Первый пример. О стратегических ядерных силах. Под лозунгами «нового мышления», «общечеловеческих ценностей» и якобы в целях «прорыва» в отношениях между Западом и Востоком подписали особо ущербный для Советского Союза договор о сокращении ракет меньшей и средней дальности. Мы сократи ли в 2,5 раза больше своих носителей и в 3,5 раза больше своих боеголовок в сравнении с США!
Совершенно непонятно, почему в число подлежащих уничтожению был включен ультрасовременный, превышающий все зарубежные аналоги по всем параметрам оперативно-тактический ракетный комплекс «Ока»? Ведь, кроме того, что в то время он только пошел в производство, перешли на это вооружение некоторые соцстраны и наши военные округа на Западе, что он стоил большого труда ученых и рабочих, что он обошелся народу в миллиарды рублей, — он просто по своим параметрам не подпадал под сокращение. И не должен был быть ликвидирован! Кто бы инициативу ни проявлял — Шульц или сам Горбачев с Шеварднадзе. Даже у многих американцев этот дикий шаг вызвал удивление — по договору подлежали ликвидации ракеты наземного базирования с дальностью 500 км и выше (кроме межконтинентальных), а у «Оки-1» — до 400 км. Ведь это государственное преступление!
Второй пример. Преступлением является и то, что без ведома Верховного Совета передан американцам шельф с нефтью в Беринговом море. Это лишило наш Военно-морской флот районов рассредоточения в этих водах, а армию и погранвойска заставило пересматривать свои планы обороны. Не говоря уже о колоссальном материальном ущербе — запасы нефти на шельфе, как известно, соизмеримы с кувейтскими.
Третий пример. О сокращении обычных вооружений и Вооруженных Сил. Да, у нас сухопутных войск было больше, чем в США, и танков больше. Но у нас и с соседями сухопутная граница — десятки тысяч километров. Но Горбачев все-таки пошел почему-то на чрезвычайное сокращение, предложив американцам одновременно рассмотреть крупное сокращение своего ВМФ, который значительно превышает все флоты мира. Однако США не только не допустили обсуждения этого вопроса, но и как в насмешку над нами в 1992 году Буш присутствовал на церемонии ввода в строй нового авианосца.
Четвертый пример. О выводе наших войск с территории стран Восточной Европы и Монголии. Это не вывод, а позорное, трусливое бегство! Бегство в совершенно неподготовленные районы. Даже высокоразвитая, весьма экономически благополучная Канада выводит из Европы свою одну тысячу человек в течение 2 — 3 лет. А мы в год выводим по 100 — 120 тысяч.
В итоге все это нанесло колоссальный ущерб государству, нашей обороне. Итак, преступление совершено! Но его надо видеть не в измене Родине с целью за хвата власти членами ГКЧП и поддержавшими их лицами, а в измене Родине с целью не только нанесения ущерба государственной независимости, безопасности и обороноспособности, но и вообще полного развала Советского Союза, изменения его общественного и государственного строя. Причем людьми, которые и сей час продолжают вершить судьбы страны. Это особой, исключительной важности вопрос, которому суд, надеюсь, уделит должное внимание.
Считаю необходимым отметить, что прежняя Генеральная прокуратура РФ, выдвинув против меня (как и против других обвиняемых по делу ГКЧП) версию в измене Родине и заговора с целью захвата власти, сама стала заложницей этого обвинения. В этой обстановке, на мой взгляд, у Генпрокуратуры сейчас может быть два варианта действий.
Первый — совершенно бесперспективный — продолжать настаивать на том, что имела место попытка захватить власть, естественно, власть Советскую. И хотя совершенно ясно, что предмет обвинения отсутствует и все обвинение — это фантазия, но даже если это представить гипотетически, получается следующее.
Меня и всех нас обвинила еще Советская власть, советская прокуратура в захвате Советской власти, и обвиняемся мы, естественно, по советским законам. Но ведь сейчас нет Советской власти, и, следовательно, не может существующая власть жить по советским законам.
Советская власть в СССР была ликвидирована в сентябре 1991 года в лице Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР. А в декабре 1991 года Советский Союз был вообще развален. Затем Советская власть была насильственно ликвидирована и в России.
И в том и в другом случае это делалось без моего участия и участия других товарищей, проходящих по делу. Выходит, что мы способствовали существующему режиму? Это по меньшей мере дико.
Второй вариант действий Генпрокуратуры может быть полярно противоположным: выставить против меня и других товарищей обвинение в защите Советской власти. А попытка в захвате власти была, мол, с целью не допустить закрепления новой «демократической власти». Этот вариант уже имеет что-то близкое к истине. Ведь Советская власть признана нынешним руководством ущербной. Непонятно только, почему Руцкого, Хасбулатова и других не привлекают к ответственности за защиту Советской власти, а лишь за организацию беспорядков? Кое-кто, наверное, сожалеет, что организатором беспорядков в августе 1991 года в Москве был не ГКЧП. Не он призывал к неповиновению, к бессрочным забастовкам. Не он спаивал людей вокруг Белого дома и не он организовывал провокацию — на падение на военный патруль, следовавший на БМП.
Но в отношении меня и других товарищей предъявление обвинения за выступление в защиту Советской власти вполне применимо. Ведь я действительно защищал Советскую власть на протяжении всей жизни, начиная с Великой Отечественной войны. На войне — на многих фронтах боролся не только против немецко-фашистских захватчиков, но и против изменников — власовцев и бандеровцев, на знамени которых было написано: «Уничтожим Советы!»
Правда, нет пока закона, который бы карал тех, кто защищает Советскую власть сегодня. Но награды за защиту Советской власти у меня уже отобрали. Учитывая отсутствие такого закона, а суд надо форсировать, то дело можно было бы передать иностранному государству. А то, что мы граждане России, так это не препятствие — уже прецеденты были: даже приезжали из другого государства (например, из Латвии), арестовывали, увозили, судили и держали в тюрьме. С этим хорошо бы справился немецкий суд. Он генералу Мильке (министру госбезопасности ГДР), Герою Советского Союза, кавалеру 5 орденов Ленина, 4 орденов Красно го Знамени и 4 орденов Карла Маркса, нашел же повод для обвинения — якобы в 1931 году тот был причастен к убийству полицейского. А для меня повода искать не надо — я в течение всей войны уничтожал фашистов, а заодно и власовцев, бандеровцев.
Одновременно заявляю, что я полностью согласен с выводом нового Генерального прокурора России Казанника о том, что суд над нами по делу ГКЧП — это фарс. Но только не потому фарс, что он затягивается по причине болезни многих его участников, и в первую очередь подсудимых (тюрьма, конечно, сказалась). А по причине абсурдности обвинения.
Есть и третий вариант вероятных действий прокуратуры — это найти в себе мужество и честно заявить, что выдвинутое обвинительное заключение является неправомерным. В том числе и в связи с изменившейся в стране обстановкой. Но для этого, повторяю, требуется иметь мужество и честь.
17 — 18 февраля 1994 г.
Часть вторая. ГЛАЗАМИ «ПУТЧИСТА»
ЧТО ИМЕЕМ, НЕ ХРАНИМ, или «ДЕСЯТЬ УДАРОВ» ПО СТАЛИНУ
XX Съезд КПСС, посвященный в основном «разоблачению культа личности», пришелся на мою студенческую молодость. Как он на меня повлиял? Непросто подобрать подходящие слова для описания тогдашних мыслей и чувств. Нет, те события, «перевернувшие мир», не воспринимались мной как трагедия вселенского масштаба, они не повергли меня в уныние или, наоборот, «благородную ярость». Но оставили на какое-то время в душе странную, неприятную пустоту. И тогда, и много позднее я неизменно пытался доказать, прежде всего самому себе, что партия не может ошибаться В ГЛАВНОМ, что курс, избранный ей в тот или иной период истории, «в общем и целом» правильный, а отдельные ошибки и недочеты всегда можно исправить.
В молодости мы, как правило, не отличаемся особой мудростью, умением подвергнуть самостоятельному, всестороннему анализу главные события и политические и социальные феномены. В 1956 году, несмотря на некоторое морально-психологическое потрясение, испытанное после доклада Хрущева, я довольно быстро «пришел в себя», решив: раз партия признала поли тику Сталина ошибочной, значит наверняка у нее были для этого все основания.
Есть у нас простая и в то же время подходящая для самых разных ситуаций поговорка: «Что имеем, не храним, потерявши, плачем». И хотя «потерявши» Сталина, наш народ плакал сравнительно недолго, каково истинное место и предназначение «отца народов» в судьбе нашего государства, многим из нас стало доподлинно известно уже в последние годы существования Советского Союза, а кому-то — и после «потери» великой Советской страны. Плакала, кстати (в прямом смысле этого слова), в день смерти Сталина и моя мать Нина Александровна, убежденная «сталинистка». И это притом, что ее первого мужа, сына священника, в начале 30-х годов репрессировали большевики...
Осенью 1932 года мужа Нины Александровны арестовали. Во время ареста шел обыск, искали какие-то документы, а муж в этот момент утешал жену, хотя чувствовал, что в последний раз держит дочку на руках, знал, что возврата «оттуда» нет. Потом, надрываясь в поисках мужа по тюрьмам и лагерям, она узнала от добрых людей: если мужа арестовали без права переписки, это означает расстрел. После долгих мытарств и унижений она, обессиленная, с крошечкой-дочкой на руках вернулась в родительский дом...
То, что отечественная история — уникальный, универсальный, ни с чем не сравнимый по мощности и эффективности идейно-политический инструмент, наши политики, государственные и общественные деятели понимали всегда. А потому эту историю на протяжении многих веков старались не только всячески эксплуатировать ради достижения своих разной степе ни масштабности целей, но и (когда очень хотелось и возможности позволяли) местами «поправлять», конъюнктурно «редактировать», а то и вовсе бессовестно фабриковать-фальсифицировать. Особенно «повезло» в этом смысле сталинской эпохе и, естественно, ее главному герою И.В.Сталину. Она, эта эпоха, была необычайно сложной, не поддающейся каким-то однозначным трактовкам, исполненной весьма трагических противоречий и не менее трагического драматизма, прошла в беспрецедентных кровопролитных столкновениях идеологических, геополитических, национальных, экономических, социальных, клановых, этических, эстетических и прочих интересов.
Жесткая, непримиримая борьба «за и против» Сталина началась еще в 1920-е годы, а продолжается, то затухая, то вновь разгораясь, по сей день. Хотя в наше время она носит скорее эпизодический и эдакий искусственно-символический характер. (Как, например, накануне празднования 65-летия Великой Победы, когда разные политические группы жарко спорили между собой: надо или не надо повсюду распространять сталинские портреты в дни всенародных торжеств). В чем основная суть этого колоссального исторического феномена? Попробуем разобраться. Во всяком случае настолько, насколько мы к этому готовы. А чтобы не «растекаться мыслью» по бумаге, подолгу не плутать в лабиринтах политологических, исторических, философских и прочих теорий, так или иначе связанных с именем советского вождя, воспользуемся в качестве некоего «конспекта-путеводителя» одной из сравнительно небольших (в виде статей для прессы) работ моего сверстника и единомышленника историка Ю.В.Емельянова. Ведь для полного, всестороннего раскрытия темы сталинского периода мало будет, пожалуй, и тысячи толстенных томов. В одной же единственной книжной главе возможно указать лишь на несколько наиболее примечательных фрагментов этой обширнейшей тематики...
В 20-е годы XX столетия идейно-политическая борьба в СССР имела, в общем-то, классовую подоплеку. Противостояли друг другу силы, выступавшие под руководством Сталина за коренные социалистические преобразования, и их противники. Последние, осознавая ключевую роль Сталина в руководстве партии и молодого Советского государства, избрали Генерального секретаря ЦК ВКП(б) в качестве главной мишени для своих атак. Эти деятели, будучи, по существу, идеологическими банкротами, вопросы теории и практики социалистического строительства подменяли жалобами на свойства характера Сталина и другими столь же подходящими «тезисами и аргументами». Не гнушались порой и вымышленными обвинениями. Особенно преуспел в применении такой «аргументации» Л.Д.Троцкий.
После смерти «отца народов» о классовой борьбе как о нашем внутригосударственном явлении можно было говорить в известной мере условно, рассматривая ее обычно лишь в качестве атрибута прежнего этапа становления государства. Новое противостояние в верхах обострялось прежде всего столкновением различных оценок в отношении сталинского управления страной. В середине 1950-х Н.Хрущев, пытаясь скрыть свою теоретическую и практическую несостоятельность, прибег к вульгарному, огульному «развенчанию» роли Сталина в истории СССР.
Чего тем самым Хрущев добился? В первую очередь он нанес сокрушительный удар по морально психологическому состоянию советского общества, по массовому мировоззрению-мировосприятию, преобладавшему в нем. Вдобавок к этому расколол международное коммунистическое и рабочее движение. Доклад «О культе личности и его последствиях», прозвучавший на XX Съезде КПСС, «содержательно» сводился в основном к нападкам на личные качества Сталина, которые, по мнению Хрущева, были главной бедой советского государства. Антинаучные, чисто обывательские, обусловленные сугубо личностными мотивами хрущевские рассуждения, перемежавшиеся откровенными домыслами, были мгновенно «раскручены», рас тиражированы пропагандистами западных держав. На Сталина и наше советское прошлое бурными потока ми полилась (разумеется, не впервые) всевозможная клевета.
Ее последующее наступление на умы граждан СССР, государств социалистического содружества и всего мирового сообщества пришлось на 80 — 90-е годы XX века. В начале перестройки многие из нас воспринимали очередную антисталинскую кампанию как поданный высшим партийным руководством знак того, что в нашей стране близится эра подлинной демократизации, прекращается борьба с инакомыслящими, что Советский Союз, продолжая оставаться социальным, социалистическим государством, переходит на новый — более свободный, более прогрессивный и гуманный — этап своего развития. Этот знак воспринимался в советском обществе по-разному: одними — с наивным энтузиазмом, другими — с настороженностью, закономерным опасением (как своего рода рецидив «хрущевщины»), третьими — с почти полным безразличием. Однако мало кто понимал, во что на самом деле «целили» из своих орудий новоявленные антисталинисты. Их «гума низация» вылилась в конечном итоге в непоправимую катастрофу, последствия которой мы, судя по всему, в полной мере еще даже не ощутили.
Разразившийся в 2008 году мировой кризис вновь напомнил нам о существовании сильнейших классовых противоречий по всей планете. И снова мировая машина пропаганды вбросила «на повестку дня» ложную, казалось бы, безвозвратно канувшую в Лету дилемму: сталинизм или глобальное «демократическое» (на базе т. н. «общечеловеческих ценностей») развитие? Жупел «сталинизма» на время достали из пропагандистских запасников для облыжных характеристик идей и опыта социализма. Но вернемся к истокам этого, ставшего традиционным, направления вселенской лжи...
С первых лет пребывания Сталина в партийной и советской элите нашего государства «оппозиционеры» внутри СССР и антикоммунисты за рубежом стали фабриковать миф за мифом, представляя генерального секретаря не иначе как самодуром-тираном, нетерпимым к любым возражениям, необычайно мстительным негодяем и даже маньяком. Первый и главный мифотворец Лев Троцкий неоднократно заявлял, что у Сталина недостаток интеллектуальных и моральных качеств «компенсировался» его коварством, жестокостью, использованием преступных методов и средств.
Хрущев и ему подобные «официальные лица» с помощью приблизительно таких же «объяснений» стремились уйти от необходимого анализа противоречий, накопившихся в советском обществе, а заодно и от ответственности за собственные просчеты и преступления. Сталин не был ни ангелом во плоти, ни рыцарем без страха и упрека, однако многие мифы о нем строились на заведомо голословных «свидетельствах», а сами «свидетели» преследовали лишь одну цель: обвинить-опорочить его как можно сильнее и шокировать тем самым достопочтенных граждан.
В 1925 году в журнале «Новый мир» была опубликована «Повесть непогашенной луны» Бориса Пильняка. В этом опусе автор фактически возложил на Сталина вину за смерть М.В.Фрунзе, наступившую после операции на желудке. И это при том, что тяжело больного Фрунзе обязало согласиться с мнением врачебного консилиума Политбюро в полном составе, включая Зиновьева и Каменева. Конечно, с точки зрения современности, приказ лечь под нож хирурга, от кого бы он ни исходил, выглядит несколько странным. Однако разве уместно сравнивать, к примеру, степень ответственности видных большевиков перед партией в первые советские годы и полную безответственность нынешних представителей политического класса? Так или иначе, на хирургический стол Фрунзе лег по решению коллегиального партийного органа, а не по злой воле генерального секретаря.
Лживость домыслов Пильняка была очевидной для всех серьезных исследователей «сталинизма», как отечественных, так и зарубежных. Американский историк Адам Улам на сей счет писал: «Это было клеветой, и, возможно, Пильняку кто-то подсказал эту историю, чтобы нанести удар по Сталину». В дальнейшем попытки объявить первого советского генсека виновным в политических убийствах и прочих чудовищных злодеяниях, как известно, продолжались и множились. (Больше других в этом некогда усердствовал все тот же Троцкий, ликвидация которого, произошедшая уже во время Второй мировой войны, по понятным причинам не воспринималась как нечто из ряда вон выходящее.)
Сталина, в частности, обвиняли в гибели ближайшего соратника С.М.Кирова и даже ни много ни мало в подготовке к массовому выселению евреев из Москвы. Многочисленные комиссии по «кировскому делу», созданные ЦК КПСС, зловещих следов Сталина в ситуации с гибелью выдающегося ленинградского руководителя при всем желании и непомерном старании не обнаружили. Не подтвердилась, естественно, и запущенная неким Боревым, а впоследствии подхваченная и «творчески» дополненная Э.Радзинским (в одном из его бесчисленных «бестселлеров») «версия» о замышлявшейся депортации из столицы лиц еврейской национальности.
Впрочем, боревская бредятина явно не подлежит сколько-нибудь серьезному изучению. В этом случае вполне достаточно риторически-недоуменного вопроса, заданного во время пресловутых хрущевских «расследований» членом Президиума ЦК КПСС (в начале 1950-х) Д.И.Чесноковым и обращенного, по сути, в пустоту: «Для чего нужно было выселять евреев из промышленных районов страны?» А ведь подобные дезинформационные мыльные пузыри, затрагивавшие основу межнациональных отношений в сталинском СССР, были вовсе не так безобидны, как это может показаться на первый взгляд. Желание политиканов поиграть на национальных чувствах всегда дорого обходилось народам.
Многие наветы в адрес Сталина были публично разоблачены, как только обнаружились настоящие, однозначно противоречащие им свидетельства. Например, в течение многих лет в средствах массовой информации распространялись утверждения о том, что Сталина обследовал известный психиатр В.М.Бехтерев, диагностировавший у генсека паранойю. Будто бы через несколько месяцев после установления этого диагноза Бехтерев скончался (был отравлен). Делая такие заявления, «исследователи» нередко ссылались на «показания» внучки ученого — Н.П.Бехтеревой. Она же в 1995 году в газете «Аргументы и факты» откровенно поведала: «Это была тенденция объявить Сталина сумасшедшим, в том числе с использованием якобы высказывания моего дедушки, но никакого высказывания не было, иначе мы бы знали. Дедушку действительно отравили, но из-за другого. А кому-то понадобилась эта версия. На меня начали давить, и я должна была подтвердить, что это так и было. Мне говорили, что они напечатают, какой Бехтерев был храбрый человек и как погиб, смело выполняя врачебный долг. Какой врачебный долг? Он был прекрасный врач, как он мог выйти от больного и сказать, что тот — параноик? Он не мог этого сделать».
Бесчисленное множество раз повторялась во всеуслышание хрущевская ложь о том, что Сталин не принимал во внимание агентурную информацию о германском нападении на СССР, запланированном на 22 июня 1941 года. Нас уверяли, что Сталин жестоко наказывал всех, кто говорил об этом июньском вторжении немецких войск на территорию Советского Союза. В телепередаче «К барьеру» весной 2005 года режиссер Марк Розовский с присущим ему гневным пафосом изрекал: Сталин, дескать, приказал расстрелять немецкого перебежчика, сообщившего накануне гитлеровской агрессии, что уже на следующий день начнется война. Пусть пафос Розовского остается при нем и дальше, вот толь ко «включать» этот праведный гнев следовало бы в более подходящих случаях.
Снятая с потолка или высосанная из пальца «версия» (в духе Розовского), описывающая сталинское по ведение в преддверии германского нашествия, была, в частности, опровергнута в книге генерала армии И.В.Тюленева «Через три войны». В этих мемуарах Тюленев повествовал о том, что 21 июня 1941-го ему, в то время командующему войсками Московского военного округа, позвонил Сталин и приказал привести противовоздушную оборону в полную боевую готовность, предупредив о вероятном нападении захватчиков на нашу страну. О том же в своих воспоминаниях рассказывали Г.К.Жуков и А.М.Василевский.
Весьма убедительно опровергнут миф и о растерянности-панике Сталина в первые дни Великой Отечественной войны. Как только была рассекречена книга посетителей сталинского кремлевского кабинета, стало совершенно ясно: его хозяин в тот смертельно опасный период постоянно находился у пульта управления страной — с раннего утра 22 июня 1941 года. За тем в книге Г.А.Куманева «Рядом со Сталиным» была опубликована беседа с бывшим управляющим делами Совнаркома СССР Я.Е.Чадаевым, который вел протоколы заседаний сталинского правительства в первые дни войны. Он привел доказательства разумности и четкости тогдашних правительственных решений, отсутствия даже малейшего намека на какую-либо растерянность Сталина и других представителей руководства Советского Союза.
В своем докладе на XX Съезде КПСС Хрущев ничто же сумняшеся заявил: «Сталин был далек от понимания развивавшихся на фронте событий. Следует заметить, что Сталин разрабатывал операции на глобусе. Да-да, товарищи, он обычно брал глобус и прослеживал на нем линию фронта».
«Да-да, товарищи», — осмелимся вторить руководителю партии и государства в послесталинский пе риод, — кто же из нас может усомниться в уникальных способностях такого замечательного военачальника, как Никита Сергеевич Хрущев! Уж он-то, дай ему волю, не преминул бы разработать куда более совершенные операции по разгрому вражеских войск. И обыкновенный глобус ему бы наверняка не потребовался. Ну разве что «глобус Украины»... А вообще, трудно сказать, чего больше в словах хрущевского доклада — глупости или подлости. Наверное, и того и другого поровну.
В книге маршала Советского Союза К.А.Мерецкова «На службе народу» по поводу «сталинского глобуса» есть такие строки: «Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать. За время войны бывая в Ставке и в кабинете Верховного главнокомандующего с докладами, присутствуя на многочисленных совещаниях, я видел, как решались дела. К глобусу И.В.Сталин тоже обращался, ибо перед ним вставали задачи и такого масштаба. Но вообще-то он всегда работал с картой и при разборе предстоящих операций порой, хотя далеко не всегда, даже «мельчил»... Не скажу, что я всегда соглашался с тем, как И.В.Сталин решал вопросы, тем более что нам приходилось спорить, насколько это было для меня возможно в рамках субординации, и по малым, и по крупным проблемам. Но неверно упрекать его в отсутствии интереса к деталям. Это просто не соответствует действительности. Даже в стратегических военных вопросах И.В.Сталин не руководствовался ориентировкой «по глобусу». Тем более смешно говорить это применительно к вопросам тактическим, а они его тоже интересовали, и немало».
Весной 1956 года дочь Льва Толстого на пресс-конференции в Нью-Йорке сообщила о некоем письме. В нем, по словам Александры Львовны, прямо указывалось на то, что И.В.Сталин являлся агентом царской полиции. Толстая рассказала прессе примерно следующее: летом 1913 года заведующий Особым отделом департамента полиции полковник А.М.Еремин вышеуказанным письмом поставил в известность начальника Енисейского охранного отделения ротмистра А.Ф.Железнякова о том, что И.В.Сталин-Джугашвили в 1906 году (во время ареста) согласился «сотрудничать с властями», сообщив им все, что ему было известно о деятельности РСДРП. В 1908 году он уже будто бы стал агентом охранки, но после избрания членом ЦК РСДРП (в 1912 году) сотрудничество с полицией прекратил.
Уже через пять дней после нью-йоркского выступления А.Толстой в журнале «Лайф» была опубликована статья американского журналиста Исаака Дона Левина, в которой он вкратце изложил содержание своей книги под интригующим названием «Величайший секрет Сталина». И в статье, и в книге фигурировало все то же письмо, якобы разоблачающее позорное дореволюционное прошлое недавно умершего советского вождя. Более того, в журнале «Лайф» материал Левина дополняло факсимиле «ереминского письма»...
Милостивый Государь Алексей Федорович!
Административно-высланный в Туруханский край Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин, будучи арестован в 1906 году, дал начальнику Тифлисского губернского жандармского управления ценные агентурные сведения. В 1908 году начальник Бакинского Охранного отделения получает от Сталина ряд сведений, а затем, по прибытии Сталина в Петербург, Сталин становится агентом Петербургского Охранного отделения.
Работа Сталина отличалась точностью, но была отрывочная.
После избрания Сталина в Центральный комитет партии в г. Праге Сталин, по возвращении в Петербург, стал в явную оппозицию правительству исовершенно прекратил связь с Охраной.
Сообщаю, Милостивый Государь, об изложенном на предмет личных соображений при ведении Вами розыскной работы.
Примите уверения в совершенном к Вам почтении
Эту фальшивку уже успели основательно забыть, как вдруг, спустя 33 года (30 марта 1989-го), о ней напомнили общественности «Московская правда» и Г.Арутюнов, выступившие с «сенсационной» публикацией. В ней этот самый Арутюнов заявил, что в Госархиве Октябрьской революции (ЦГАОР) он обнаружил... «письмо Еремина». Надо ли объяснять, почему на многочисленные просьбы показать чрезвычайно важный «документ» его хранители и пересказчики отвечали упорным молчанием?..
Нелишне отметить, что изготовители «ереминского письма» (а оно было известно в русско-эмигрантской и антисоветской среде еще до Второй мировой войны) подошли к делу фабрикации довольно старательно и, можно сказать, творчески. Они неплохо подделали почерк полковника Еремина, учли логику дореволюционных событий и связанных с ними обстоятельств. Вовсе не случайно мнимое предательство Сталина датировано 1906 годом. На этот год приходятся, как известно, назначение П.Столыпина министром внутренних дел (и премьер-министром), введение им в Российской империи военно-полевых судов и, как следствие, скорое и жестокое подавление революционного движения в стране. И хотя внедрение провокаторов в революционные организации и принудительные вербовки их активистов были к тому времени давно испытанными полицейскими методами, именно при Столыпине эти «операции» получили наибольшее распространение. В 1906 году перед многими арестованными революционерами наверняка вставал крайне нелегкий выбор: быть расстрелянным по вердикту «скорорешительного суда» или согласиться на предательство партийных товарищей (вряд ли есть причины сомневаться, что такая «альтернатива» существовала и эффективно использовалась охранкой). Как бы там ни было, Сталин, несмотря на многочисленные аресты, угрозы его жизни и здоровью, остался делу революции верен. А не равнодушные к нему фальсификаторы спустя годы после его смерти были не раз и не два посрамлены...
Все-таки, фабрикуя «письмо Еремина», они допустили немалое количество грубейших ошибок. На некоторые из них, в частности, указал доктор исторических наук А.В.Островский: «Оригинал документа, посланного в Енисейск, не мог оказаться в ЦГАОР, поскольку в нем нет фонда Енисейского охранного отделения... Летом 1913 года Енисейского охранного отделения не существовало... Начальника Енисейского розыскного пункта, которому якобы адресовано письмо, звали не Алексей, а Владимир Федорович Железняков... Еремин 11 июня 1913 года был назначен начальником Финляндского жандармского управления, а последний подписанный им в должности заведующего Особым отделом документ датирован 19 июня... И, наконец, исходящий номер «письма Еремина» 2898, когда как за Особым отделом как раз на случай подделки были закреплены исходящие номера, начиная с № 93001».
Спрашивается, почему эту и ей подобные фальшивки на протяжении многих десятилетий с какой-то маниакальной настойчивостью использовали наши доморощенные и заграничные антисталинисты? Неужели в их пропагандистском арсенале не нашлось ничего более подходящего? Видимо, не просто не нашлось, а и не могло отыскаться. Ну а то, что в эту теплую компанию попала дочь великого русского писателя, говорит, пожалуй, только об одном, давно и всем известном обстоятельстве: у великих писателей порой появляются, мягко говоря, совсем невеликие дети.
Нагромождая горы всевозможных антисталинских фальсификатов, их изготовители и распространители, по-видимому, придерживались и придерживаются известного диалектического закона о непременном переходе количества в качество. Требовалось обвинить Сталина во всех крупнейших трагедиях, которые произошли в Советском Союзе в первой половине XX столетия, и ради решения этой сверхзадачи сил и средств явно не жалели. Стоит ли удивляться тому, что фальсифицированная продукция лжеисториков, накопившаяся в стране, на рубеже тысячелетий стала в больших объемах поставляться в школы и иные учебные заведения Российской Федерации.
Так авторы школьного учебника «История России. XX век — начало XXI века» Загладин и др. стали «информировать» наших учащихся о том, что в годы Великой Отечественной войны «потери Красной Армии составили 12 миллионов человек». Но эти историки-педагоги еще «поскромничали». Их коллега, широко известный в сужающихся год от года «демократических» кругах филолог Б.Соколов не однажды во всеуслышание заявлял, что потери «вооруженных сил СССР, пограничных и внутренних войск страны» во время той войны были в 8-10 раз больше, чем среди противостоявших им немцев и их вассалов-союзников. А те потеряли все вместе 8 649 500 человек убитыми.
Зачем нужно было преувеличивать и без того ужасающие, если вдуматься, данные о количестве потерь наших вооруженных сил (8 668 400 человек по подсчетам спецкомиссии Генштаба и Министерства обороны СССР, а также отделения истории АН СССР)? Да все за тем же — чтобы и в этом печальном контексте вспомнить нехорошим словом Верховного главнокомандующего и наслать на него очередную порцию проклятий. Ведь уже давно стало чуть не нормой винить его одного в гибели миллионов советских солдат и офицеров. При этом «обвинители» любят подчеркнуть: Сталин, мол, фактически призывал своих военачальников не считаться с жертвами, стремился, дескать, завалить трупами соотечественников гораздо более сильного, более искусного и подготовленного противника. В том, что главный военный враг нашей страны в 1941 — 1945 годы был, как никогда в истории, силен, никто не сомневался и не сомневается. Однако в фанатичное стремление Сталина добиваться побед ценой огромных жертв не позволяют верить объективные факты. А они говорят о следующем: приказы, директивы, письма Верховного главнокомандующего, касавшиеся оборонительных и наступательных действий советских солдат и офицеров, содержали незабвенный суворовский призыв «Воевать не числом, а умением!». И само имя генералиссимуса Суворова в войсках Красной Армии стало тогда необычайно популярным.
Весьма примечательна еще одна неприглядная особенность перекладывания на И.В.Сталина ответственности за колоссальные жертвы той войны. Те, кто проявил в этой дурной кампании (ознаменованной «перекладыванием с больной головы на здоровую») особенное рвение, вольно или невольно в своих «теориях» «минимизировали» глобально-историческую вину Гитлера и его присных — за развязывание войны и вероломную, бесчеловечную агрессию, за геноцид и массовые убийства, за нацизм и все его последствия.
Откровенно принижают эти «теоретики» и роль массового героизма советских солдат и офицеров, выставляя их подневольным «пушечным мясом», изначально лишенным духа великого самопожертвования. Спросили бы лучше у оставшихся в живых героев-фронтовиков: кто их боевых товарищей и их самих толкал на подвиги и верную смерть с непременным кличем «За Родину! За Сталина!» — заградотряды или собственная внутренняя убежденность в торжестве Правого Дела? Впрочем, тем, кто занимается грязной пропагандой, установление истины совершенно ни к чему...
Невозможно обойти вниманием и тему т. н. сталинских репрессий. Они, безусловно, имели место. Другой вопрос — насколько эти репрессивные действия были обоснованными или, напротив, необоснованными? Ответить на него кратко и четко — крайне сложно, а скорее всего попросту невозможно. С одной стороны, невинно пострадавшие при «чистках» и прочих «мероприятиях», осуществлявшихся органами НКВД, несомненно, были. С другой — не вызывают сомнений и факты антиправительственных заговоров, антисоветских (в основном троцкистских) диверсий (при чем не только идеологических), тайных антисталинских интриг, в которые оказались вовлечены многие представители тогдашнего «государственно-политического класса». В стране, находившейся в условиях невиданного доселе враждебного окружения, да еще и на пороге глобального военного противостояния, все эти явления были, по большому счету, неудивительными. А может, и вполне закономерными.
Вот тут бы беспристрастным историкам и политикам и взять инициативу в свои руки, предоставив обществу полный, всесторонний, а главное убедительный анализ предвоенного периода жизни Советского государства, указав все основные детали и обстоятельства, повлиявшие на внутреннюю и внешнюю политику сталинского руководства. Но, увы, такой анализ не был востребован нашими позднесоветскими и постсоветскими «элитами». Вместо него снова, как и в случае с военными потерями, на идейно-политическую авансцену вытащили совершенно неадекватные цифры — на сей раз относящиеся к количеству репрессированных. Зачастую эти «численные показатели» можно было охарактеризовать лишь как плод больного воображения — индивидуального или коллективного.
Так советологи Р.Конквест и Т.Клифф уверяли «прогрессивную общественность», что в 30-е — 50-е годы репрессиям подверглись 40 — 60 миллионов советских людей. Но нашего «правдоруба» А.Солженицына не устроили и эти цифры. В 1976 году в интервью испанскому телевидению он утверждал, что число жертв сталинских репрессий составило 110 миллионов человек. Лаконично и емко обобщил подобные «изыскания» (попутно обратив внимание на «110 солженицынских миллионов») Д.Лысков в своей книге «Сталинские репрессии. Великая ложь XX века»:
«Демократические историки насчитали не менее 400 миллионов жертв коммунизма, исходя из данных о численности населения в 1913 г. и прогнозов его линейного роста. Лишь после того, как уже в середине XX века подобная методика «выведения русского народа» была поднята на смех в прессе («если бы каждая баба рожала каждые два года по одному ребенку...»), апологеты «демографического» подсчета потерь России ушли в тень. Демография не развивается линейно, на рождаемость оказывает влияние множество факторов, причем урбанизация, к примеру, влияет на темпы прироста населения даже сильнее, чем война».
Данные, представленные в книге М.Кодина «Поверженная держава» (почерпнутые в ЦГАОР, архивных фондах ГУЛАГа и Верховного суда СССР), свидетельствуют: «С 1921 по 1952 г. за контрреволюционные (в т. ч. воинские) преступления было осуждено 3,7 млн. человек. Число же казненных за этот период составило 799 455 человек... В 1937 г. из лагерей и колоний освобождено 32% заключенных, в 1938 — 27%». В 1939 — 1940 гг. освобождение из мест заключения, как нетрудно дога даться, продолжилось.
Лицемерно сыпля в сущности верными сентенция ми о бесценности каждой человеческой жизни, о безмерной трагичности всякой гибели, «обвинители» Сталина вот уже более полвека безответственно жонглируют многомиллионными цифрами «жертв сталинизма», в разы, а то и в десятки раз намеренно преувеличенными.
Глубокие революционные процессы, потрясшие страну до основания, братоубийственная Гражданская и мировые войны, разорявшие ее дотла, постоянные угрозы извне и другие исполненные смертельной опасности эпизоды XX столетия с жестокой регулярностью ставили перед нашим народом невиданно и неслыханно сложные альтернативы. И нет ничего удивительного в том, что не всегда нашему обществу и руководству СССР удавалось найти бескровные, безболезненные выходы из запредельно критических ситуаций. Осуществляя свой беспримерный «пионерский» проект социальных преобразований, советские люди просто не могли не совершать ошибок, чреватых человеческими и иными тяжелыми потерями. Ведь преодолевать приходилось все, в том числе собственный недостаток опыта, образования, научного и производственного, культурного и гражданского развития.
Методы и сознание периода Гражданской войны долго довлели над нашими соотечественниками, отзываясь непримиримостью в суждениях, склонностью к чрезвычайным решениям. Естественно, не были свободны от этого ни Сталин, ни другие партийные и советские деятели.
Тем не менее, пытаясь объективно оценивать «дела давно минувших дней», недопустимо игнорировать усилия Сталина, направленные на прогрессивное политическое реформирование нашего государства, его демократизацию. Именно Сталин стал главным инициатором введения в стране всеобщих равных, прямых, тайных и альтернативных выборов. Именно он первым предложил план переподготовки партийных кадров и продвижения к руководству молодых образованных людей.
Однако эти усилия генерального секретаря и его сторонников наткнулись на упорное сопротивление, тех, кто опасался потерять в результате политических реформ свое властное положение.
Одни (к примеру, Енукидзе, Тухачевский, Ягода) плели военно-политические заговоры. И далеко не мнимые. «В день ареста Енукидзе 11 февраля (1937 г.) в Харькове и Петерсон 27 апреля в Киеве дали разным следователям идентичные до деталей признательные показания. Рассказали о том, что готовили переворот и арест или убийство в Кремле Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и Орджоникидзе... Трудно себе представить их предварительный сговор об идентичности показаний только ради того, чтобы обеспечить себе смертный приговор. Еще труднее представить и иное. То, что по крайней мере два, да еще работавших не в столице следователя, получив некие инструкции, добивались необходимых показаний Енукидзе и Петерсона. Ведь то, о чем поведали бывший секретарь ЦИК СССР и комендант Кремля, — четыре варианта ареста членов узкого руководства, все детали такой акции вплоть до указания расположения комнат и кабинетов, существующей там охраны, наилучшего вари анта осуществления дворцового переворота — никак не могло быть доверено следователям» (Ю.Жуков, док тор исторических наук).
Другие изощрялись в тихом саботаже и демагоги ческой риторике, заклиная «не торопиться» с кардинальными реформами, поскольку ими-де могут воспользоваться «те, кто лишен права голоса». (До принятия Конституции РСФСР 1937 года часть населения СССР была лишена избирательных прав по социальным признакам.)
В действительности же, как отметил историк Ю.Емельянов: «Такие руководители стремились обезопасить себя, боясь расплаты за свое неумелое руководство. Поэтому они стали сочинять версии о контрреволюционных заговорах. В конце июня — начале июля 1937 г. Эйхе, Варейкис, Багиров, Хрущев и многие другие секретари обкомов представили квоты на высылки и расстрелы потенциальных врагов. В этом они получи ли поддержку наркома внутренних дел Н.Ежова».
Кратко подытожить рассуждения о сталинских репрессиях, наверное, следует в духе хрестоматийной «шолоховской фразы» («был культ, но была и личность») — были репрессии, но и были и нешуточные основания для них.
Усилия клеветников-антисталинистов увенчались заметными успехами. Еще в хрущевские времена вышли из употребления популярные и знаковые словосочетания «Сталинская конституция», «сталинские пятилетки», «десять сталинских ударов в Великой Отечественной войне» и тому подобные.
Урон, нанесенный Хрущевым и его «единомышленниками» самим основам советского, социалистического общества, был поистине невосполнимым. Искренняя вера нашего народа в «светлое коммунистическое будущее» практически неразрывно связывалась с глубокой, почти религиозной (а может, и без «почти») верой в правоту сталинских действий, планов, призывов и требований. Подорвав и даже порушив эту веру, Хрущев ничего не предложил взамен и был в принципе не способен что-либо предложить (кроме клоунских обещаний — вроде построения коммунизма в 1980 году).
Тогда, в дни работы XX Съезда КПСС, в массовое сознание были вброшены семена идейного нигилизма, апатии, тотального скепсиса. Семена этих сорняков проросли и к концу тысячелетия сорная трава заполонила необъятные пространства некогда великой во всех смыслах державы. Вот эта чудовищная «диалектика» и стала, на мой взгляд, едва ли не главной объективной причиной заката «коммунистической империи». Возможно ли было избежать подобных «диалектических» метаморфоз? На этот вопрос, наверное, нет четкого ответа, хотя...
Пережившие свои мощнейшие социальные катаклизмы китайцы после смерти Мао не кинулись сбрасывать с постаментов воздвигнутые в его честь памятники. Они, китайцы, разрушительным идейно-политическим «реформам» предпочли преобразования сугубо экономические. Без частичного ремонта политического фундамента также не обошлось, однако примеру своих северных соседей китайские коммунисты отнюдь не последовали. Потому и реформы, произошедшие в Ки тайской Народной Республике, принесли ее гражданам не катастрофические разрушения, а стремительное народнохозяйственное развитие. Но ведь у нас, как говорится, «свой путь», не так ли? Правда, ведет он в лучшем случае в неизвестность, в худшем — в никуда.
И уже нет ничего странного в том, что многие представители правящей российской «элиты», как черт ладана, боятся произнести вслух слова «победа советского народа над фашистской Германией», лукаво заменяя их какой-то абстрактной «нашей победой». Кто-то из этой властвующей публики по-прежнему старается «вычеркнуть» из Истории имя Верховного Главнокомандующего и Маршала Победы.
И все же подлинно образованные люди знают: без правды о Сталине то, что происходило в нашем Отечестве и во всем мире в XX веке, понять невозможно.
ВОПРОСЫ POST SCRIPTUM
— Геннадий Иванович, известна ли вам подлинная причина убийства С.М.Кирова? Или хотя бы версия, которой придерживались верхи СССР? Имел ли место пресловутый «треугольник»: Николаев — Драуле (жена Николаева) — Киров?
— По-видимому, Николаев просто-напросто был психически ненормальным, к тому же считал себя незаслуженно обиженным партией и ленинградским руководством. Был ли там любовный треугольник? Не знаю. Знаю только, что «убирали» многих свидетелей убийства Кирова, и едва ли в этом можно хоть в какой-то мере винить Сталина. Скорее всего троцкисты заметали следы, ведь их влияние в ленинградском политическом руководстве и органах НКВД было в то время очень вели ко. Именно в результате их попустительства (или даже пособничества) был совершен этот теракт. А вообще, гибель Кирова — чрезвычайно примечательный трагический феномен. В мировой истории и позже встречались довольно сходные во многих чертах политические убийства. Убийство президента США Кеннеди, на пример.
— Вы много читаете. Читали, судя по всему, и книги Ю.И.Мухина, регулярно выпускаемые издательством «Алгоритм». Насколько правдоподобным находи те предположение Мухина о том, что Сталину в марте 1953-го старательно помогли умереть?
— Нахожу более чем правдоподобным. У меня нет оснований в этом сомневаться. Изучение обстоятельств смерти Сталина, который отнюдь не был безнадежно больным, позволяет сделать вывод: главе Советского Союза как минимум «не помешали» умереть. Стоял ли за этим невмешательством Хрущев? Вполне вероятно. Руководствовался ли он личными обидами? Вполне допускаю, учитывая то, что сына Хрущева рас стреляли за тягчайшие военные преступления с молчаливого согласия Сталина. Но с полной достоверностью всей картины его смерти нам никакие документы, по-видимому, уже не прояснят. Хрущев их уничтожал после смерти генералиссимуса целенаправленно.
— Доводилось ли вам или знакомым журналистам (по вашему ходатайству) покопаться в каких-нибудь особых архивах и выяснить в них то, что «широкой общественности» по сей день не известно?
— Отвечу коротко: доводилось. А о подробностях распространяться не стану — по причине указанной ранее...
— Вы специально отметили в своей статье факт очень важной сталинской инициативы, направленной на продвижение умных, энергичных молодых людей к руководящим должностям. Ныне это явление нередко характеризуют такими выражениями, как «ротация элит», «социальная мобильность», «социальный лифт». Как работал этот «лифт» после смерти Сталина?
— Работал он по-разному и все же практически непрерывно. Ни для кого не секрет, что в годы «сталинской диктатуры» этот «лифт» двигался очень быстро и места в нем хватало для огромных масс перспективной молодежи. Затем его движение несколько замедлилось, а «площадь» этого подъемника сузилась. И тем не менее, даже в «застойные» времена, плавно пере текшие в «перестроечные», наиболее энергичные, или, как теперь говорят, «предприимчивые» молодые люди, не имея близкородственных связей в правящих кругах, успешно продвигались вверх по служебной лестнице. Естественно, своя «рублево-успенская прослойка» существовала всегда, однако, ознакомившись с биографиями нынешних «олигархов», мы легко установим, что далеко не все из них добились своего особого положения благодаря находившимся во власти папам и мамам, дедушкам и бабушкам. Другой вопрос — насколько полезна эта новая «элита» всему российскому обществу? Ответ лежит на поверхности: какое время — такая и элита с ее запросами, амбициями, морально-нравственной «начинкой». Как сказал Некрасов: «Бывали хуже времена, но не было подлей». Эту формулу, наверное, справедливо применить и к теперешней эпохе, и к ее наиболее влиятельным персонам.