Шаг третий — моя договоренность с Великими Державами о «Сиамской суете». Согласно им, я не мешаю, а они, помимо договоренностей о неприкосновенности Пхукета, обязуются не пользоваться акваторией около Китая. Гарантом сделки выступают японцы — им в китайскую акваторию можно, равно как и нашему Дальневосточному флоту.
Словом — границы на замке, агентура — ждет, коррупционные сети напряжены до предела, и над Запретным городом нависла зловещая туча. Третьего апреля 1901-го года, когда Миша второй день наблюдал учения у границ с Китаем, а сиамская армия рубилась с европейцами и их колониальными контингентами так, что над джунглями и пригодными для высадки берегами не смолкали канонады, я через телеграф дал отмашку, и Дальневосточный Генеральный Штаб, командующий учениями, дружно распечатал конверты с приказами. Хотел бы я видеть их лица в этот момент.
Миша не подкачал — мы с ним давно и много обсуждали подобный сценарий, поэтому он быстренько занял свое место номинального главы Дальневосточного контингента, и наша армия, к немалому удивлению китайцев, перешла границу, взяв курс на Запретный город.
Там, получив отмашку через тот же телеграф, но с задержкой в несколько часов, спрятав под богатым халатом ножик, Главный Советник Императрицы, имеющий право заходить к Цыси «без записи», этим правом воспользовался, и при полном бездействии ближнего круга охраны так долго и качественно держащей власть Императрицы спокойно и деловито перерезал ей горло, не забыв «проконтролировать» парочкой ударов в сердце. Спокойно вытерев клинок о монаршие одежды, он скомандовал:
— Готовьтесь к прибытию нового Императора, а я пока позабочусь о достойной невесте для него.
Великий князь Михаил Александрович Романов был растерян, взволнован, напуган и скован в проявлении всех этих эмоций необходимостью изображать спокойствие и уверенность. Он? Император? Да еще и не России, а Китая, в котором и не был-то никогда⁈
Как весело было обсуждать с Георгием такой сценарий! Как интересно было упражняться в конфуцианстве и даосизме, планируя пакет первых указов нового Императора — этими двумя «костылями» можно оправдать что угодно! Как упоительно было обсуждать возможные способы социальной и экономической интеграции беспрецедентного в мировой истории уровня! Нет, в единое государство объединять две столь разные стране смерти подобно, но можно разработать юридические механизмы, облегчающие движение капиталов, людей и продуктов их труда, нарастить логистические возможности и достичь практически полной независимости от других стран. И все это — относительно малой кровью! Настоящая утопия, которую можно построить буквально за два-три десятка лет!
И как страшно стало сейчас, когда обсуждаемые в уюте гостиных Зимнего и Кремля прожекты придется воплощать в жизнь собственными руками.
Далеко впереди раздались звук выстрелов. Первый раз за день, а время-то уже к темноте идет. Удивительно, но китайцы почти не сопротивляются, а напротив — массово переходят на сторону русской армии, присоединяясь к «Маршу на Запретный город». Присоединяются без оружия, в качестве по сути зрителей, растягиваясь на многокилометровую колонну — мало ли что? Вдруг китайские солдаты коварно ударят в спину?
Через десять минут к едущему в бронированной карете Михаилу подъехал «верховой» губернатор Омельянович-Павленко, который, несмотря на более чем солидный возраст, являл собой образец бодрости и воинственно топорщил пышные седые усы:
— Авангард пошумел, Михаил Александрович, нужно было шибко воинственных утихомирить.
— Спасибо, Яков Павлович, — поблагодарил Миша и снова погрузился в рефлексию.
Все встало на свои места. Многолетние занятия со скучным китайцем Фэном Зихао, зубрежка так и норовящих спрятать от читателя свой многогранный и порой откровенно туманный смысл иероглифов, изучение исполинского размера китайской истории с дотошным разбором причин и следствий того или иного события, попытки разобраться в громоздких блок-схемах структуры Двора Сына Неба. Это все — не отменяя привычных Императорскому отпрыску занятий, потребных на случай кончины предыдущего Цесаревича. И, наконец, огромный, подкрепленный практикой пласт экономико-производственных знаний, которым Михаил к этому времени овладел в полной мере.
Что ж, нужно отдать должное старшему брату — он, как известно, никогда и ничего не делает просто так. Настоящий Император, который планирует на многие десятилетия вперед, подобно шахматисту продумывая для каждой фигуры несколько возможных применений. Он называет это «сценарным планированием», и от такой его особенности воют от перенапряжения привыкшие выбирать один — как правило самый простой — путь высшие государственные чиновники, которым «переобуваться» в случае неудач совсем не нравится.
Ох не даром уже многие годы всяческие борзописцы и лидеры общественного мнения растекаются мыслью по дереву на тему «Великого плана Императора Георгия». В одном они не правы — «план» у старшего брата не один, их — великое множество, и как козыри у матерого шулера запрятаны они в бездонные Августейшие рукава. За многие месяцы до того или иного события «спускаются» исполнителям пухлые папочки с инструкциями. Печати на львиной доле из них так и остаются нетронутыми, а спустя пять лет папочки подлежат отправке в набухающий не по дням, а по часам архив — могут и пригодиться в будущем, а еще на них обучают планированию служащих из «мозговых банков», как метко окрестил три независимо друг от дружки работающих группки странноватых на взгляд Михаила личностей. Удивительной прозорливости и хитроумия кадры там содержатся, и каждый из них для Империи очень ценен, ибо исполнителей, пусть и класса «люкс», всегда полно, а вот тех, кто способен их направить, сильно меньше.
Несколько часов назад Мише донесли, что Императрица Цыси благополучно умерла. По официальной версии — от старости, мирно и с улыбкой на уставших устах, но Великий князь знал правду: паутина, кропотливо сплетенная старшим братом невидимой, но крепчайшей сетью опутала этот мир, дотянувшись даже туда, куда, казалось бы, невозможно. Дернул Георгий ниточку — и столько лет крепко державшая трон старуха умерла. А до кого еще может дотянуться Император Российской Империи прямо из своего уютного, пропахшего ароматным трубочным табаком, кабинета в Кремле? Михаил был готов поспорить с кем угодно и на что угодно — до любой переставшей быть нужной фигуры.
Отточенный механизм Императорской армии лязгнул сочленениями, и прямо как по волшебству, за считанные минуты, остановился на ночлег походным лагерем. Оброс палатками, задымил полевыми кухнями, принялся кормить уставших лошадей и ощетинился на многие километры вокруг караулами и разъездами. Всю ночь сюда будут прибывать отставшие, а завтра, ко второй половине дня, Михаил в качестве номинального главы войска въедет в Пекин. Столица не станет сопротивляться — поступающие в Дальневосточную армию донесения однозначны: обезглавленный Запретный город отправляет по всей Поднебесной приказы не сопротивляться «северным братьям, которые несут Китаю мир и процветание».
Ничего нового — многие века с Севера приходили войска, возводящие на Престол своего хозяина, и многие из них действительно устанавливали в Поднебесной мир и процветание. Порой — долгое, а порой — прискорбно короткое, которое разбивалось в пух и прах о стремления придворных евнухов заполучить как можно больше денег и власти, которые и оставить-то будет некому.
Лежа в своей палатке, Михаил слушал звуки полевого лагеря, вдыхал пробивающиеся запахи многочисленных костров и нехитрой солдатской еды. Тридцать семь тысяч штыков с ним всего, если не считать тыловые и инженерные службы. Всего тридцать семь тысяч солдат Георгий счел достаточным для установления в огромном, насчитывающим по некоторым данным под четыреста миллионов человек населения Китае, правильной на его взгляд власти — власти своего младшего брата, который на такой поворот судьбы и не рассчитывал-то!
Тридцать семь тысяч. Четыреста миллионов.
— Ну и шутки у тебя, Жоржи, — пробурчал Михаил, накрывшись колючим армейским одеялом с головой, словно ребенок пытаясь скрыться от враждебного внешнего мира.
В голове метались, сплетались и водили хороводы не дающие уснуть мысли. Пакет приказов «на первое время» добрый братец подготовил — на многие месяцы хватит. За свою жизнь Миша не переживал — пришедшие с ним в Запретный город соотечественники будут беречь его как зеницу ока. Но вот за них Михаил переживал очень сильно — ну возьмут они Запретный город, объявят его Императором, начнут наводить порядок, но… Но это же крошечный анклав, со всех сторон которого Поднебесная, в каждой провинции которого жизненный уклад и язык отличаются — порой почти незаметно, а порой — кардинально. «Малой кровью», ха! Когда это Китаю хватало «малой крови» в моменты подобные нынешнему? Ближайшие несколько лет Мише придется учиться тому, что в совершенстве умеет делать брат — грустно качая головой и вздыхая отмаливать в церкви собственными приказами уничтоженных людей. Ближайшие годы Мише придется давить всеми правдами и неправдами не желающих покориться китайцев. Да, брат поможет, но он — очень далеко, а Михаил — прямо здесь, в нескольких часах от Пекина. И с ним — всего тридцать семь тысяч солдат.
— Очень дурные шутки! — буркнув, перевернулся он на другой бок.
Внезапно, заполнив всю черепную коробку и выдавив из нее сомнения и страхи, в голове Михаила всплыло попыхивающее трубкой улыбающееся лицо брата. Брата, который перетряхнул мир так, что еще десять лет назад это казалось невозможным. Брата, который ничего не делает просто так. Брата, который счел тридцать семь тысяч солдат достаточной для захвата исполинской страны силой. Брата, который умеет вытягивать свои метафорические руки на многие тысячи километров, и, игнорируя высоченные стены, сворачивать ими шею старым императрицам.
Хмыкнув…
— Послал же Бог брата на мою голову!
…Миша закрыл глаза и спокойно уснул. Все получится, нужно лишь хорошенько поработать.