— Я... я готова! Люди умирают каждый день!
— А если я буду убивать невинных людей?
Пару раз моргает:
— Вы... вы так не сделаете. Вы добрый и хороший!
Ага, конечно. Очень добрый.
Хмыкаю:
— Не, Лия, так не годится. Я задал тебе вопрос. Если я буду убивать невинных, добрых и хороших людей, как ты к этому отнесешься?
К сожалению, она не понимает, что такое «добрые и невинные». Вот, например, солдат, убивший по приказу господина сотни женщин и детей. Он добрый? Ведь он соблюдает законы, подает милостыню, помогает бабушке с тяжелыми сумками и дедушке с сорняками на грядках. Ходит в церковь, да и вообще душка. Добрый? Я вот не знаю. Как тогда эта наивная девочка определяет, что хорошо, а что плохо.
На удивление, я не замечаю сомнений в её глазах:
— Я не буду осуждать, Римус! Если вы убили невинного, значит, за что-то! Я буду в это верить! Всегда!
Вздыхаю. Торн не оценит, что я порчу его племянницу.
— Я тебя услышал, Лия. На словах-то ты в себе уверена, я вижу...
Лицо Лии светится наивной радостью:
— Значит, вы...
Она запинается. Потому что я улыбаюсь самой своей зловещей улыбкой. Делаю то самое лицо, которое боялись все мои недоброжелатели:
— Пошли, Лия, — киваю в сторону главного зала, где Торн уже связал бандитов. — Я покажу тебе вещи, после которых ты никогда не захочешь со мной связываться...
Глава 24
Мы с Лией возвращаемся к Торну. Он уже за руки и за ноги привязал бандитов к лавке, приготовив к «общению». Херус уже очнулся, а Черпак все еще пускает слюну. Нехило его приложили. Минут пять прошло, а он до сих пор в отрубе.
— С-с-с-суки, — шипит Херус. — Ну и чё дальше, а? Чё вам надо, говножоры? Убить хотите — валяйте, чё тянете.
О, ясно. Матёрый парень. Крутой.
Торн замечает племянницу, хмурится:
— Хм... Лия, твоему дедушке не нужна помощь?
— Н.. нет, господин. Римус сказал, что с ним всё в порядке.
— Римус? — переводит взгляд на меня.
Пожимаю плечами:
— Теперь я ей не господин, Торн. Что поделать, если так оно и есть.
Торн мрачнеет на глазах:
— Девочка, тебе тут не место. Уходи, мы сами разберемся.
С улыбкой смотрю на Лию:
— Я ей это уже говорил.
Девушка надувает щечки, скрещивает руки на груди:
— Это моя таверна, господин Торн. Я должна следить за всем, что тут происходит.
— Это не игра, девочка. Римус?
— Предлагаешь запереть её? Она не ребёнок, всё сама должна понимать.
Лия смотрит на меня с благодарностью.
Торн впервые настаивает больше, чем положено молчаливому гвардейцу:
— Римус, мы говорили с вами об этом...
Перестаю улыбаться:
— Достаточно, друг мой. Лия — взрослая женщина, которая станет хозяйкой Стреломёта. До этого все грязные дела брал на себя Клоуш. Представь, если с ним... что-то случится, — с намеком вздергиваю бровь. Клоуш и правда может не пережить травму. — Как Лия будет управляться с таверной, а? Сюда заглядывают всякие отморозки. Верно я говорю, Херус?
Бандит ухмыляется, смачно харкает на пол. Лия аж икнула от такого безобразия:
— Нельзя плеваться, дядя!
— Пошла в козью сраку, сучка!
Хмыкаю:
— Именно. Лия, как ты ему ответишь?
Бедная девочка теряется, хлопает глазами то на меня, то на Херуса.
Продолжаю:
— Я так и думал. Ну, Торн, что молчишь? Или ты решил заделаться в Стреломёт вышибалой? Хоть ты и мой гвардеец, я тебя не держу. Захочешь — уходи. Лия, сколько ты готова платить Торну за охрану?
Лия пытается строить из себя хозяйку таверны, но получается у неё очень плохо. Трясётся, как осенний лист:
— Такому господину я готова много платить! Пять серебряных в месяц!
Хы. С какой гордостью она предлагает столь щедрое жалование капитану с зарплатой в пятнадцать золотых.
— Т-о-орн? Тебе сделали предложение, ты слышал? Я тебя отпускаю. Но если ты не собираешься лично охранять Лию, то не надо давать ей советы, что она должна делать. Этим ты делаешь ей только хуже, и рано или поздно тебе сообщат, что её не только за попу пощупали...
Торн темнее грозовой тучи:
— Я не могу охранять Стреломёт за... пять серебряков.
Верно. Ему нужно минимум семь золотых, чтобы помогать дочери. Блин, не люблю чувствовать себя мерзавцем, но друзьям и союзникам нужно открывать глаза. А то живут в своих наивных иллюзиях. Надеюсь, Торн это понимает.
— Вы не согласны, господин Торн? Тогда я... предложу вам шесть серебряных монет! Мне бы... пригодилась охрана...
Торн смотрит на Лию. Пристально. Да уж, в его голове сейчас ураган. Должен помогать семье, но и племянницу защищать обещал. Вот только... мы с ним понимаем, что рано или поздно покинем Гнездо. Разумеется, у меня тут еще куча дел, и без защиты я Стреломёт не оставлю, но Торн этого не знает.
Подхожу к нему ближе:
— Вопросы есть? Если хочешь, можем отойти и детальнее обсудить этот момент.
Проходит секунда... вторая... третья...
— Вопросов нет, Римус. Вы правы.
В дверь что-то ударяется. Мы резко разворачиваемся.
— Опять эля не будет... — слышится снаружи бухтение какого-то алкаша. — З-з-зараза.
О, у Геральта сушняк. Удивлен, что это первый посетитель за все время, что мы тут. Скорее всего, местные догадываются, что в таверне происходит что-то нехорошее. Вот и затихли. Но всё равно — алкашей бы это не остановило. Значит Стреломёт и правда хреновое заведение.
Киваю, перевожу взгляд на Херуса:
— Переходим к тебе.
— Нахер пошёл, свинка. Хотите убить — убивайте. Мне срать. Я и так обосрался, а Стилет этого не прощает. Черпак! Просыпайся, придурок! Всё веселье пропустишь! Галленский петушок и его пёсик строят из себя мужиков!
Вздергиваю бровь:
— Я же тебе говорил, что убивать вас не собираюсь. Не рассчитывайте.
— Чё тогда те надо?
— Ничего особенного. Так, по мелочи. Например, какое у тебя любимое блюдо?
— Чо? — хлопает глазами.
Повторяю очень серьезным голосом:
— Какое. У. Тебя. Любимое. Блюдо?
Тишина.
Пусть сам додумает, что мне нужно. Это намного эффективнее, чем задавать прямые вопросы.
На самом деле я хочу знать, как попасть в лагерь Стилета. Иона сказала, что он находится на болотах, и есть какая-то тайная тропа. Не помешает еще узнать, сколько у них людей, с кого деньги вымогают, кому угрожают, кого запугивают, да и вообще — какими делами сейчас промышляют и где. Это полезная информация, и я смогу ею воспользоваться.
Жаль, что Иона отказалась рассказывать, как попасть в лагерь. Видите ли, отпустить её сначала надо. Нет, солнышко, пока не заслужила. Да и слова её проверить хочу. Если будут совпадать со словами Херуса — значит, не соврала, и можно будет дальше с ней работать по-хорошему.
Херус корчит страшную рожу, ржёт. Терпеливо жду.
— Ты с дуба упал, малец? Чё те надо-то? Какое ещё блядо? Жратва, что ли? Ты кем себя вообще возомнил? Ты думаешь, я тебя боюсь больше, чем Стилета? Да ты, сука, грязь под его ногтями. Он людей живьём потрошил, когда ты мамке еще на сиськи ссался.
Торн сжимает кулак, замахивается:
— Позвольте мне, Римус.
Поднимаю руку, останавливая его:
— Спокойнее, друг. Мы же не злодеи. Верно, Лия?
Девушка интенсивно кивает, улыбается. Я хоть ей и обещал страшное шоу, но она пока видит только «хорошее». Наивная. Всё только начинается.
Торн опускает руку:
— Он ничего не расскажет, Римус. Я знаю таких. Он и правда боится своего вожака. Даже... хм... пытки не всегда помогают.
Не помогают? Странно...
Киваю. Беру табурет, сажусь перед Херусом.
— Интересно... Этот утырок и правда многое повидал. Ты смотри, какая у него рожа матёрая. Им бы еще мозгов побольше, может, и не влипли бы в неприятности. Скажи, Херус, ты дурак? Зачем стал нарываться на тех, кто вам деньги отваливает?
Меня это и правда интересует. Прямо глупость какая-то.
— Тебя спросить забыл, в чью жопку мне вставлять, — косится ла Лию.
Еще странность. Я не чувствую от него перегара. Хотя был уверен, что они пьяны.
Игнорирую бессмысленно хамство, улыбаюсь:
— Как интересно... С тобой очень приятно иметь дело. Кстати, Черпак такой же суровый, как и ты? А, Херус? Может, он посговорчивее будет?
Херус смачно харкает мне в лицо, но я был к этому готов. Видел, как он щеками перебирал, накапливая слюну. Смещаю голову, тягучий плевок улетает за спину.
— Хер у него точно побольше твоего стручках, сучёныш.
Пожимаю плечами:
— Так что, мой друг значит прав? Вы оба боли не боитесь?
— А ты проверь.
И скалится. Надо же. Не думал я, что какой-то бандюган будет таким бесстрашным. Может, я что-то не понимаю в характере таких утырков? Думал, таким только нож покажи, они их крутых мужиков превращаются в милых пай-мальчиков. Все гопники одинаковые. Типа крутые, а стоит чуть прижать — пищат и зовут маму.
Лия вздыхает, берет тряпку со стола, идёт вытирать харчок. Да ну!
— Лия, ты чего делаешь?
— А? Ой... Ну... грязно же.
— Вы этой тряпкой стаканы протираете!
Не готов я был к такому суровому средневековью. А-а-а! Я же пил эль из этих кружек!
— Ну... да... и пол, и стол, и всё-всё-всё. Я что-то делаю не так, Римус?.. Господин...
Да! Да-да! Да-да-да! Ты что-то совсем не так делаешь! Твою ж... девочка, как ты умудряешься следить за собой, но при этом так относиться к чистоте?! Перевожу взгляд на Торна. Не может же быть чтобы у всех тут было всё так плохо с восприятием санитарии.
Уголки губ Торна приподнимаются. Слава проклятым артефактам, он меня понимает. Есть ещё будущее у этого мира стафилококков и глистов.
Резко встаю!
Лия вздрагивает, отбрасывает в сторону тряпку:
— Простите, Римус! Простите! Я не буду протирать!
Пару раз моргаю:
— Лия, ну хватит. Я на тебя не сержусь. Просто кое-что заметил.
Подхожу к харчку Херуса, морщусь, приседаю на корточки.