– Ничем, просто сидели рядом.
– Ты косметику не меняла? – поинтересовалась Аня, делая укол. – Пудра, губная помада, румяна… Бывают среди них аллергичные вещи.
– Я практически не пользуюсь летом красками, да и все, что у меня есть, куплено давно, – пролепетала я.
– Олежку на Вилку раздуло, – выпалил папенька, – она кого хошь до обморока доведет. Вот со мной парень срок мотал, двух жен убил. Аллергия у него на них была, как начинали зудеть, он за топор хватался – и ку-ку! Никак сдержаться не мог! Прямо жаль его, несчастного, за что сажали? За болезнь!
– Может, духи? – сказала Аня. – У меня один больной чуть не умер. Пришла его жена навестить, наклонилась поцеловать, он вдохнул незнакомый аромат, и готово, отек гортани. Еле-еле вывели…
Тут в комнату, лязгая железным чемоданом, вошли врачи «Скорой», и началась обычная в таких случаях суматоха. Куда поставить ящик с лекарствами? Принесите еще стул. Где помыть руки? Найдите чистое полотенце. Что предложить докторам: чай или кофе? Сколько дать им денег? И давать ли вообще? Немедленно притащите удлинитель и сложите пустые ампулы на тарелочку…
Пока Кристина, Томочка, Ленинид и Семен решали проблемы, я быстренько шмыгнула в ванную и принялась яростно тереть намыленной мочалкой шею. Феромоны! Олег обнял меня и моментально начал распухать. Господи, у него и впрямь возникла аллергия на жену.
Тщательно вымывшись, я выбросила пузырек в помойное ведро и прибежала в спальню. Олег, укрытый одеялом, мирно спал. Врачи, тихонько переговариваясь, толкались в прихожей.
– Чайку попейте, ребята, – упрашивал их Сеня, – ничего такого особенного, бутерброды с колбасой, хлеба, правда, нет, одни сухари.
Доктора переглянулись и пошли на кухню. Томочка захлопотала возле плиты. Ленинид наклонился и поднял пузырек, очевидно, я, вышвыривая тару из-под духов, как всегда, промахнулась.
– Что в нем было? – поинтересовался папашка. – Эй, девки, гляньте, может, нужная вещь?
Я сделала вид, что не слышу, и отвернулась к окну.
– Мама! – закричала Кристина. – Ленинид!
Я обернулась. Лицо папеньки стремительно отекало. Глаза начали закрываться, губы поползли в разные стороны. Врачи бросились к нему. Я только хлопала глазами, ну и ну, профессор создал совершенно сногсшибательный парфюм, причем в прямом смысле этого слова. Просто с ног сбивает любого, кто вдыхает запах.
Минут через десять Ленинида уложили в кровать, а медики вернулись на кухню.
– С чего его вдруг растаскивать стало? – в глубоком изумлении спросил один из эскулапов.
– А вот пузырек, – затрещала Кристина, указывая на выпавшую из рук Ленинида емкость, – он ее нюхнул…
Я хотела взять флакончик, но меня опередил Семен.
– Ну-ка гляну! – воскликнул он.
– Положи! – взвизгнула я.
Но Семен, непослушный, как все мужчины, поднес пузырек к лицу и сказал:
– А не пахнет ничем!
В то же мгновение его губы начали увеличиваться в размерах. Медикам вновь пришлось в спешке открывать укладку с ампулами.
Вскоре и Сеня был помещен в кровать, доктора, весьма удивленные, вновь сели пить остывший чай.
– Что в том пузырьке было? – хором поинтересовались они.
– Не знаю, – быстро соврала я, – небось лекарство какое-нибудь!
– Дайте гляну, – попросил фельдшер и потянул руку к флакончику, стоявшему на мойке.
Но я быстрее звука метнулась вперед, схватила пузырек и побежала с ним в коридор. В ведро его выбрасывать нельзя, любопытные парни сейчас же вытащат отраву. Лучше пока запихну флакончик к себе в сумку, а завтра вышвырну в контейнер на улице! Сотрудникам «Скорой» нельзя даже прикасаться к таре из-под духов, потому что у них тоже начнется отек Квинке, а я умею делать уколы лишь теоретически. Ладно, можно, конечно, позвать Аню, но что прикажете потом делать с двумя спящими врачами? Нет уж, береженого бог бережет, хватит с нас Олега, Ленинида и Сени!
ГЛАВА 23
Утром Куприн как ни в чем не бывало отправился на работу, у него даже не болела голова, и вообще он чувствовал себя просто распрекрасно и имел цветущий вид. Я же еле-еле доплелась до ванной. Боясь, что феромоны прочно угнездились на моей шее, я легла спать подальше от Олега, в гостиной, на неудобном диване, и полночи пыталась справиться с разъезжавшимися во все стороны подушками, скомкала простыню и задремала лишь под утро. Но едва глаза закрылись, как в спальне у Томочки затрезвонил будильник, и меня смело с ложа.
Переполненная раскаянием, я схватила тряпку, пылесос и стала наводить в квартире порядок. Но, видно, не зря говорят, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Через десять минут мой пыл угас, да и какой смысл раскладывать по местам вещи, ну, допустим, в прихожей? Через некоторое время прибегут подружки Кристины, и снова возникнет бардак. Кстати, одна из ее одноклассниц недавно украсила себя татушкой: красно-черным цветком. Тату… Интересно, Роман Казуаров по-прежнему работает на старом месте? Скорей всего Маша у него. Неужели Лена Маркова говорила правду и Роза Михайловна убила дочь с зятем ради денег? Каких? Чем владела Сирена Львовна?
Труба пылесоса выпала из моих рук. Уж не знаю каким образом, но Машу следует срочно найти. Девочке грозит опасность. Отдавать ее бабушке, не разобравшись полностью в этом деле, нельзя… Мысли потекли своим чередом, об уборке я прочно забыла, пошла в спальню и стала быстро одеваться. Еще необходимо поговорить с Ларисой Дмитриевной, есть у меня пара вопросов к очаровательной даме.
Уже подъезжая к тату-салону, я вспомнила, что пылесос остался стоять посередине гостиной, и чуть не повернула назад. Если Олег случайно приедет в неурочный час домой и наткнется на агрегат, мне влетит по первое число, а сейчас не надо ссориться с мужем. Впрочем, Куприн никогда днем не является в родные пенаты, а пылесос уберет на место Тамарочка.
Успокоившись, я поискала нужный дом и с огромной радостью констатировала: тату-салон «Марс» стоит на прежнем месте, и, похоже, заведение процветает. Едва я переступила порог, как над головой затренькал колокольчик. Из коридора моментально вынырнула девчонка самого замечательного вида. Волосы ее, разноцветные, короткие, стояли дыбом, и везде – в ушах, носу, бровях – торчали маленькие сережки. Даже подбородок и верхняя губа были проколоты. А на обнаженных руках виднелись татушки.
– Вы к нам? – улыбаясь, спросила девочка. – Уши прокалывать? Сейчас Настя освободится.
– Нет, нет, скажите, Рома Казуаров работает?
– Роман Яковлевич наш хозяин, – церемонно сообщила она, – вы к нему по какому вопросу?
– По поводу тату.
Приемщица окинула меня оценивающим взглядом.
– Роман Яковлевич берется только за эксклюзивную работу, его услуги стоят дорого, вы покажите рисунок.
– Какой?
– Ну тот, что наколоть хотите. Вполне вероятно, что с ним наши ребята сами справятся. Не сомневайтесь, Роман Яковлевич принимает на работу только классных специалистов…
– Вы меня не так поняли, – я решила подъехать к неприступной девице с другой стороны. – Я работаю в журнале для молодежи и хочу сделать статью о тату-салоне. Конечно, дам в ней ваш адрес и телефон.
– Роман Яковлевич, – завопила девица, хватая трубку, – к вам тетка пришла, из журналистов, пустить или прогнать?
Тут же распахнулась одна из дверей, из нее высунулся мужчина с длинными, темными волосами, схваченными в хвостик.
– Катя, – укоризненно сказал он, – ну ты даешь! Немедленно принеси нам кофе! Входите, прошу вас, пожалуйста, в кабинет.
Я очутилась в крохотной комнатушке, завешанной фотографиями знаменитостей.
– Уж извините, – улыбнулся Роман, – Катя девушка простая, что думает, то и говорит. К нам в салон иногда являются странные личности, и она обязана осуществлять фейс-контроль. Присаживайтесь.
Я устроилась на жестком стуле и кивнула на «стену почета».
– Похоже, что к вам приходят не только странные типы, здесь много звезд шоу-бизнеса.
Роман кивнул:
– Да, теперь модно иметь тату, а наш салон один из лучших в Москве. Вы из какого издания?
– У нас новый, яркий журнал, – я самозабвенно начала врать, – печатаемся в Германии…
Я довольно долго работала в издательском холдинге под руководством Семена, поэтому роль журналистки исполнила блестяще. Роман, не заподозривший никакого подвоха, рассказал сначала о том, как в России развивается искусство татуировки, потом плавно перешел на свой салон. Речь его была безукоризненно правильной, без сленга и ненормативной лексики. Наконец Казуаров замолк, и я сразу задала самый важный вопрос:
– А сколько лет было вашему самому юному клиенту?
Роман помолчал, потом усмехнулся.
– Вы мне не поверите!
– Почему?
– Я сам удивился, когда увидел, – покачал головой Роман, – представляете, мне принесли крошечного младенца, девочку, и попросили сделать тату. Очень опасное дело, ребенок мог заболеть!
– И вы согласились?
– Да.
– Несмотря на то что был риск осложнения?
– Да.
– Но почему? Вам так много заплатили?
Роман сердито дернул плечом:
– Меня невозможно заставить сделать нечто плохое, тем более за деньги.
– Тогда отчего же вы решились на подобный шаг?
Хозяин салона вздохнул:
– Ну сначала, конечно, я попытался им объяснить все последствия, целую лекцию прочел…
– Кому «им»? – перебила его я.
– Так ко мне пришли сразу мама и бабушка, – продолжал Роман. – Знаете, если бы я увидел только мать, молодую дурочку, то выставил бы ее без разговоров вон. Среди современных девушек встречаются совершенно бесшабашные. Я ей тут стану соловьем петь, она поморгает, покивает и в другой салон двинет, где за баксы сделают тату хоть на языке. Но тут еще присутствовала и бабушка, пожилая дама, вполне вменяемая с виду. Она мне и объяснила, что это их родовой знак. Раз так, все сомнения отпали, и я сделал тату. Велел им позвонить, если у ребенка ножка распухнет, но ни мать, ни бабушка больше не объявлялись. Из чего я заключил, что младенец спокойно перенес процедуру. Хотя у нас соблюдается полнейшая стерильность, инструменты одноразовые…