[15], тем самым фактически поставив вопрос о прямой ответственности руководителей партии за тяжелейшее положение, сложившееся в стране, за голод и смерть миллионов людей. Такой одновременно критический и самокритичный подход был смелым шагом со стороны Лю Шаоци.
Более того, важно подчеркнуть, что Лю Шаоци пришел к этому выводу после того, как лично ознакомился с состоянием дел в китайской деревне, увидел, до какого кризисного состояния доведена она политикой «трех красных знамен»; осознал, что «идеи Мао Цзэдуна», по крайней мере в данном случае, не были верными, принесли несчастья народу, а не пользу развитию хозяйства страны. Лю Шаоци также, по всей вероятности, убедился в том, что политика Мао Цзэдуна по отношению к китайскому крестьянству, особенно во второй половине 50-х годов, не отвечала интересам крестьян, не соответствовала своеобразию китайских условий. Напротив, она вела к разорению и обнищанию крестьянства, лишала его возможности жить в достатке и не давала сельскому хозяйству страны эффективно развиваться. Было очевидно, что нужно немедленно принимать практические меры по выправлению создавшегося положения. По словам Лю Шаоци, эта политика пока еще не является ошибкой в линии партии, но если ее не исправить, то она постепенно может стать таковой.
Из этого, в частности, следует, что и Мао Цзэдун, и Лю Шаоци имели свои взгляды на то, что считать линией партии. В представлении каждого из них речь шла о правильной и неправильной линии партии. Каждый из них полагал, что он стоит на верных позициях и отстаивает правильную линию.
После гибели Лю Шаоци и смерти Мао Цзэдуна Дэн Сяопин говорил, что между ними не было расхождений по вопросу о линии партии. Однако такое утверждение скорее отражало политические потребности Дэн Сяопина и его субъективное представление об этом во время его прихода к власти на рубеже 80-х годов и ни в коей мере не соответствовало ни фактическому положению дел в конце 50-х и в 60-х годах, ни пониманию этого вопроса Лю Шаоци и Мао Цзэдуном.
На расширенном рабочем совещании кадровых работников высшего звена в ЦК КПК (декабрь-январь 1962 г.), по масштабам превосходившем даже съезд партии, Лю Шаоци в присутствии семи тысяч руководящих партийных работников выступил с докладом, в котором вновь заявил, что «главными являются те ошибки, которые допускаем мы сами», и отметил, что ответственность за них должен нести ЦК партии. По мнению Лю Шаоци, дело было не только в отсутствии опыта, но и в том, что кое-кто в ЦК КПК зазнался, утратил скромность и осмотрительность, пошел вразрез с курсом партии и линией масс, с тем стилем работы, который подразумевает опору на реальные факты.
На этом же совещании Лю Шаоци, очевидно убедившись на своем опыте в правоте Пэн Дэхуая, а главное, потрясенный тем, что увидел во время своей инспекционной поездки в деревню, доведенную до ужасающего состояния бедности и разрухи, говорил, что почти все сказанное Пэн Дэхуаем в 1959 г. — это факты, и хотя в некоторых случаях он не всегда был прав, однако Лю Шаоци всегда чувствовал, что Пэн Дэхуай говорил тогда о том, что было в действительности[16].
Иначе говоря, в 1962 г. Лю Шаоци перед активом партии оценил позицию Пэн Дэхуая как справедливую, а следовательно, косвенно дал понять, что Мао Цзэдун, да и он сам, были неправы, принимая в 1959 г. решение об осуждении за выступление против партии члена Политбюро ЦК КПК и министра обороны КНР Пэн Дэхуая и снятии его с постов в партии и государстве.
В феврале 1962 г. на расширенном заседании Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК (на «Совещании в Силоу») Лю Шаоци заявил, что народное хозяйство переживает «чрезвычайный период», и подверг критике желание некоторых руководящих работников скрыть дефицит госбюджета, составлявший тогда 5 млрд. юаней. В мае 1962 г. на рабочем совещании ЦК КПК Лю Шаоци утверждал: «Главная опасность в настоящее время все-таки в том, что недооцениваются трудности».
Благодаря тому, что на этом этапе руководство партии и большинство ее членов пришли к единому пониманию ситуации, процесс урегулирования осуществлялся успешно, и все это неотделимо от позиции Лю Шаоци и предпринимавшихся им усилий.
Третий период начался со второй половины 1962 г. В условиях, когда политический климат претерпевал изменения и давление со стороны Мао Цзэдуна все более усиливалось, Лю Шаоци упорно отстаивал свою точку зрения, проявив себя как истинный политический бореи.
Уже после смерти Мао Цзэдуна в историографии КНР отмечалось, что в то время, когда в экономике страны только-только начался поворот к лучшему, «некоторые товарищи в партии (это был намек на Мао Цзэдуна. — Ю.Г.) позабыли „большой скачок“ 1958 г. и суровые уроки Лушаньского совещания 1959 г. и снова стали повторять ошибки „левого уклона“»[17].
В августе 1962 г. на совещании в Бэйдайхэ, а затем на X пленуме ЦК КПК 8-го созыва (24–27 сентября 1962 г.) Мао Цзэдун выступил со своими выводами, расширительно толкуя вопросы классовой борьбы, абсолютизируя ее. Он резко осудил «черный закулисный ветер», т. е. критику ошибок, которая развернулась в партии в первой половине 1962 г. Лю Шаоци не подчинился этому политическому давлению, продолжая сопоставлять и анализировать, и открыто выражал свои взгляды. На совещании в Бэйдайхэ он высказал опасения относительно правильности самой постановки вопроса о классовой борьбе, заявив, что в том случае, если эту кампанию не удастся провести должным образом, вполне может возникнуть нечто вроде новой борьбы против правых, в холе которой кое-кто может попытаться увязывать с классовой борьбой актуальные проблемы экономики, находящиеся в настоящее время в стадии изучения.
На X пленуме ЦК КПК 8-го созыва Лю Шаоци со всей определенностью заявил о том, что не следует придавать первостепенное значение классовой борьбе, запуская или ослабляя работу в области экономики. Он предостерегал партию от забывчивости, призывал помнить суровые и болезненные уроки 1958 г., говорил, что не следует по вопросу о производственных и плановых показателях выступать против правого уклона, как это делалось в прошлом. В челом работа по упорядочению экономики страны, проведенная в 1962–1964 гг., была относительно успешной только благодаря тому, что Лю Шаоци и другим руководителям удалось уменьшить ущерб от «левых» настроений[18].
В ходе работы по урегулированию положения в экономике страны Лю Шаоци выдвинул ряд теоретических положений или политических установок, которые были важными составными частями его платформы.
Он считал, что необходимо поддерживать относительную стабильность в сложившемся соотношении форм собственности в деревне, понимая, что поспешность при переходе от коллективной собственности к общенародной неизбежно нанесет удар по производственной активности масс, разрушит развитие производительных сил. При этом Лю Шаоци выступал против уравниловки, призывал осторожно относиться к мелкому крестьянскому хозяйству и был против ускорения процессов перехода к общенародной собственности, против укрупнения размеров или масштабов крестьянских хозяйств, против того, чтобы производственные отношения обгоняли в своем развитии производительные силы, так как они могут быть разрушены, поскольку в этом случае исчезнет база для их воспроизводства.
В 1962 г. на совещании с участием семи тысяч человек Лю Шаоци от имени ЦК КПК говорил: «В практической работе сельских народных коммун во многих районах на протяжении определенного периода времени не разграничивали коллективную и общенародную собственность, т. е, осуществляли неподобающие, слишком поспешные и слишком большие изменения и таким образом нарушали принцип „каждому по труду“ и принцип эквивалентного обмена, совершали такие ошибочные действия уравнительного характера, как обобществление, соединение в коммуну и др.». Эти ошибки, по мнению Лю Шаоци, были выправлены благодаря своевременным мерам, предпринятым партией. В эти годы в КПК постепенно возникала такая атмосфера, что оказывалось возможным говорить отдельно о партии и о Мао Цзэдуне, чуть ли не открыто противопоставлять партию и Мао Цзэдуна.
Лю Шаоци также полагал, что основу экономики государства должно составлять сельское хозяйство, что низкий уровень его развития ограничивает развитие других отраслей и что пренебрежение ролью сельского хозяйства как основы неизбежно приводит к нарушению объективных закономерностей развития экономики страны.
Весьма характерно, что первое и главное противоречие в политике Лю Шаоци и Мао Цзэдуна оказалось противоречием в подходе к крестьянству, к китайской деревне. Здесь Лю Шаоци выступал в качестве защитника интересов китайского крестьянства, а Мао Цзэдун, по сути дела, действовал в ущерб интересам китайской деревни и ее жителей.
При разработке теоретических подходов к решению проблем Китая Лю Шаоци опирался на самостоятельный творческий поиск, в то время как Мао Цзэдун предпочитал скользить по поверхности, руководствуясь главным образом своими «озарениями».
Лю Шаоци считал, что значительное завышение доли вложений в капитальное строительство, непомерное увеличение количества строящихся объектов ведут к нарушению основных принципов марксистской теории воспроизводства.
Кроме того, он полагал, что необходимо усилить управление производством внутри самих предприятий, восстановить рациональные правила и установления, нарушенные во время «большого скачка», последовательно проводить в жизнь принцип распределения по труду, повышать экономическую эффективность[19].
Все это свидетельствовало о здравомыслии Лю Шаоци в экономических вопросах, о максимально возможном для Китая того времени прогрессивном взгляде на эти проблемы; во всяком случае, в этой области Лю Шаоци занимал позиции, которые в гораздо большей степени отражали интересы китайцев, чем платформа и установки Мао Цзэдуна.