там и в 2005 году уволился…
– Одним словом, помотало.
– Да. А в 2006 году – что дома сидеть? – пошел в кадетский корпус. В 2006 году набрал ребят, но Саша Крынин пришел в 2007-м. Уже на втором году обучения. Как попал Саша в корпус? Они же приходят и уходят. Они же маленькие. Чего им, десять лет. Всякое же случается. Короче, у меня был вакант. Видимо, и попали так. Но учитывали, что воспитывали дедушка и бабушка, а тогда мы в основном набирали детей, у кого неполная семья. Да оно и сейчас так же. Ну, и пришло это чудо маленькое.
Я рассмеялся: конечно, дети еще!
– Ну и как у этого «чуда маленького»?
– Вы понимаете, как раз Сашка особо не выделялся, дисциплину не нарушал, будем так говорить.
– В связях с нарушителями не замечен…
– Ну да. В середнячках он и ходил. Единственно, командиром отделения был.
Это уже признание.
Греков:
– Основное-то – под выпуск. Они фактически уже поделились: куда, кто и кем будет. Вот они вдвоем с Максимом Иванниковым и попали в Москву. Они выпускались в 2013 году, а у нас как раз длительное время с армией бардак был.
Время министра Сердюкова[16].
– Пришлось выправлять ситуацию…
Греков:
– Поэтому училища набирали многие. У меня из двадцати пяти кадетов выпуска девятнадцать попали в военную структуру. В силовые органы. И так эти двое. Как учились? Учились. Я же с ними связь держу со всеми. Уже почти десять лет. В отпуск приезжали, объявлялись. В 2015 году я ушел из корпуса и пять лет еще начальником сборного пункта был в Воронеже…
– Армия не отпускала…
– Как раз после выпуска в училище Саша с Максимом ко мне приезжали…
– Вот видите, вы из армии попали в кадетскую среду. Наверно, многое удивило…
– Вы представляете, то все взрослые, а тут набрал: маленькие, сопливые, плачущие. Вокруг крутятся. Да это ужас был какой-то! – говорил, смеясь. – Но зато интересно. И весь смысл интереса потом, когда выпустил и видишь, что из этих соплячков получились люди.
– Есть информация, что Саша с детства был фанатиком армии…
– Но, не будучи фанатиком, вы бы десять лет прошли бы: сапоги, форма, постоянные наряды… Тем более жили в казарме. Только увольнительная, и то – если заработаешь.
– Вы сказали, что Саша дружил с Иванниковым…
– Вообще-то класс был довольно дружный. И Саша с Максом – вместе в училище, вместе служить. Когда Макс узнал, что с Сашей случилось, он же сейчас на Украине, он все грозится: «Я им отомщу… Я им…» Я ему: «Ты мсти, но сам о себе думай».
– Да, там – не на учениях…
Греков:
– «Не влети куда-нибудь…»
– И все-таки. Вот кадеты. Дети, да. Кто старше, кто младше… В сапогах. Честь отдай. Обратись по уставу…
Греков:
– Вот этим они и отличаются от школьников. И жизнь показала, что после выпуска они не очень приспособлены к гражданской жизни. Пятеро пошли на гражданку. Один не удержался в гражданском вузе. Вылетел. Тут же особенность: утром поднял. Короче, постоянный контроль. Водишь их. А студент? Можешь идти на лекцию, можешь не идти. А какой же пойдет, когда можно не идти? За полгода хвостов нахватали, а сдать не успели. Я потом их еще и в армию провожал. Но ничего…
– К «столбу» прибились…
– Ну да. А те, кто пошел по-военному, тоже получили…
– Они к этому стремились.
– Сашу дедушка и бабушка воспитывали…
– А пацаны – трудная публика?
Греков:
– Понимаете, если он шесть дней со мной, крутимся, вертимся… Дедушка-бабушка – они для него самые родные. Тем более он прибежал, они же его обцеловывали во все места…
– А как же! Я сам дважды дед…
Греков продолжал:
– Все те сутки, на которые он к ним попадал…
Мы говорили.
И я:
– А по обстоятельствам гибели…
– По обстоятельствам лучше, чем Марья, никто вам не расскажет… Я представителей на похоронах видел, мы так вкратце перекинулись.
– Простились в Кочетовке?
– Да, я собрал десять пацанов, которые у меня здесь были, кто мог приехать. Но в основном, кто здесь на гражданке. Десять кадетов, бывших выпускников. Сначала мы приехали к дедушке и бабушке домой. Я собрал и родителей. И отсюда колонной поехали на отпевание, потом в деревню, и там похороны.
– Там что-то с погонами…
– У кадетов такое правило: класть погоны… Хотели под фуражку положить. Но им военком не дал. Но все равно погоны бросили туда, когда землю бросали… А официально положить не дали.
Вот и деталька с погонами, значимая для одних и малозначимая для других.
– Что известно, наградили Сашу?
– Часть подала представление на Героя. И мы все сидели, ждали, ждали. Я с Машей говорил. Документы в округе затеряли. Сейчас часть оформляет заново.
Во мне вспыхнуло: «Тех бы, кто затерял…»
Греков:
– Такого не должно быть. Если будет тишина, будем писать Президенту…
– Я сам в кадрах МВД работал и знаю, что случается…
– Вот мы, я уже и с Иванычем (Голомедовым) говорил, а бывшие кадеты уже и в разных структурах, будем действовать…
– Действуйте, обязательно…
– Насколько мне известно, у кадетов свои понятия о товарищах…
– Да, заповеди…
Голомедов мне прислал заповеди товарищества у кадетов:
«I. Товариществом называются добрые взаимные отношения вместе живущих или работающих, основанные на доверии и самопожертвовании».
Доверие и самопожертвование.
«II. Военное товарищество доверяет душу, жертвует жизнью.
III. На службе дружба желательна, товарищество обязательно».
Обязательно!
«IV. Долг дружбы преклоняется перед долгом товарищества.
V. Долг товарищества преклоняется перед долгом службы».
Долг перед долгом.
«VI. Честь непреклонна, бесчестное во имя товарищества остается бесчестным».
Честь непреклонна!
«VII. Подчиненность не исключает взаимного товарищества».
Воинское братство.
«VIII. Подвод товарища под ответственность за свои поступки – измена товариществу».
Еще бы!
«IX. Товарищество прав собственности не уменьшает».
Равенство…
«Х. Отношение товарищей должно выражать их взаимное уважение.
XI. Честь товарищей нераздельна.
XII. Оскорбление своего товарища – оскорбление товарищества».
Один за всех – все за одного…
Я прочитал заповеди на одном дыхании…
Вот какую школу прошел старший лейтенант Александр Крынин, сложивший голову под Харьковом.
А наш разговор с Грековым закончился на фразе:
– Вот они, кадеты… Кадетского бы побольше… Будут какие новости, мне сообщите…
Надеялся, что мы еще встретимся и поговорим как о Саше Крынине, так и о других воспитанниках Михайловского кадетского корпуса.
Вечером 8 июля я связался с бабушкой Крынина, и она на следующий день назначила мне встречу. И вот утром 9 июля я ехал из одного края Воронежа в другой и невольно представлял, как таким же путем ездил Саша из кадетского корпуса домой к дедушке и бабушке и обратно. И его так же летом обдавал теплый воздух…
А ведь в его жизни была зима, когда морозило, и наступила пора, когда его не стало. Проезжая Коминтерновское кладбище, где на Аллее Славы мог лежать старший лейтенант, не мог оторвать взгляда от церковки и арки ворот на погост.
Почему?
Может, потому, что старший лейтенант, чудилось, лежал здесь, хотя упокоился в селе родни, в Кочетовке.
У супермаркета «Линия» меня встретила невысокая, подтянутая женщина, оказавшаяся моей ровесницей, разве что ее сплошь седая голова отличалась от моей, с проседями.
– Любовь Васильевна, – представилась она.
И пригласила:
– Пойдемте к нам домой. Там и поговорим.
Она жила в соседнем доме с девятиэтажкой, в которой жил мой коллега по УВД Владимир Гончаров.
– Кооперативный, – я говорил по пути. – Ему повезло. Квартиры ведь в милиции рядовым сотрудникам не давали. И подвернулась возможность попасть в кооператив. И он вступил, сам не зная, как за него расплатится… А тут рубль обесценился, и он получил квартиру почти за так…