Уэнди закусила губу.
— Они собираются воспитывать ее сами?
— Вы можете предложить что-то получше?
— Я подумала, что, возможно, у вас… — она подняла на него глаза, — я подумала, что, может быть, у вас есть собственная семья.
Он покачал головой.
— Интересно, почему вы так подумали?
— Разве это так интересно? — Она расправила плечи и постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно и сухо. — Когда вы намерены забрать ее?
— Дела задержат меня здесь до среды. Я планирую вылететь днем.
Уэнди облизала губы.
— Можно, малышка останется у меня до вашего отъезда?
Завтра ей нужно идти в офис. Это ее последний рабочий день. Но она как-нибудь устроила бы это. Только бы он согласился. Она просто хочет провести еще один день с Рори.
С минуту Мак внимательно смотрел на нее, словно пытался угадать ее намерения, потом утвердительно кивнул.
— Спасибо. Понадобится некоторое время, чтобы собрать ее вещи. — Голос Уэнди чуть дрогнул.
— Уложите только самое необходимое. Легче купить новые вещи, чем везти все это с собой. В общем-то я не удивлюсь, если где-то пылится еще кроватка Мариссы, — вслух размышлял Берджесс. — Интересно, подумала ли об этом мама.
— Уверена, что она куда симпатичней, чем эта. — Уэнди не хотела, чтобы он уловил горечь в ее голосе, но знала, что ей не удастся скрыть ее.
Словно бы из сочувствия, Мак протянул руку, затем, так и не коснувшись Уэнди, отдернул ее. Он медленно произнес:
— Знаете, для Рори это будет нелегко. Вдруг расстаться с привычным окружением.
Слезы обожгли глаза Уэнди.
— Вы думаете, я этого не понимаю? Малышка привыкла ко мне, я для нее все с тех пор, как ей исполнилось шесть недель… — она остановилась, задыхаясь от слез.
— Мои родители приглашают вас на Рождество, чтобы помочь ей привыкнуть к новому месту.
— Как великодушно с их стороны! Полагаю, что это все равно, что захватить для Рори спасательный жилет.
Он сжал губы.
— В сущности, думаю, это действительно великодушно. Несколько месяцев вы скрывали от них внучку, у них нет причин особенно любить вас.
— Нет уж, спасибо.
Уэнди вскочила с пола. В то же мгновение и Мак был на ногах.
— Простите мою бестактность, — произнес он извиняющимся тоном. — Я знаю, как вам тяжело терять ее…
— Вы и понятия не имеете, как именно мне тяжело! Я даже сомневаюсь в вашей способности понять, что это значит — любить другого так сильно, что готов умереть за него! — Она сжала кулаки, и ногти впились ей в кожу.
— Тогда, ради Рори, вы, конечно, приедете.
А что ей оставалось? Хотя принесет ли ее поездка в Чикаго действительно пользу, или же ее присутствие только усилит напряжение и сделает ребенка несчастнее? Уэнди села и в смятении покачала головой.
Мак воспринял это как отказ.
— Или вас еще где-то ждут на Рождество? Может быть, ваша семья?
— Нет. — У нее не осталось никакой семьи, но ему необязательно знать об этом.
— Тогда друг? — Его голос был суровым, словно он собирался обвинить ее в аморальном поведении.
Уэнди ответила вымученной полуулыбкой. С тех пор как Рори вошла в ее жизнь, она почти забыла, что это такое — встречаться с мужчиной. Вне работы Мак был первым мужчиной за долгие месяцы, с которым она общалась. Возможно, поэтому она испытала такое сильное ощущение несколько минут назад, когда открыла ему дверь.
— Очевидно, — сказала она, — вы не понимаете, как быстро исчезают мужчины, когда на первом месте в вашей жизни ребенок. Нет, мы должны были быть вдвоем с Рори.
— Тогда почему бы вам не поехать? Ради Рори. — Он опустился на одно колено рядом с ее креслом. — Вы бы провели с ней еще несколько дней. Возможно, вы увидели бы, что мои родители вовсе не такие людоеды, как описала их Марисса. — (Она недоверчиво приподняла брови.) — Или именно этого вы боитесь? Вы бы предпочли остаться со своими предубеждениями, вместо того чтобы избавиться от них? — Его голос звучал холодно. — Вероятно, вы похожи на Мариссу больше, чем я думал.
Она гневно сверкнула в него взглядом.
— Если это вызов, я его принимаю.
— Хорошо. — Он поднялся. — Завтра я зайду проведать ребенка и сообщу вам время вылета.
Подобно всем детям, Рори чувствовала нервное напряжение, разлитое в воздухе, и реагировала на него ужасно. В среду днем, когда Уэнди металась по квартире, пакуя свои вещи, Рори заходилась криком. Ничто не могло успокоить ее — ни бутылочка, ни соска, ни колыбельная. Разгоряченная, вспотевшая и дрожащая, она никак не унималась. Когда в дверях появился Мак, Уэнди по-настоящему обрадовалась. Это ее саму удивило: с чего она радуется человеку, который разрушает ее жизнь? Она подавила это чувство и сунула девочку Маку в руки.
— Вот, — сказала она, — займитесь ею сами. У меня еще не все собрано.
Рори продолжала плакать.
— Что с ней? — спросил он.
— У нее, кажется, есть специальные антенны, улавливающие нервное напряжение.
— Ну ничего, через минуту мы все сможем расслабиться. Такси ждет.
— Может быть, вы и расслабитесь, — пробормотала Уэнди. Она перевела взгляд с него на кипу белья на кровати рядом с чемоданом. Ее нервы были настолько истерзаны, что она еще даже и не подумала о том, что может понадобиться ей в Чикаго. Она уложила свитера, брюки и новый костюм цвета ржавчины. Но что еще ей нужно было взять?
Уэнди захлопнула чемодан. Того, что она уже упаковала, должно хватить. Едва ли она будет совершать выходы в свет. Даже если Берджессы и вращаются в высшем обществе, вряд ли у них возникнет желание показать ее своим друзьям. Она достала из шкафа легкий плащ.
— Вам понадобится что-нибудь потеплей, — предупредил ее Мак. — На Среднем Западе сейчас зима.
— Всю жизнь прожила в Аризоне, Мак. У меня нет ничего потеплей.
— Полагаю, это относится и к Рори?
— Я поискала вчера, — коротко ответила Уэнди. — И ничего не нашла. Вы же знаете, магазины в Финиксе не торгуют зимней одеждой.
— Ну что ж, мы закутаем ее в одеяло. У вас есть в сумке одеяло?
Уэнди кивнула. Девочка успокоилась в надежных руках Мака, но по временам все еще всхлипывала, словно напоминая всем, как она несчастна. Однако стоило Уэнди начать надевать на нее свитер с капюшоном и варежки, как она снова громко расплакалась.
Мак наклонился и пощекотал Рори подбородок.
— Если тебе не нравится свитер, малышка, — предупредил он, — только подожди, пока мы доберемся до Чикаго, и ты узнаешь, что значит быть укутанной по-настоящему.
— Обычно она не такая, — со вздохом произнесла Уэнди. — Рори правда очень послушный ребенок. Ей нравятся приключения, прогулки…
— Вы удивляете меня, Уэнди.
— Почему?
— Мне казалось, вы станете говорить о Рори другое — какой это ужасный ребенок, — чтобы я передумал везти ее в Чикаго.
— А что бы это изменило?
— Разумеется, ничего.
— Тогда зачем попусту тратить время? — Посадив малышку на ее детский стульчик, она окинула комнату прощальным взглядом. Это уже больше не была детская комната, несмотря на оставшуюся кроватку; все игрушки и одежда Рори были упакованы и готовы к отправке.
Уэнди сделала глубокий вдох и направилась к двери. Небольшой чемодан для нее, два больших чемодана и сумка для Рори. Вся жизнь ребенка упакована.
Она ожидала, что Мак начнет возмущаться, но он спокойно наблюдал за тем, как шофер такси ловко укладывал чемоданы в багажник.
— Хорошо, что у меня только сумка с бельем и портфель, — наконец сказал он. — Или это общее правило, что чем меньше человек, тем больше у него багажа?
Уэнди скользнула по нему взглядом.
— Я подумала, что если у Рори будут хотя бы собственные игрушки для начала…
Ей показалось, что она увидела мягкую улыбку в уголках его губ, но, прежде чем успела убедиться в этом, он отвернулся и поднял чемодан.
В аэропорту на посадочной площадке толпились люди, и Уэнди в ужасе озиралась. Глупо было надеяться на полупустой самолет перед самым Рождеством. Мысль о том, что Рори будет кричать три часа подряд, не покидала Уэнди ни на секунду. Не паникуй раньше времени! — приказала она себе. Пока Рори вела себя хорошо, хотя явно была перевозбуждена всем этим шумом и суматохой.
Мак заказал им места в салоне первого класса, где было не так людно, и когда все пассажиры расселись, Рори, казалось, тоже немного успокоилась. Но хотя она и взяла свою бутылочку, изменение давления воздуха при взлете, похоже, мучило ее. Она затыкала ушки, жалобно хныкала, и только на полпути к Чикаго Маку удалось усыпить ее — он откинул свое кресло и положил Рори к себе на грудь. Наверное, ребенка успокоило его тепло и ровный стук его сердца, подумала Уэнди.
Мак тоже заснул, оставив ее наедине с собственными мыслями. Какое-то время она смотрела на кудрявые облака далеко внизу, гадая о том, какой прием ее ожидает в Чикаго. Рори ждут объятия, слезы и бурная радость. Ее ждет…
И все же, даже если каждая минута ее пребывания будет невыносимой, она нисколько не жалела о своем решении принять вызов Мака и поехать с ним. Так она сможет сама увидеть, какой будет новая жизнь Рори. Это лучше, чем сидеть в Финиксе и нервничать, не зная, хорошо ли обращаются с ребенком.
А если обстановка в новом доме окажется для Рори неблагополучной? Ну, она что-нибудь придумает. Она не была уверена, что именно, но попытается.
Стюардесса остановилась около нее.
— Какой у вас прелестный ребенок! — сказала она приглушенным голосом, чтобы не потревожить сон Мака и Рори. — Малышка очень похожа на папочку.
Уэнди ответила слабой улыбкой. Мужчина, женщина и ребенок летят вместе, стюардесса сделала естественный вывод; к чему было что-то объяснять?
Пилот бодро объявил, что из-за небольшого снегопада и порывистого ветра в Чикаго им придется покружить некоторое время в воздухе перед посадкой.
Мак открыл глаза и сменил положение, чтобы покрепче обхватить Рори другой рукой.