– Здравствуйте, Брэм, – сказала она, совсем забыв, что надо улыбаться. – Входите.
Увидев Брэма, она чертыхнулась про себя. Он выглядел даже лучше, чем днем в офисе. Хрустящие новые джинсы были заменены на мягкие потертые, плотно облегавшие бедра и ноги и весьма выразительно подчеркивавшие его греховную сущность. Вместо белой ковбойской рубашки на нем была теперь синяя, которая гармонировала с его глазами. Это было нечестно!
Брэм вступил в гостиную.
– Добрый вечер, Глори, – сказал он, его пристальный взгляд остановился на ней. – Вы поздно пришли? Ну, нет проблем, я подожду, пока вы переоденетесь.
Глори в недоумении тряхнула головой:
– Простите?
– Ваша одежда, – Брэм махнул рукой. – Вы одеты так же, как днем в офисе. Это же обыкновенный ужин, понимаете?
Глори посмотрела на свой костюм, потом опять подняла глаза на Брэма.
– Я считаю, – сказала она, – обычная одежда должна быть такой, в которой человеку удобно. Я и в самом деле одета так, как мне более всего удобно.
А он так жаждал увидеть Глори в джинсах! Робкая надежда, что она распустит волосы, улетучилась сама собой.
Брэм осмотрел комнату.
– Вы перевезли обстановку из Чикаго, купили новую или взяли напрокат?
– Кое-что взяла напрокат, кое-что привезла, – ответила она. – Переезд сюда был самым большим событием в моей жизни, и я хотела сохранить привычные вещи в новом доме. – Она засмеялась.
Обстановка в небольшой гостиной поражала светлыми веселыми красками: два легких кресла и небольшой диванчик в углу были обиты яркой материей с цветами фантастических тонов на белом фоне. Кофейный и журнальный столики были из светлого дуба.
– Представляю, как эти цветы поддерживали вас во время долгой и мрачной чикагской зимы.
– Да, – подтвердила она, – действительно так. Но я удивлена, что вы об этом подумали.
– А я, например, обставил свое жилище в таких тонах, которые, по-моему, представляют Техас. Атмосфера Техаса внушает мне чувство умиротворения. А вам нравится жить в Техасе?
– Я медленно приспосабливаюсь. Ужасно трудно забыть Чикаго! И погода здесь, и добродушно-веселые отношения людей, их уверенность, что завтра всего будет вдоволь и все будет так же, как вчера, – это очень отличается от того бешеного темпа, к которому я привыкла.
– Но вы собираетесь остаться, – не спросил, а констатировал Брэм. – Ну и хорошо. Тогда все устроится. Вы готовы ехать?
Закат уже догорал, когда Глори и Брэм покинули дом и направились к машине. Брэм открыл дверцу и помог Глори забраться на удобное, мягкое сиденье.
– Хм, наверно, это не самая лучшая машина, чтобы вывезти свою жену на вечер с ужином и танцами. Как вы думаете?
– Вы так считаете? – удивилась Глори. – Но, может быть, она пригодилась бы для семейной загородной прогулки, вроде пикника? И потом, на ней удобно ездить по магазинам.
Брэм захлопнул дверцу.
Вскоре они были подхвачены бурным потоком транспорта, и Глори отметила, что Брэм ведет машину легко и уверенно.
– Итак, можете вы что-нибудь сказать о моем плане? – спросил Брэм.
– Да, уже могу. Однако я настаиваю на том, чтобы четко оговорить условия и продолжительность проведения эксперимента. – Две недели, и ни дня дольше, добавила она про себя.
– О'кей, – вступил Брэм. Он землю будет рыть, но вырвет две недели, ни днем меньше. – Будем вести переговоры. Мое первое предложение – месяц.
– Мое контрпредложение, – сказала Глори, – одна неделя.
– Две с половиной недели.
– Две недели.
– Продано. Две недели, – согласился наконец Брэм. Ты жулик, Бишоп, ужасный жулик, добавил он мысленно.
Прекрасная работа, подумала Глори, довольная собой.
– Оказывается, это достаточно легко. Мы обсудили вопрос, как подобает взрослым людям, и нашли компромиссное решение, – сказал Брэм.
Он поглядел на Глори, и они обменялись самыми что ни на есть довольными улыбками.
– Кстати, – сказал Брэм, – вы помните список наиболее часто встречающихся причин разводов?
– Да.
– А какая встречается чаще всего?
– Неумение общаться, – ответила Глори.
Глава четвертая
Для первого ужина с Глори Брэм выбрал семейный ресторан. Когда они устроились за столиком, он начал убеждать ее взять бифштекс, произнеся короткий, но, на его взгляд, убедительный спич: «Пошел он, этот гамбургер!» Глори остановилась на ассорти с креветками, а Брэм заказал огромный бифштекс, предлагавшийся в меню.
Когда перед ними поставили все заказанное, они несколько минут ели молча.
– Восхитительно, – наконец сказал Брэм. – А как ваши креветки?
– Очень хороши, – ответила Глори. – Я присоединяюсь к вашему «восхитительно». Но есть еще несколько деталей, которые следует обсудить. Каким образом мы будем делить две недели между вашим домом и моим? И вопрос расходов.
– Вы так уверенно излагаете свое мнение, – улыбнулся Брэм, – что я, пожалуй, мог бы взять вас бригадиром на одну из моих строек. – Он остановился. – Почему бы нам не начать с завтрашнего дня?
– Начать с уикенда? – Глори нахмурилась. – Не думаю, что это хорошая идея, Брэм. Нам пришлось бы провести вместе сразу два полных дня. Я предлагаю входить в эксперимент постепенно, чтобы было легче. Почему бы нам не встретиться в понедельник после работы в моем доме?
– Ну… ладно, о'кей. А вы осторожная. – Брэм внимательно посмотрел на Глори: – Брак – это риск.
– Как вы заметили, я не замужем. – Глори принялась за следующую креветку.
На лице Брэма появилась тревога.
– Стоп, минутку, давайте уточним. Вы хотите сказать, что вы, консультант по бракоразводным делам, не намерены выходить замуж?
– Таково мое убеждение, – кивнув, подтвердила она.
– Ага, – протянул Брэм, – вы стали жертвой собственной профессиональной деятельности.
– Неправда. Я давно решила остаться одинокой, чтобы помогать людям быть счастливыми вместе и создать теплый, уютный, любящий дом для их детей.
– Прекрасно, но почему вы не хотите того же для себя?
Глори нахмурилась.
– Мы же не собираемся начинать семейную жизнь до вечера понедельника.
– Не сердитесь по пустякам. – Брэм нагнулся над столом. – Я ваш муж, помните? Полагаю, я должен знать о вас все, в том числе ваши надежды, мечты, секреты, большие и маленькие… ну и так далее.
– Я не намерена открывать вам свою душу, – повысив голос, сказала Глори.
– А как могу я выучиться быть настоящим мужем, если не знаю все о своей жене?!
– Тише, пожалуйста, – зашептала Глори. – На нас уже оглядываются.
– Ну и что!
– Брэм, третьим пунктом в списке причин бракоразводных процессов являются постоянные перебранки. Мы уже ссоримся!
– Эта ссора, как вы ее называете, прекратится, как только вы скажете мне, какие такие причины настраивают вас против замужества.
Глори отодвинула тарелку в сторону, аппетит у нее пропал.
– Ну хорошо… Я единственный ребенок у своих родителей, росла я в доме, наполненном напряжением, шумными перебранками, ненавистью, крикливыми обвинениями, хлопанием дверьми, бросанием тарелок…
– Простите, Глори, – тихо сказал Брэм.
– Я до сих пор помню, как, будучи маленькой девочкой, я не одну ночь провела в туалете, затыкая уши руками и плача, плача…
Брэм через стол пожал руку Глори:
– Это было так глупо с моей стороны, Глори. Мне действительно очень жаль, что вам пришлось пройти через все это.
Глори неохотно подняла глаза на Брэма, и у нее перехватило дыхание, когда она встретилась с теплым взглядом его синих глаз.
– Вы… вы и правда сочувствуете? – спросила она недоверчиво. – Мне кажется, я это вижу в ваших глазах.
– Почему вы удивляетесь?
– Не знаю. Я никогда прежде никому не рассказывала о своем детстве.
– Если я ваш муж, то предполагается, что я ваш лучший друг. Я сочувствую, Глори, но не потому, что в данный момент играю какую-то роль. Любой нормальный мужчина без сочувствия не может представить себе такую одинокую, напуганную маленькую девочку. Я хотел бы, чтобы у вас все было иначе. Я хотел бы, чтобы у вас были такие же необыкновенные родители, как у меня.
Наступило молчание. Большая, смуглая, грубая от работы рука накрывала маленькую белую руку. Изумрудно-зеленые и сапфирово-синие глаза говорили о сострадании, возрастающем доверии, постепенном возникновении сердечного тепла.
– Еще кофе? – спросила официантка, вдруг возникшая возле стола.
Глори вздрогнула и выдернула свою руку из-под руки Брэма.
– Я не хотела вас напугать, милочка, – извинилась официантка. – Кофе?
– Нет, спасибо, – ответила Глори. Брэм тоже покачал головой, и женщина отплыла к следующему столику.
– А что было дальше с вашими родителями?
– Они до сих пор вместе, До сих пор доводят друг друга до истерики.
– Но зато теперь вы знаете, как сделать брак таким, чтобы вашему ребенку никогда не пришлось плакать в туалете.
– Да? Вы думаете, я знаю, Брэм? – Она махнула рукой. – Родители не раз говорили мне: «Вот выйдешь замуж да понюхаешь настоящей жизни – и сама начнешь устраивать скандалы. Так всегда было, и так будет». А если я буду одна…
– Мило, – сказал, нахмурившись, Брэм. – …Глори, послушайте…
– Брэм, – сказала она, похлопав его по руке, которая все еще лежала на столе, – тема для обсуждения закрыта. Мы оба надеемся получить пользу от нашего эксперимента, но лично я согласилась на эту игру только потому, что в действительности вашей женой никогда не буду. – Она помолчала. – Интересно, что здесь предлагают на десерт?
Брэм лежал на кровати и никак не мог заснуть. И каждый раз, когда он видел мысленным взором, как испуганная маленькая девочка плачет в туалете потому, что ее родители опять ругаются, сердце его сжималось.
Но стоило ему вспомнить о ее намерении никогда не выходить замуж, и его сразу охватывала безнадежная тоска..
– Да-а, старина, – пробормотал Брэм и крепко растер лицо руками, – что же теперь делать?