Я видел то же самое в лучшем исполнении — но сейчас не могу вспомнить, когда это было.
Она явно забрасывает удочку — не клюнет ли тут. Потому и наговорила все это о Ламораке, замутила воду, чтобы загнать рыбу в свои сети. Похоже, я круглый идиот.
Я действительно идиот, потому что не хочу быть пойманным.
— Брось, — прошу я, — я все знаю. Она распахивает глаза.
— Все про…
— Ламорака и Пэллес. Я знаю, что между ними. Она выглядит ошарашенной.
— Знаешь? Так почему же ты… как же ты мог… Ну, Ламорак с Пэллес… а ты…
Какой-то силач начинает колотить изнутри в мой лоб — по меньшей мере шипастым кистенем.
— Давай не будем об этом, пожалуйста.
— Это?.. Кейн, извини, что лезу, но… у вас с Пэллес все прошло? Все в прошлом?
Мой мучитель сменяет одну пилу на другую, и она немедленно начинает визжать у меня в ушах.
— Она думает именно так.
— Кейн…
Рука, лежащая на моем плече возле повязки на ране, очень теплая и сильная, а от ее легкого пожатия мускулы расслабляются. Я встречаю взгляд фиолетовых глаз и… Она не просто заигрывает со мной, она предлагает мне нечто более сильное и соблазнительное, нежели физическая близость. Она предлагает мне понимание.
— Должно быть, это очень больно! Я умышленно не понимаю ее слов.
— Да нет, в реке рану промыло. Не думаю, что там осталась грязь.
Мне не удается провести ее. Она снова садится в позу воина, скрестив под собой ноги, и смотрит на меня с добротой, не требующей слов.
Я пожимаю плечами, и боль вновь вгрызается в плечо. Я несколько раз глубоко вдыхаю и вхожу в мысленное зрение, которое принято в Монастырях, чтобы контролировать свое тело. Силач с пилой медленно уходит, хоть все еще находится у меня в голове, а боль в плече ослабевает. Я старательно растираю раненое колено, мечтая о кубике льда. Сконцентрировавшись на своих ранах, я получаю возможность разбередить еще одну.
— Что там у Ламорака с Пэллес, касается только их двоих, — тихо замечаю я, — А ко мне это не имеет отношения.
Таланн ухитряется изобразить недоверие, не изменившись при этом в лице.
— Это действительно так, — упорно повторяю я. Голос у нее такой же теплый, как руки,
— Но, Кейн, это действительно важно. Даже со стороны видно, что ты обеспокоен.
— Это их дело, — стою я на своем, — А мои чувства к Пэллес — это мое собственное.
— Значит, для тебя… — ее ресницы чуть вздрагивают, — для тебя это еще не ушло в прошлое? Голова у меня тяжелая, словно гиря.
— Да, для меня это не в прошлом. И никогда не будет в прошлом. Я дал обещание, Таланн, и сдержу его. До тех пор, пока смерть не разлучит нас.
Ей, конечно, не знакома эта фраза — в Империи брак является скорее сделкой, чем таинством, — однако смысл до нее доходит: она удивленно и разочарованно качает головой.
— Каким же должен быть человек, чтобы зайти так далеко: едва не потерять жизнь, спасая жизнь сопернику? Он должен быть полным кретином.
— Понимаешь, это трудно объяснить…
Она накрывает ладонью мою руку, лежащую на раненом колене, и ждет — вот сейчас я встречусь с ней взглядом. В глубине ее глаз что-то умирает, какие-то крупицы сна, который не можешь даже толком вспомнить, когда проснешься. Она говорит:
— Надеюсь, Пэллес Рил понимает, какого замечательного человека отшвырнула.
Теперь я должен рассмеяться: это единственная альтернатива слезам. Я уже готов, но мне приходится приложить усилия, чтобы выдавить горький смешок.
— О, это она прекрасно понимает. В этом и заключается часть проблемы: она слишком хорошо все понимает.
Вряд ли Таланн найдет на это ответ. И она в самом деле молчит, просто сидит рядом со мной на полу и смотрит, как я растираю колено.
В медитации время проходит быстро. Луч солнца падает а окно уже под другим углом. Через некоторое время боль утихает, и я вновь всплываю на поверхность сознания. Тут обнаруживается, что Ламорак уже пришел в себя и что-то жует.
Он смотрит на меня исподлобья, с неуклюжей застенчивостью.
— Похоже, ты промыл мне ногу, да? Я смотрел в мыслезрении, там больше нет этих яичек. Спасибо.
Ему явно не по себе. Надеюсь, это угрызения совести.
— И еще спасибо за то, что спас мне жизнь. Я твой должник.
Да ну? Я рычу про себя. Отплати мне — держись подальше от моей жены! Однако вслух я произношу:
— Ничего ты мне не должен. Если б ты не помог мне на балконе над Ямой, я бы уже гнил в той самой куче. Так что мы квиты.
Он отводит взгляд.
— Нам никогда не рассчитаться.
В его голосе слышится отвращение к самому себе, от чего я испытываю удовольствие.
— Ну, как знаешь.
Недалеко от нас рокочет гром. Он напоминает мне голос Ма'элКота. Первые крупные капли бьют по переплету окна, и я закрываю ставни. Стук дождевых струй по дереву смахивает на крысиный топоток.
Через полчаса появляется король. Он входит в дверь без сопровождения и с какой-то особенной яростью сбрасывает плащ. Таланн рывком поднимается и принимает боевую стойку — откуда ей знать, кто это такой. Она не желает рисковать. Я накрываю своей рукой ее руку и приветствую короля.
Он оглядывает нас, многозначительно ухмыляясь, и качает головой.
— Ну, Кейн, умеешь ты расшевелить дерьмо!
— Это особый дар. Таланн, познакомься с королем Канта. Ваше величество, это Таланн, воительница и друг Пэллес Рил.
Он оглядывает ее с откровенным восхищением и протягивает руку — женская мускулатура нравится ему не меньше, чем мне. Когда я представляю ему Ламорака, король вновь начинает ухмыляться.
— Это ведь ты носился со своим Косаллом? Знаешь, что твой меч теперь у Берна?
Ламорак в ответ моргает, а король присвистывает с насмешливым сочувствием.
— Неприятно, правда? Все равно что орган у тебя выдрали.
Мы переключаемся на другие темы — немного говорим об охоте и растущем возмущении в городе; конечно, приходится сообщить о нашем побеге из Донжона — так сказать, понаставить деревьев, чтобы он не увидел за ними леса. Если хоть один из присутствующих узнает, что я работаю на Ма'элКота… Не уверен, что проживу достаточно времени, дабы все объяснить,
Это не так волновало бы меня, если б его величество перестал есть меня своими проницательными глазами, словно он знает что-то, чего не знаю я.
Наконец Таланн доводит повествование до сцены схватки на балконе, и я не могу больше слушать.
— Да разве это важно? — говорю я таким тоном, что двух вариантов ответа быть не может. — Мне необходимо найти Пэллес. Сегодня же. Прямо сейчас.
— Это сложная задача, — хмурится король. — Мне самому хотелось бы найти ее, но я не могу поставить на уши королевство…
— Не можешь? Твое величество, мы так долго были друзьями…
Он устало отмахивается.
— Не в этом дело, Кейн. Вчера во время заварушки с Котами они ждали ее у того места в Рабочем парке, где она прятала токали…
— Они… она… — начинаю заикаться я. — Ты знаешь?
— Про Саймона Клоунса и Вечное Забвение? — Он снисходительно смотрит на меня, как бы спрашивая: «Я что, идиот?» — Конечно. Разве я не король Канта? Кстати, интересно, почему оно не действует на тебя…
— Это секрет, — спокойно отвечаю я. — Ладно, давай дальше. Коты дожидались ее возле убежища токали.
— Точно. Думаю, они обнаружили ее точно так же, как нашли здесь дня три-четыре назад. Кто-то выдал ее. Мое сердце бешено заколотилось.
— Твой подданный? Он кивает.
— Вероятно. Никто другой не мог ничего знать. У моего человека в Глазах нет никакой зацепки, а потому, кто бы это ни был, он имеет дело непосредственно с Берном и Котами. Паслава, Деофад, кто-нибудь из баронов… ну, не знаю. Те, что пониже рангом, вообще ничего не знали. А в укрытии у нее не было помощников — Пэллес им больше не доверяет.
— Вот почему ты теперь ходишь в одиночку.
— Поверь уж мне. Нам придется увести тебя. Мне нужны имена всех, кто знает, что ты здесь. Если Коты придут сюда за тобой… что ж, это немного сузит круг поиска.
— Когда его найдут, — мрачно говорю я, — постарайся, чтобы он уцелел и я смог добраться до него лично. Сделаешь это для меня?
Он пожимает плечами.
— Ничего не обещаю. У меня тоже есть к нему счет. Так сдать Пэллес… Если я доберусь до этого ублюдка…
Его пальцы гневно сжимаются, кровь бросается в лицо. Я смотрю на него. Что-то изменилось в нем с нашей позавчерашней встречи. Тогда это был всего лишь «укол в задницу Ма'элКота». Теперь все серьезно, его величество разве что огнем не дышит.
— Просто помоги нам встретиться. Сейчас это действительно важно.
В его затуманенных глазах внезапно вспыхивает подозрение.
— Почему вдруг важно?
До сих пор я не замечал, какие у него маленькие глаза. Вокруг них набухли вены — нешуточная ярость правит королем.
— Эй, да это же я! Потрогай, если не веришь!
— Да, — медленно говорит он, и краска сползает с его лица. — Знаю, Извини. Но ей не нужна твоя помощь, Кейн. Я абсолютно уверен, что прошлой ночью она была на Чуде, а потом ушла оттуда.
— Правда?
— Ну да. На ней было что-то вроде плаща, а поверх еще один Плащ, если понимаешь, о чем я.
Я полтора года изучал в училище боевую магию и только потом был отправлен в Поднебесье. Я мгновенно понимаю суть:
Пэллес не удастся найти даже магу, потому что он не сможет отследить ее через Силу. Вероятно, это ее заклятие не слабее Вечного Забвения.
Впервые за все дни у меня на лице появляется счастливая улыбка.
Все смотрят на меня, а король спрашивает:
— Ну, в чем дело? — Я знаю, точно знаю, где ее искать.
— Администратор, это Клирлейк из «Свежего приключения». Он хочет сообщить в сеть о воссоединении Пэллес и Кейна.
— Скажите ему… нет, откажите ему. Бесповоротно.
Артуро Коллберг грыз ноготь и смотрел на экран. Кейн, профессионально нагнетающий обстановку, настоял на том, чтобы Ламорак и Таланн отправились вместе с ним и королем вопреки возросшей опасности разоблачения и ареста. На приготовления понадобилось всего несколько минут — для Ламорака привели лошадь, остальным принесли тяжелые плащи и шляпы, чтобы они могли спастись от заливавшего Лабиринт ливня. Идти подземельями было опасно — там могло укрываться от дождя слишком много кантийцев.