В стенку тихо постучали.
— Зовут, — злорадно сказала Катерина, мгновенно забыв обо всем другом. — Пойду гляну, что там и как. Ты спи, я там посижу немного. Я тихо вернусь, постараюсь не разбудить. Свет погасить?
— Да, — отозвалась Юлия, закрывая глаза.
Правда, как спать хочется. Все-таки она сильно набегалась за последние дни. И будет спать крепко-крепко.
И может быть, ей сегодня ничего не приснится.
Она проснулась оттого, что кто-то плакал. Не сразу поняла, где она и почему ее постель стучит и вздрагивает. И запахи какие-то чужие… Потом вспомнила — поезд. Наверное, плачет соседка, которая поссорилась с мужем. Надо же, какая глупая. Такая красивая, благополучная, счастливая дура. И чего ей плакать? Юлия прислушалась — тихо. Никто не плачет. Показалось, наверное. А может быть, она сама плакала во сне, когда увидела этот взрыв, а потом услышала этот дикий крик хором и почувствовала, что летит по воздуху и падает на спину, и перед тем, как отключиться, успевает увидеть, что прямо на нее странно медленно, как газетный лист, опускается кусок дымящегося железа. Тогда, наяву, она не плакала — не успела. А во сне всегда на этом месте плачет.
Глава 2
Они с девками сидели на вершине огромного стога сена и курили. В смысле — девки курили, а Юлька следила, чтобы они сено не подожгли. Сидели, травили анекдоты, никого не трогали…
— Та-а-ак! — громыхнул рядом бас со зловещей интонацией. — Вот, значит, кто тут поджигатель… Та-а-ак. Ох, как я сейчас кого-то выпорю!..
Девки дуэтом тихо пискнули и посыпались со стога, торопливо гася бычки в бумажных кулечках. Юлька вскочила, вертя головой в поисках источника зловещего баса, хотела кинуться за подружками, но поскользнулась и полетела вниз прямо в объятия двухметрового амбала в серых джинсах, линялой голубой футболке и грубых рыжих сапогах. Амбал поймал ее огромными, как лопаты, руками и даже не покачнулся, приняв на грудь летящие в свободном падении ее сорок семь килограммов. Правда, с чего бы ему качаться от таких пустяков? У него шея толще, чем ее талия, отметила Юлька. Амбал крепко прижимал ее к себе, обхватив за спину, глаза ее были на уровне его гладкого смуглого подбородка с ямочкой, а ноги не касались земли. Да что там земли! Ее ноги, кажется, не доставали до его коленей.
— Ты что, всю жизнь вот так на меня сваливаться будешь? — поинтересовался амбал, не выпуская Юльку из рук и пристально разглядывая ее лицо яркими светло-карими глазами.
И Юлька тут же его узнала. Это он поймал ее в прошлом году в спортзале, когда она свалилась с каната. Только тогда он был в классном темно-сером костюме, белоснежной сорочке и бордовом галстуке. Совершенно непонятно, зачем его занесло в спортзал, — наверное, чтобы ее поймать. Потому что сразу после этого он подошел к одному из группы стариков, поговорил с ним минутку и ушел. Девчонки потом говорили, что этот амбал в их университете учился, а потом в аспирантуре в Москве, кандидатскую защитил не то на экономическую тему, не то на сельскохозяйственную. Юльке эти темы были неинтересны, поэтому она особого внимания не обратила, да и вообще про амбала скоро забыла. А он — вот он.
— А, вспомнила, — с удовлетворением сказал амбал, все еще прижимая ее к себе. — Ты зачем куришь?
— Я не курю! — возмутилась Юлька. — Я ответственная за противопожарную безопасность.
Он наклонился, принюхиваясь, и вдруг легко коснулся твердыми теплыми губами ее приоткрытых от изумления губ. Поднял голову, задумчиво глядя ей в глаза, и строго спросил:
— Ты за меня замуж пойдешь?
— А тебя как зовут? — Юлька вдруг поняла, что буквально висит у него на шее, обхватив ее руками. И это ее ни капельки не смущает.
— Между прочим, могла бы и сама знать. — Он опять чуть-чуть поцеловал ее и печально вздохнул. — Я-то о тебе все знаю… Меня зовут Дмитрий Июль.
— Дмитрий Июль… Юлия Июль… Здорово! — Юлька засмеялась, и он засмеялся мягким басом. — Я пойду за тебя замуж… Может, ты меня теперь отпустишь? Девки ржут.
— Вот теперь-то как раз я тебя ни за что не отпущу, — решительно заявил Дмитрий Июль. — Сейчас мы пойдем знакомить тебя со свекровью. — Легко подбросил ее, посадил на согнутую руку, как ребенка, и оглянулся на выглядывающих из-за стога и хихикающих Светку и Аньку: — Поджигатели! За мной. Торжественный обед в честь помолвки.
Он повернулся и пошел, так и неся ее на одной руке, а Светка с Анькой шли следом, перешептываясь и хихикая. А Юльке ни капельки не было стыдно. Наоборот — в ней поднималась какая-то веселая гордость, какая-то необъяснимая, но очень приятная уверенность в правильности и неизбежности всего происходящего. И она ничему не удивлялась.
Только перед домом немножко удивилась:
— Нам сюда? Здесь ведь директор фирмы живет!
— Ну да, — спокойно согласился Дмитрий. — Я — директор фирмы. Ты и этого не знаешь? Ну и ну… А замуж согласилась. А если бы я конюхом был?
— Я лошадей люблю. — Юлька наклонилась и поцеловала его в висок. — К тому же кандидат наук — конюх — это даже интереснее, чем директор агрофирмы.
Он засмеялся, на секунду крепко прижал Юльку к себе, уткнувшись лицом в ее плечо, и сказал торжествующе:
— Ага, значит, кое-что ты обо мне все-таки знаешь!
И вошел в дом с ней на руках.
— Что это ты все в дом тащишь? — Будущая свекровь была маленькая, худенькая и язвительная. — Это кто тебя учил все подряд в дом тащить?
Светка с Анькой затоптались на месте, застряв на пороге, даже вроде попятились, готовые смыться в любой момент. Как ни странно, Юлька ни капельки не испугалась, и не смутилась, и не обиделась — сидела себе на согнутой руке Дмитрия, обнимала его и с интересом смотрела в острые насмешливые глаза маленькой женщины.
— Знакомься, ма. — Дмитрий поставил Юльку на ноги и слегка подтолкнул вперед. — Это моя невеста. Зовут Юлькой. Юлька, это моя мать. Нина Петровна. Ма! Это подружки невесты. Как звать, не знаю. Все хотят есть. Покормишь?
— Руки мойте, — машинально приказала Нина Петровна, критически разглядывая Юльку с ног до головы. — Ишь ты, невеста… И где ж ты ее нашел?
— В стогу сена. — Дмитрий смешливо подмигнул Юльке и повел растерявшихся девок мыть руки.
— И откуда ж ты взялась такая? — чуть мягче спросила Нина Петровна. Подошла к Юльке и подняла ладонью ее косу.
— Из Воронежа. — Юлька чуть повернула и наклонила голову, чтобы мама Дмитрия ощутила весь вес ее роскошных волос.
— Школу-то кончила? — Нина Петровна слегка дернула ее за косу и улыбнулась.
— Давно уже, — гордо сказала Юлька. — Я второй курс уже закончила. Иняза. Мы здесь на летней практике. В интернате.
— Так тебе сколько лет-то?
— Восемнадцать… Скоро. Через неделю.
Юлька вдруг вспомнила, что ей еще нет восемнадцати, и расстроилась. Как же это она замуж собралась? Это еще ждать, когда восемнадцать стукнет, потом только можно заявление в ЗАГС подавать, потом еще ждать сколько-то месяцев… За это время Дмитрий Июль сто раз раздумает на ней жениться.
— Ах ты, Митька, паразит! — неожиданно закричала Нина Петровна и кинулась туда, где в глубине дома галдели Светка с Аней и неразборчиво гудел голос Дмитрия. — Ах ты, недоумок, орясина, пес позорный! Я тебе сейчас все уши пообрываю, паразит, паразит, паразит!
Юлька удивилась, но опять ни капельки не испугалась, а пошла за мамой Дмитрия, гадая, за что она на него ругается, и представляя, как это ей удастся пообрывать Дмитрию все уши: Нина Петровна была такая маленькая, что даже Юлька рядом с ней чувствовала себя вполне нормальным человеком.
Вслед за Ниной Петровной она вошла в просторную и очень нарядную кухню и стала с интересом смотреть, как двухметровый Дмитрий Июль убегает вокруг стола от своей крошечной мамы, уворачиваясь от мокрого полотенца в ее руке.
— Ты хоть знаешь, что она даже несовершеннолетняя, паразит ты такой?! — кричала Нина Петровна, пытаясь достать сына полотенцем через стол. — Ты хоть знаешь, кобель проклятый, что ей только через неделю восемнадцать будет?
Девки жались в углу и таращили глаза. Юлька вдруг засмеялась, представив, что будет, если Дмитрий сейчас остановится, — ведь мать с разбегу просто ушибется об него, как о каменный утес.
Будто услышав ее мысли, Дмитрий остановился, повернулся к матери и осторожно поймал ее в свои могучие объятия.
— Ну и что? — с недоумением спросил он, закрываясь ладонью от мокрого полотенца, крутящегося перед его носом. — Ну, через неделю — восемнадцать, еще через два дня — свадьба. Пока погода стоит. Ты чего так расстроилась, ма? Небось, успеем приготовить. За неделю мы десять свадеб успеем приготовить. Юль, ты как, согласна через неделю замуж выходить?
— Я согласна, — решительно сказала Юлька. — Чем быстрее — тем лучше. А то вдруг ты раздумаешь еще… А нас распишут так быстро? Там ведь ждать сколько-то нужно.
— Вот еще. — Дмитрий отобрал полотенце у матери, вытер застеленный пластиковой скатертью стол и принялся привычно хозяйничать, расставляя посуду, нарезая хлеб, вынимая из холодильника какие-то банки и бутылки. — В сельсовете распишемся. Одним днем. Ты как, не против, Юль?
— Я не против. А у матери истерика будет. — Юлька села на жесткий диванчик рядом с Ниной Петровной, взяла ее за руку и с любопытством заглянула ей в лицо. — Я вам не понравилась, да? Дмитрий моей матери тоже не понравится, наверное. Но что она ему не понравится — это уж совершенно точно.
— А я тебе, выходит, нравлюсь? Так тебя понимать? — воинственно вздернула подбородок Нина Петровна и вдруг крепко вцепилась в Юлькины пальцы.
— Да, — серьезно сказала Юлька и сжала твердую сухую ладошку своими ладонями. — За такой свекровью — как за каменной стеной. Если он меня обижать начнет — кто еще меня защитит? С ним же даже весь трудовой коллектив вряд ли справится. Только на вас вся надежда.
Первой засмеялась Нина Петровна, потом захохотали девки, потом все заглушил радостный басовитый смех Дмитрия, а потом, когда все у