Появление Кейна не удивило их. Он назвал себя и обменялся паролями со стражником, после чего ему освободили дорогу. Проходя, он негромко произнес:
— У меня на хвосте могут оказаться недруги. Осторожнее. Как бы вам не пришлось солоно.
Рыцарь легко поднялся на ноги, положив руку на рукоять меча.
— Остановить их?
— Нет. Я не хочу, чтобы кому-нибудь был причинен вред. Просто будьте настороже.
Оставив охранников, Кейн отыскал неподалеку шахту золотарей и через писсуар вылез в освещенный пожарами Рабочий парк.
Он старательно придерживался пляшущих черно-голубых щелей и по-прежнему спешил. Улица, только что пустынная, мгновением позже могла заполниться орущими и дерущимися толпами людей. У входа в переулок, куда Кейн попытался нырнуть, он встретил двоих, угрожающе обнаживших мечи.
— Ты за кого?
— Чего?
Кончик меча оказался в опасной близости от горла Кейна.
— Ты за императора или за проклятых актиров?
— А, вы лоялисты? Ну, ребята, ночка у вас выдалась еще та!
Пока мечник соображал, как следует понимать такой ответ, Кейн повернулся на пятках, схватил его за руку и заставил выронить меч. Перенеся вес на другую ногу, он заткнул другого мечника, ударив его пяткой в челюсть. Инерция удара развернула его и повела по кругу, который закончился оглушением первого мечника его же собственным мечом. Клинок спружинил не погнувшись — сталь оказалась весьма прочной.
— Ха, неплохо, — произнес Кейн.
Прихватив клинок, он нырнул в темноту переулка, подальше от лоялистов; они, задыхаясь, молили о пощаде.
Кейн крался по улицам, обходя стороной толпы самого разношерстного люда, и наконец добрался до темного дома, показавшегося Коллбергу смутно знакомым. Бросив взгляд на экран с телеметрией, администратор понял, что Кейн шел именно сюда, — уровень адреналина у него в крови поднялся, а индикатор сердечной деятельности едва не зашкалило.
Дверь висела на одной петле. Кейн вошел и поднялся на два этажа.
Наверху он негромко повторил сигнал, которым обменялся с часовыми в пещере. Из теней послышался тихий ответ. Убийца шагнул в холл и увидел там двоих рыцарей.
— Меня послал король. Вы нужны ему на Стадионе. Прямо сейчас.
Рыцари обменялись нерешительными взглядами.
— Ну, не знаю, — протянул один из них. — Нам сказано оставаться здесь до тех пор, пока король лично не отпустит нас,
— Он занят — может быть, вы это сами понимаете?
— Извините, барон, — произнес второй рыцарь. — У нас четкие указания.
Кейн вздохнул и разочарованно развел руками.
— Ладно. Дело вот в чем. Мне нужно поговорить с тем парнем, Ламораком. Вам эту беседу слышать ни к чему, понимаете? Идите на Стадион и скажите, что поверили мне на слово. Король поймет.
— Но… но, я думаю…
— Сказано тебе, король поймет. Ему бы не хотелось, чтоб вы умерли прямо тут.
Кейн пошевелил обнаженным клинком. Дав им время на размышление, он спросил:
— Все поняли?
Стражники снова переглянулись и, видимо, сочли за лучшее удалиться. Однако Коллберга это уже не интересовало.
«Ламорак, — подумал он со странным спокойствием, радуясь неожиданному открытию. — Значит, это то самое убежище в Рабочем парке».
Он неистово сжал кулак и поднял руку над переключателем аварийного переноса. На пухлых пальцах дрожал красный отсвет.
«Сделай хоть один неверный шаг, Кейн, — хоть один. И не важно, что его допустит кто-то другой. Крошечный намек Ламорака на признание — и мой кулак будет быстр, как молот божий».
Бледные мясистые губы администратора затрепетали от такого сравнения. Коллберг поерзал в кресле помрежа, устраиваясь поудобнее, однако у него ничего не вышло. Чесалось все тело, словно по нему бегали полчища муравьев; он не мог расслабить плечи, успокоить бешено бьющееся сердце.
«Еще чуть-чуть, — сказал он себе. — Ждать осталось совсем немного».
Я открываю дверь. Ламорак сидит у окна и смотрит наружу. Пожары на улицах Города Чужаков бросают на его избитое лицо красные отблески. Едва он начинает поворачиваться ко мне, я прыгаю и делаю почти фехтовальный выпад, останавливая кончик меча в миллиметре от его горла. Он замирает, не успев встать с кресла. Похоже, его раненая нога уже отчасти работает.
— Ни слова! — негромко приказываю я. — Я ничего тебе не сделаю.
Он медленно переносит свой вес на руки и опускается обратно в кресло. Кто-то из кантийцев поумнее подвязал его сломанную челюсть бинтом и стянул на макушке; теперь Ламорак похож на мультяшного героя, у которого болят зубы.
— Прывд?
Я делаю глубокий вдох, потом поворачиваю меч к нему рукоятью.
— Правда. Но если ты попробуешь сотворить заклинание Власти, я тебе еще чего-нибудь сломаю, усек?
Он нерешительно тянется к мечу — словно ребенок, который боится, что у него отберут конфетку. Рука смыкается на рукояти, плечи и шея напрягаются. На лице написано такое облегчение, что я сам чувствую его.
— Кейн… Кейн, я…
— Я все знаю. — Я отворачиваюсь, зажигаю лампу и ставлю ее так, чтобы свет был виден снаружи. — С тобой мы поговорим дома. Сейчас это не важно. Я знаю, что ты сделал, и знаю, почему ты это сделал.
Глаза у него становятся круглыми, он хватается за рукоять меча второй рукой, и острие направлено к моему лицу.
— Но… но я…
— Ничего не говори. Сказано тебе, я все знаю и понимаю тебя.
Его нижняя губа подрагивает.
— Я никому не хотел делать хуже…
— Я знаю. Поверь, Ламорак, я прекрасно понимаю, с какой силой на тебя могут надавить. Я ведь тоже из этой лавочки. Я делал все то же самое, и мне это нравилось ничуть не больше, чем тебе.
На его глаза наворачиваются слезы. Я едва могу сдержать закипающее в груди отвращение, не дать ему просочиться в мой голос или отразиться на лице.
— Ее карьера… — хнычет он. — Ее Приключение… Я обрываю его.
— Сейчас важно только одно — вырвать ее из рук Ма'элКота, так? Помоги мне. Помоги мне спасти ее, и все остальное не будет иметь значения. Я даже позабочусь о том, чтобы король Канта оставил тебя в живых, после того что ты с ним сделал.
— Кейн… Кейн, это было…
— Говорю тебе, я понимаю! — «Господи, какой нытик!» — Прошлой ночью я здорово напугал тебя в том заброшенном складе. Ты думал, я хочу убить тебя. — Я пожимаю плечами и глуповато улыбаюсь. — А я именно этого и хотел. Если б меня не отозвали, ты бы уже отошел в вечность. Но это было под влиянием настроения. Когда я успокоился и все обдумал, я все понял. Слушай, давай не будем терять времени. Мне нужна твоя помощь.
— Зачем? Я все, все сделаю, Кейн, я все исправлю! Я показываю ему сеть, и его глаза с откровенной жадностью останавливаются на грифоновых камнях.
— Я веду хитрую игру с Ма'элКотом и подозреваю, что Коты могут следить за мной с помощью магии. Мне нужно выяснить это. Если я прав, то хочу знать, что они отслеживают — меня, мою одежду, нож, сеть… В общем, ты понял. Мне совсем ни к чему их компания — это может испортить все дело.
— Они за тобой следят? — испуганно повторяет Ламорак, бросая взгляд на улицу.
— Успокойся. Они далеко. Им нет нужды приближаться, если я действительно помечен.
— Как они могли тебя пометить? Откуда у тебя эта сеть?
— От Ма'элКота, — сухо усмехаюсь я. — Смешно, правда? Этим утром ты попытался убить меня, заставив короля поверить, будто я работаю на Ма'элКота. Так вот, я действительно на него работаю. По крайней мере сам Ма'элКот в этом уверен.
— Черт, Кейн… — почти благоговейно говорит Ламорак. — Черт…
— Дело в том, что я убедил Ма'элКота, будто король и есть Саймон Клоунс. Теперь он намерен выманить короля и его подданных из Лабиринта, устроив публичный ритуал с Пэллес. Он намерен исторгнуть из нее настоящее имя Саймона Клоунса в присутствии двадцати тысяч человек на Стадионе Победы.
— Но зачем королю…
— Незачем. Но я заставил Ма'элКота поверить, что король с подданными будут там, дабы убить его. Ма'элКот и Берн наводнят толпу переодетыми Котами и Глазами, да еще солдатами в штатском, чтобы те были готовы схватить его. Но короля и его подданных рядом не будет.
— А смысл?
Я показываю зубы,
— Смысл в том, что Ма'элКота там тоже не будет. Он станет управлять происходящим издалека, используя в целях безопасности иллюзию самого себя. Так вот, все эти мятежи начались только потому, что мы с королем раззвонили по городу, будто Ма'элКот — актир. Пусть двадцать тысяч человек придут на Стадион и увидят, как я наброшу эту сеть на иллюзорного двойника императора.
Ламорак раздумывает секунду-другую, но затем его глаза едва не вылезают из орбит, а рот приоткрывается.
— Господи… — бормочет он. — Господи боже мой… Сеть отрежет изображение от Силы, тогда оно побледнеет и исчезнет, как, по слухам, исчезают актиры…
— Да, — негромко отвечаю я, — Изящно, а?
— И все Коты, армейские офицеры, тысячи горожан…
— И вся королевская конница, и вся королевская рать. Точно, Ма'элКот будет свергнут. Всего через несколько часов он окажется запертым во дворце,
— Кейн… это замечательный план. Он должен сработать.
— Он сработает. Мне нужно сделать еще кое-что, и все встанет на свои места.
— А что с П-пэллес?
— Сейчас она в относительной безопасности. Когда пойдет драка, я смогу вывести ее.
— Со Стадиона Победы? Ты с ума сошел!
— Ее не будет на Стадионе. Она будет в Донжоне.
— Черт побери…
— Да. Это единственное место, где Ма'элКот может держать ее, не опасаясь, что она накопит Силу и вышибет ему мозги.
— Но… как же ты выведешь ее?
— Я знаю, как войти, — напоминаю я, поднимая правую руку. — В большой суматохе это будет несложно. А чтобы выбраться, сойдут любые подручные средства.
Он оценивающе смотрит на меня, однако сломанный нос и челюсть придают ему скорее комичный вид. Я киваю ему.
— Так что давай работай. У нее кончается время. Проверь меня и найди метку.
Я не спускаю с него глаз, пока он находится в состоянии мыслезрения. Даже сейчас, попытавшись применить заклинание Власти, он добьется только своей смерти. Я найду кого-нибудь другого, кто сделает для меня то же самое. Минута-другая проходят под звук едва слышного бормотания — Ламорак проверяет сеть. Наконец он кивает и смотрит на меня.