После еще двух бутылок белого вина в мир снова вернулись краски. Мы заверили друг друга, что каждая из нас потрясающе хороша, а моя подпись, соответствующая имени Пия Бергландт, оказалась разборчивой и была увековечена на всех пивных подставках. Кстати, больше всего нам понравился длинный завиток в букве «г».
К сожалению, следующее утро оказалось не таким розовым, как завершение предыдущего вечера.
По дороге на работу я вспомнила, что сегодня возвращается Штадер, а еще нужно позвонить ассистентке Леандера Бергландта, чтобы определиться со сроками.
Я мечтала, как эта ассистентка будет организовывать наши ужины, помолвку и свадьбу. Леандер и Пия Бергландт — желанные гости на любом благотворительном вечере и, конечно же, вызывающие общее восхищение объекты для фотографа из «Gala». Заголовок: «Семья, в которой любовь все так же сильна, как в самый первый день». А под ослепительной фотографией подпись: «Они уже дважды родители, хотя по ним этого не видно. Чета Бергландт рассказывает о своем отпуске на острове Барбадос: без детей, снова только ты и я. Загорелые и счастливые, они заговорщицки подмигивают друг другу.
Едва я подошла к двери кабинета, как смех Штадера вернул меня в мою одинокую действительность.
— Пия, я слышал, что тебе придется заняться позером по имени Бергландт. Мои соболезнования. Если этот тип окажется слишком скользким, я передам договор Шрёдеру, все равно я его терпеть не могу.
Штадер среди курильщиков входил во фракцию самокрутчиков, пришел с радио, состоял в поклонниках Герты и не мог иметь ничего общего с вольнодумцем типа Леандера Бергландта.
— Добро пожаловать, шеф. Вижу, никакой отпуск тебя не изменит. А что касается предстоящего задания, Леандер Бергландт — один из самых талантливых специалистов в нашем шоу-бизнесе. Кстати, я очень рада, что представилась возможность познакомиться с ним.
Ого, я и сама заметила, что выступила чересчур патетично.
Штадер снова разразился смехом:
— Только не говори, что ты одна из его фанаток, они все такие противные. Мне казалось, что он обслуживает целевую группу моей матери.
Милая Вера пришла мне на помощь:
— Ничего подобного, Штадер, тут я с тобой не соглашусь. Не случайно журнал «Мари Клэр» назвал его самым сексуальным мужчиной. Я, кстати, тоже считаю, что он весьма привлекателен, и с удовольствием бы сопроводила Пию на какое-нибудь интервью.
Штадер чуть не задохнулся от хохота:
— Господи, рассадник поклонниц! Ты, Вера, прекрасно посидишь на работе. У Пии уже есть сопровождающий, весьма талантливый фотограф. Его зовут Макс, он неоднократно делал снимки для биографических очерков. Да, Вера, он сейчас в приемной. Пришли-ка его сюда.
Вскоре Вера с хихиканьем и красными щеками вынырнула из-за угла, таща за собой того самого фотографа. Стоит признать, выглядел он потрясающе и, похоже, прекрасно знал, на какие рычаги нажать, чтобы поразить Веру в самое сердце. Он рассыпался в благодарностях и одарил бедняжку двусмысленным подмигиванием, что заставило ее нервно потупиться.
Максимилиан Вангунтен, именуемый просто Макс, спустившийся с небес тип из рекламы сигарет «Голуаз», тот самый, небрежно сующий в рот сигарету, искоса поглядывая на очередную жертву, которую можно затащить в постель. Взгляд Макса сулил: «Я покажу тебе настоящую жизнь». Растрепанные темные волосы, загар, но не из солярия, а ореховый, завоеванный в трудной борьбе, явно после плавания под парусом или покорения горных вершин. Я знаю этот сорт мужчин, в конце концов, я сама не раз попадала под обаяние этого лживого взгляда. Казалось, Штадер возлагает на фотографа большие надежды. Он продолжал валять дурака:
— Макс, ты отвечаешь за Пию: она, похоже, здорово запала на этого Бергландта.
Макс улыбнулся. Я тоже, но не весело, а с видом оскорбленного достоинства, потому что слова шефа меня задели.
— Надеюсь, несмотря на чисто личный интерес к господину Бергландту, ты не забудешь про свой профессионализм. — В первый раз Макс обратился непосредственно ко мне.
Интересно, уровень унижения может повышаться?
— Предоставь это моим заботам, Макс. Я занимаюсь своей работой не первый день и, поверь, смогу устоять перед искушением. — А почему, собственно говоря, я тут оправдываюсь?
Макс адресовал мне описанный выше взгляд (по счастью, у меня уже имеется иммунитет) и мерзко пошутил:
— Всегда полезно знать, что на тебя может свалиться искушение, иначе наше сотрудничество доставило бы вполовину меньше удовольствия.
Отпад, дамский угодник. Хорошо еще, что я кожей почувствовала пошлость этой фразы, хотя и прекрасно замаскированную.
Штадер, похоже, получал удовольствие от беседы. Еще бы, мужская солидарность.
— Вижу, вы нашли общий язык. Тогда всего хорошего вам обоим. И не забудьте позвонить ассистентке Бергландта.
На этом мы были отпущены. Как раз в этот самый момент зазвонил мой сотовый. Взволнованная Лилли:
— Ния, представляешь, через две недели у нас на канале проводят марафон в пользу детей, попавших в тяжелое положение. Прикинь, к нам в студию придут настоящие дети, и мне разрешили быть за них ответственной, по крайней мере за одного. И я целый день смогу быть мамой.
Лилли начала хватать ртом воздух.
— Я рада. Значит, ты будешь не противная тетя Лилли с кошками, а сумасшедшая Лилли, которая ворует чужих детей. — Я распереживалась по-настоящему.
— Да ну тебя, Пия, ты ничего не поняла. Для меня это шанс выяснить, что такое иметь малыша, может быть, я вообще не гожусь в матери. Если все будет в порядке, то я просто заведу себе ребенка. Наверняка Герберт знает какого-нибудь подходящего отца.
Это уже не шутка. Лилли серьезна как никогда.
— Лилли, честно говоря, перспектива двух с половиной комнат и кучи кошек становится все симпатичнее, но давай поговорим об этом сегодня вечером. У меня дела.
Макс все слышал и конечно же не мог обойтись без комментария:
— Ага, значит, у тебя есть противная подруга. Ну да, рыбак рыбака видит издалека. А что там у вас за проблема с кошками? Я кошек люблю. — Он восстановил на лице свою двусмысленную ухмылку.
Господи!
— Ты же не тридцатилетняя женщина, которая боится, что когда-нибудь умрет одна в своей квартире и ее сожрет умирающая с голоду кошка. — Я пыталась объяснить ситуацию не человеку, а бесчувственному остолопу.
— А, это называется urban legent (Городской фольклор (англ.)). Что-то типа тарантулов на пальмах юкка или парочки, на которую ночью нападает псих. Неужели кто-то в это верит? — Макс покачал головой и добавил: — Женщины иногда истеричны, но мне это нравится!
До обеда мы обсуждали график встреч с Леандером. Голос его ассистентки показался мне не очень радостным, скорее она была строгая и довольно старая, но, возможно, именно такая карга и нужна ему, чтобы отбрыкиваться от навязчивых посетителей. Мы договорились для предварительного разговора встретиться с Леандером на телестудии, где снимаются оба его шоу.
Потом мы с Максом обсудили все детали предстоящего интервью, он упаковал камеру и распрощался:
— Встретимся на студии. Да, и скажи своей подруге, что кошки не очень хорошо подходят в качестве эрзац-детей. Для этого они слишком самостоятельны и не любят, когда их кормят с ложечки. Я бы порекомендовал пуделя, тогда у нее появится шанс пообщаться с другими собачниками. Кстати, а как выглядит эта твоя подруга? Похоже, ее срочно нужно взбодрить. Приведи ее как-нибудь.
Здорово, нечего сказать! В глубине души я боялась, что он начнет встревать в мои разговоры с Леандером. Наглого фотографа мне только и не хватало.
Я успела прийти к выводу, что Макс всегда получает желаемое. Краткая совместная экскурсия по офису и перешептывающиеся коллеги, которые все как одна мне завидовали, предоставили весьма убедительные доказательства.
Леандер уж точно не такой. Наверняка у него многолетняя связь со сказочной красоты представительницей мира искусства типа Вайноны Райдер, хрупкой, ребячливой и сногсшибательно очаровательной. А зовут ее Вивьен, Эйми или Фелине, у этих женщин всегда такие имена. Возможно, у нее оказался сложный характер, но зато она хорошенькая и стройная, потому что, увлекаясь работой с искусством, часто забывает поесть. А вот я помнила про еду даже во время гнойной ангины.
Они вместе ходят в муниципальный кинотеатр, смотрят черно-белые короткометражки а потом пьют «Фраскати» и слушают джазовые пластинки, она медленно раздевается, а он берет свой блокнот, чтобы запечатлеть на бумаге ее хрупкий образ. Сначала она вообще ничего не замечает, настолько занята собой, эта маленькая эльфийка. Да, наверняка у столь образованного человека, как Леандер, все так и происходит. Остается только надеяться, что ему нравятся и прагматичные женщины моего типа.
Во второй половине дня позвонила моя матушка, желающая сообщить последние новости нашего маленького городка. Она постоянно держит меня в курсе всех дел. К счастью, маман не из тех матерей, что регулярно напоминают об упущенных шансах. Они вместе с моим пластилиновым батюшкой ведут богатую духовную жизнь. Маман вовсе не торопится становиться бабушкой.
Ее любимые слова: «Детка, лучше вообще никакого мужа, чем абы что. Сначала нужно наладить собственную жизнь. Независимость прежде всего, иначе все закончится, как у твоей кузины Корнелии».
Моя кузина Корнелия сразу после выпускных экзаменов залетела, сошлась со своим одноклассником, родила еще одного ребенка и теперь являлась не только матерью, но и алкоголичкой.
А еще мама защищала меня на всяких семейных праздниках, когда в очередной раз обсуждались мои недостатки.
На этих празднествах дядя Хайнц предлагал мне в экстренном случае переехать к нему. Он так и остался холостяком; считалось, что не нашел подходящей жены, но я предполагаю, что оп просто никогда с нами не откровенничал. Усилия, приложенные дядей Хайнцем для сохранения статуса опекуна одного действительно симпатичненького адвоката-цивилиста, давно превысили все допустимые нормы. Да и тот факт, что его квартира, со вкусом обставленная в стиле модерн, увешана фотографиями вышеупомянутого мальца, лишь укрепил мои подозрения. «Дедовские чувства» — так называлось это официально, а неофициально — он тащился от голубых глаз и от губ, придававших владельцу сходство с Алоллоном.