— Вот что, — внушительно сказал дядя Влас, — слухай сюда. Помрешь ты, миленок, не позже чем через полгода. Всего тебе и жизни, что осень да полземы. Чуешь?
Юноша изменился в лице. Багровый цвет почти полностью исчез и уступил место серому с примесью синьки.
— А… а что у меня? — спросил он охрипшим голосом.
— Рак живота у тебя, потому и толстеешь, — авторитетно пояснил лекарь. — Помрешь, ничем помочь не могу. Иди!
Шатаясь от горя, пациент удалился, а ожидавшим в другой комнате здравотдельцам дядя Влас твердо обещал, что не позже чем через полгода юноша станет тонким, как тростинка. Как и почему — это уж его, лекаря, дело.
Время шло, а толстый юноша, потеряв всякий аппетит и впав в отчаяние, худел, худел… Еще задолго до истечения оговоренного полугодичного срока здравотдельцы ощупали и оглядели пациента и, пожимая плечами, сказали:
— По-видимому, в том лекарстве, которое дает дядя Влас, и в самом деле содержится ценное начало!
И выдали знахарю бумагу в том, что он «лечит больных народными травами, иногда с благоприятными результатами».
Этот и многие другие случаи я припомнил, огорченный и расстроенный глупейшей помехой, оказавшейся на моем пути. Именно в таком несвойственном мне упадочном состоянии я шел по главной улице большого города, рассеянно поглядывая по сторонам. Где найти квартиру, где найти чуть затемненные окна, мягкие ковры, тяжелые дорогие драпри на дверях?
Я остановился у киоска и купил несколько сегодняшних газет. Надо быть в курсе событий. А вдруг я вычитаю что-нибудь полезное и для себя? Я развернул одну из столичных газет и стал просматривать отдел новостей искусства. Потом мне бросился в глаза фельетон под заголовком «Лже-целители». Это был яростный удар по знахарям и знахарству! Нет сомнений, что теперь дяде Власу не сдобровать. Нет видно, и эта отрасль человеческой деятельности для меня закрыта!
Я отошел от киоска в тяжелом настроении. И вдруг кто-то меня окликнул по имени:
— Женя! Дорогой!
И я немедленно попал в объятия толстенького маленького человечка, благоухающего дорогими духами. Я его тоже узнал: это был мой товарищ по гимназии, дамский угодник и шаркун Димка Корицын!
— Как всегда, отлично одет, вид джентльмена! — болтал Корицын, ведя меня об руку. — Наверное, благоденствуешь? Помнишь, еще в гимназии ты устроил рулетку и каким-то образом ловко мошенничал, молодец!
— Ничего подобного, — обидчиво сказал я, — там не было никакого мошенничества, просто шарик был чуть тяжелее, чем нужно, и падал ближе к центру рулетки.
— Ну, а мы ставили на периферию! — хохотнул мой друг. — Словом, молодчага! А теперь что ты делаешь? Да что мы на ходу, давай зайдем в ресторан!
В ресторане мы сели в дальний угол, как заговорщики, точно предчувствуя, что судьба нас свяжет одной веревочкой.
Выпив и закусив холодной осетриной, мы в ожидании супа разговорились.
— Видишь ли, — хвастливо болтал Корицын, — мне здорово повезло. Собственная «Волга», даже не одна, а две: вторая на имя тещи. Ей 85 лет, но разве спортом увлекаются только молодые?! — Он опять хохотнул.
— Постой, — сказал я, чуть ошеломленный феерическим успехом Димки. — А где ты работаешь?
— Ты типичный идеалист, — прыснул Димка. — «Где работаешь?» Пусть турки работают. Я не работаю, а зарабатываю!
— Но где же? Как?
— Помогаю реализовать государственную продукцию, — неопределенно ответил Димка, вдруг прикусив язык. Но я его знал еще с детства! У него всегда не хватало выдержки! Не только в рулетку, где действовали, так сказать, законы физические, но и в девятку, где психология была на первом месте, а подмена колоды — уже на втором, он всегда был мною побиваем. Хорошо, применим и сейчас выдержку и психологию!
— А как у тебя с милицией и прокуратурой? — заботливым тоном спросил я Корицына и сразу увидел, что попал в яблочко.
— При чем тут прокурор? — запальчиво воскликнул он, перестав на минуту пережевывать жареного барашка. — Я лишь нахожу покупателя на покрышки, а сколько он за них платит директору магазина, какое мне дело?!
— Я вижу, тебе не избежать процесса и тюрьмы… если ты сейчас же не договоришься со мною!
Я поднялся и подозвал официанта.
Конечно, я был далек от того, чтобы угрожать, но бедный Димка понял меня именно в этом убийственном для себя смысле. Он поспешно сказал:
— За обед плачу я. И не торопись, в чем дело! Садись, ну, садись же.
Последние слова он сказал умоляющим тоном. Я приказал подлетевшему официанту:
— Шампанского и фруктов!
— Совершенно верно! — оживился Димка и, когда официант помчался исполнять наш заказ, мой друг недвусмысленно предложил работать вместе с ним. При этом он волей-неволей объяснил мне всю немудреную кухню. Директор магазина автомобилей и автомобильных деталей продавал свой дефицитный товар только через группу маклеров и, конечно, по спекулятивной цене. Разница шла в карманы директора, продавцов и контролеров магазина, а также маклеров: не за прекрасные же глаза директора они будут стараться! Доходы распределялись строго сообразно должности и роли. Львиную долю брал директор, поменьше — продавцы и контролеры и совсем уже немногое доставалось маклерам. Однако и этого немногого было вполне достаточно для того, чтобы закуривать десятирублевками, если только, конечно, не курить в день больше одной пачки.
— Будешь продавать мотоциклы! — решительно сказал Димка, сделав рукой широкий жест доброго миллионера. — Молодой человек, работавший у нас на этом участке, взял с клиента не сто пятьдесят куртажа, положенного по договоренности с директором, а двести рублей. Директор наш — человек принципиальный, он не допускает превышения таксы и выгнал этого парня. Место свободно.
— А сколько на мою долю пойдет из этих ста пятидесяти рублей? — деловито осведомился я перед тем, как дать окончательное согласие.
Димка поморщился:
— Не жлобься, ты имеешь дело с порядочными людьми!
— Но все-таки? — настаивал я.
— Из ста пятидесяти тебе придется двадцать.
— Как?! — возмутился я. — Это составляет что-то около восьмой части! Да это грабеж!
— Надо уважать решение коллектива, — внушительно сказал Димка.
В общем, я в конце концов, немного поломавшись, дал свое согласие и Димка обрадовался, что нависшая над ним опасность разоблачения исчезла.
— Значит, заметано! — воскликнул он. — Сегодня же я познакомлю тебя с директором. Высокого благородства человек!
В тот же вечер были арестованы и директор, высокого благородства человек, и продавцы, и контролеры магазина, и мой Димка. Бедняга, вероятно, сел в тюрьму с горьким убеждением, что его предал я. Какая ошибка!
Итак, счастье снова улыбнулось мне. Но, может быть, меня спасут шляпы? Да! Именно шляпы помогут мне найти ту узкую, но верную тропинку к богатству, которая все время уходит из-под моих ног.
Говоря о шляпах, как меня, конечно, понял прокурор, я имел в виду дамские бархатные головные уборы. Почему бархатные? В этом и заключается мое открытие.
Никто еще не пытался доказать, что чем тяжелее дамская шляпа, тем она желаннее для элегантной дамы. Дамский головной убор — не драгунская кираса с литыми гербами, общим весом в полпуда. Не будет преувеличением сказать, что легкость шляпы — ее достоинство.
Нет, не родилась еще дама, которая стала бы жаловаться на малый вес покупаемой шляпки. Значит, можно быть смелее!
Если сэкономить на одной шляпке несколько сантиметров дорогого материала, это даст в итоге грандиозные цифры дохода! К тому же я имел в виду еще одну рационализацию, а именно: какую-то часть выработанных в ателье шляп не показывать в итогах дня и продавать, так сказать, на собственный риск и страх. Мы будем перевыполнять план, но в пользу двух-трех лиц, стоящих у кормила, а не в пользу выдуманного схоластиками «юридического лица», в данном случае — артели.
Почему именно артели? Да потому, что пора комбинаций в государственных фабриках и заводах миновала. Иссякли госкомбинации и перевелись госкомбинаторы. Конечно, отдельные случаи жульничества остались, но разве я толкую о вульгарной краже или грубом мошенничестве?! И то и другое чуждо моей утонченной душе.
Что же касается артелей, то кое-где там еще не перевелись ни комбинаторские возможности, ни люди с комбинаторскими способностями. Это надо ценить! Всеобщее внедрение телемеханики в конце концов приведет к тому, что даже карточные фокусы будет делать машина. Но никогда машина не сможет скомбинировать метод обогащения — это свойство досталось в удел людям.
Размышления привели меня в конце концов к дверям фабрики шляп «Красный берет». Мой импозантный вид, седина в висках и строгий галстук произвели здесь должное впечатление.
— Чем могу? — любезно спросил меня пожилой товарищ с весьма хитрыми глазками, когда мы остались с ним вдвоем в его тесном кабинетике.
— Я вижу, что имею дело с деловым человеком, — медленно произнес я, подчеркнув тоном слово «деловой».
— Надеюсь, — доброжелательно подтвердил хозяин кабинета.
Я продолжал плести тонкое кружево:
— Стало быть, вы знаете толк и вкус в хороших вещах нашего обихода.
— Надеюсь, — еще раз сказал пожилой товарищ.
— В таком случае, не сомневаюсь, что вы не отказываетесь от возможностей, которые подбрасывает вам жизнь! — уже смелее и снижая голос, предположил я.
Он в третий раз сказал: «Надеюсь!» — и почему-то вздохнул. Тогда я решил идти ва-банк. Я изложил ему свое предложение касательно уменьшения метража материалов, идущих на изготовление дамских шляп. В ответ я услышал восторженное:
— Это восхитительно! Вы абсолютно правы! И знаете, сколько это даст экономии?
Он взял счеты и быстро прикинул:
— Свыше десяти тысяч рублей в квартал! Сейчас я позвоню…
Я схватил его за руку.
— Подождите! — зашептал я. — Это еще не все! Мы резко повысим производительность, механизируя некоторые процессы, и это тоже даст нам…
Щелк-щелк на счетах.