Но расспрашивать Таонкрахта я не стал, поскольку понял, что на самом деле меня совершенно не интересуют ни ёлбы, ни муммайхи. Обладание такими сведениями вряд ли могло помочь мне вернуться домой, а прочие чудеса были мне сейчас без надобности…
— А ты уже излил свой гнев? — поинтересовался я. — Или у тебя обеденный перерыв?
— Да, с Сох я разобрался, — похвастал Таонкрахт. — Ко мне являлись сразу пятеро Зиг-зликов — веришь ли?! Ну да, ты же, наверное, не знаешь, что это у них не принято… Зиг-злики — очень большие люди в касте Сох, выше их только Кинхэшина, которые так долго крутились возле Ургов, что сами на людей не похожи… Чтобы подчеркнуть свое величие, Зиг-злики обычно повсюду ходят в одиночестве. А вот ко мне сегодня пришли сразу пятеро. Они сказали, что таким образом проявляют свое уважение, хотя я думаю, они просто испугались, что ты захочешь на них напасть… Поэтому и вели себя столь подобострастно. Они даже попросили прощения за то, что послали ко мне Габару. А ведь Сох имеют полное право посылать своих соглядатаев, куда сочтут нужным…
— А они попросили прощения за то, что по твоему дому шляются наемные убийцы?
— А как же!.. И при этом клянутся, что не посылали Хинфу в мой дом.
— Что, он сам пришел?
— Нет, не сам. Габара очень испугался…
— Кто испугался?
— Габара. Ну, этот невидимый соглядатай, которого ты вчера вывел на чистую воду. Это же невозможно! Вот он и испугался. И самовольно вызвал сюда Хинфу… На его месте я бы, пожалуй, и сам так сделал.
— И что ему за это будет? — полюбопытствовал я.
— Да ничего ему не будет. В цакку, по крайней мере, не посадят: у них это не принято… А зря! — неожиданно заржал Таонкрахт. — Пошли, выпьем, Маггот!
— Пошли, — согласился я: тоже какое-никакое, а развлечение… Да и вообще, что мне оставалось делать? Если честно, я был настолько глуп, что в глубине души все еще надеялся убедить Таонкрахта отправить меня домой. «Главное, — думал я, — напоить его до нужной кондиции…»
Я так еще и не понял, с кем имею дело!
— Зиг-злики хотели на тебя посмотреть, — говорил Таонкрахт, пока мы брели в его гостиную. — Так просили! Они очень любопытны и живут ради того, чтобы созерцать всевозможные чудеса… Но я решил, что обойдутся! Надо было с самого начала вести себя подобающим образом, тогда я еще поглядел бы…
— Правильно, — одобрил я. — Нечего всяким проходимцам на меня смотреть, да еще и бесплатно!
— А сколько ты хочешь от них получить? — живо заинтересовался Таонкрахт. — Я могу устроить! Они на все пойдут, чтобы взглянуть на тебя.
— Я хочу получить все сокровища мира, никак не меньше, — усмехнулся я. — Что ж на пустяки размениваться!
— Сох очень могущественны, но они не владеют всеми сокровищами мира, — серьезно сказал Таонкрахт. — Даже все сокровища Альгана им не принадлежат. Думаю, у Сох вообще довольно мало сокровищ. Они больше любят знания и власть, чем вещи.
— Тогда представление отменяется! — заключил я.
Когда мы переступили порог гостиной, мне стало не до шуток. Меня ожидало новое испытание. Выдержать его оказалось куда труднее, чем смириться с троицей солнышек на здешнем небе. За накрытым столом восседал человек с двумя головами.
Дядя выглядел в точности как Джо-Джим из «Пасынков Вселенной» Хайнлайна. Одно плохо: он был не в книжке, а на самом деле. Судя по всему, это чудовище твердо намеревалось стать неотъемлемой частью моей единственной и неповторимой жизни, одним из моих воспоминаний и — я был в этом совершенно уверен! — постоянным персонажем грядущих ночных кошмаров.
К моему величайшему изумлению Таонкрахт не стал принимать меры, чтобы избавиться от жуткого наваждения. Напротив, он чрезвычайно обрадовался этому чудищу.
— Гальт, Бэтэнбальд! — завопил он, потрясая руками над головой. — Йох! Унлах! Давно не виделись!
— Потому я и решил заехать, — кивнула одна из голов.
— Не так уж давно, — проворчала вторая. — Недели еще не прошло.
Слово «неделя» добило меня окончательно. С какой бы это стати двухголовому чудовищу измерять время милыми моему сердцу неделями?! Моя бедная голова наотрез отказалась обдумывать эту неразрешимую проблему и попыталась всучить мне пессимистическую, но спасительную гипотезу: «Все-таки у тебя галлюцинации, дорогуша!»
Надо отдать мне должное: кажется, я неплохо держался. Во всяком случае, не убежал, не заорал дурным голосом, не стал закатывать истерику. Просто стоял и не мигая смотрел на двухголового. Если честно, я терпеливо ждал, когда он исчезнет, как и положено всякому уважающему себя наваждению.
Но он никуда не исчез, к моему величайшему разочарованию. Вместо этого головы затеяли между собой спор: одна утверждала, что они целую вечность не видели своего лучшего друга Конма Таонкрахта, другая долдонила, что сие радостное событие имело место в их жизни чуть ли не позавчера.
— Кто это? — наконец спросил я Таонкрахта, ткнув перстом в нашего дорогого гостя. Думаю, этот хамский жест как нельзя лучше согласовывался с моим демоническим имиджем.
— Это Гальт и Бэтэнбальд Ромрахты, наши соседи, владельцы замка Ромок и мои старинные друзья, — охотно объяснил он. — Не гневайся, что я не стал скрывать тебя от их глаз, Маггот! Эти ребята — проверенные люди. Мы прошли вместе через такое, что даже ты наверняка изумишься, если узнаешь нашу историю…
— Может быть, изумлюсь, — равнодушно согласился я. — Но почему они… он… почему эти братья так выглядят?
— Что ты имеешь в виду? — искренне удивился Таонкрахт. — Они одеты как подобает знатному альганцу…
— Возможно, они одеты самым наилучшим образом. Но насколько мне известно, у человека должна быть одна голова, — осторожно заметил я.
— Вовсе не обязательно, — пожал плечами Таонкрахт. — То есть в других Мирах так оно и есть, наверное, но у нас, в Альгане — кому как повезет. Гальт и Бэтэнбальд — не единственные. У них и дети двухголовые. Дочки, между прочим, красавицы… Две головы на одном теле — это еще что! Бывает и больше. Вот старший Эндонхэмт, к примеру, вообще трехголовый — и ничего. Живут, можно сказать, душа в душу…
— Душа, говоришь? — язвительно переспросил я. — Да еще и в душу? Забавно!.. А у них одна душа на двоих или все-таки две?
Я старался взять деловой тон торговца недвижимостью, который имеет полное право узнать, сколько спален в доме, выставленном на продажу.
— Две, разумеется, — совершенно серьезно ответил Таонкрахт. — Они ведь не родились такими. Когда-то у каждого из них было собственное тело… Но ты не думай, что они тоже собираются заключить с тобой сделку! Ты — мой, Маггот! Я тебя призвал, и никто больше не посмеет беспокоить тебя своими просьбами… Разве что если сам пожелаешь, после того как покончишь с моим делом.
— Там видно будет, — неопределенно буркнул я.
— Сегодня хороший день! — подытожил Таонкрахт. — Ты одолел Хинфу, а ведь до сих пор они считались неуязвимыми; Сох принесли мне извинения, как должно; ты сам не гневаешься на меня за то, что эти непутевые колдуны причинили тебе беспокойство. К тому же ко мне в гости пожаловали лучшие друзья. А посему будем веселиться!
Таонкрахт тем временем извлек из-под стола троицу ухмыляющихся слуг и принялся командовать:
— Пугыц, Ымба, Утюк, быстро несите сюда сибельтуунгские и халндойнские вина из малого погреба. Да, и кувшин сиреневого пусть нацедят непременно. Но если я узнаю, что кто-то слизнул хоть каплю… Одной цаккой дело не обойдется, своими руками придушу!
Лакеи, испуганно ухмыляясь, удалились. Я зачарованно следил за тем, как виляют их упитанные зады, пока они проворно пересекают зал, не поднимаясь с четверенек. Боковым зрением я наблюдал за двухголовым монстром, который тихонько препирался сам с собой глухими, немного гнусавыми голосами.
«А что, вот возьму и напьюсь! — обреченно подумал я. — Находиться в таком обществе на трезвую голову — еще чего не хватало! Да и вообще…»
Скорость, с которой я капитулировал, пугала меня самого. До сих пор я предполагал, что вполне способен бороться с обстоятельствами до последней капли крови, и искренне гордился этой чертой своего характера. Жизнь показала, что моя гипотетическая стойкость гроша ломаного не стоит. Просто до сих пор мне доводилось бороться исключительно с благоприятными обстоятельствами…
— Что ж, веселиться — так веселиться, — мрачно сказал я.
В зал вернулись улыбчивые слуги. На сей раз они передвигались на задних конечностях, поскольку передние были заняты многочисленными кувшинами. Они разместили свой груз среди прочей посуды, шустро юркнули под стол и затихли.
— Я приказал подать для тебя лучшее вино, — проникновенно сказал Таонкрахт, подвигая ко мне здоровенную чашу. — У меня в погребе хранится бочонок с сибельтуунгским сиреневым. Когда я впервые попробовал это вино, я понял, ради чего мы пришли сюда, преодолев темноту бесконечности.
— Куда это вы пришли, «преодолев темноту бесконечности»? — равнодушно спросил я, опасливо принюхиваясь к содержимому посудины. Я старался найти в нежном аромате прозрачной бледно-сиреневой жидкости хоть что-то отталкивающее, но он был выше всяких похвал. Наверное, так могли бы пахнуть гиацинты, если бы они были съедобными.
— Как это — куда? Сюда и пришли. — Таонкрахт залпом осушил свою посудину и ткнул пальцем в направлении пола, для пущей наглядности. — В Альган мы пришли, Маггот!
— Так вы не уроженцы этих мест… А откуда вы сюда пришли? — поинтересовался я, пробуя хваленое сибельтуунгское вино. Оно оказалось столь восхитительным, что я чуть было не подавился — от удивления.
— Оттуда! — Одна из голов чудовищного Ромрахта вмешалась в нашу беседу, его рука с пафосом указала на потолок.
— Заткнись! — другая голова тут же зашипела на своего братца. — Сам не знаешь, о чем болтаешь, балбес!
— Мы пришли из другого Мира! — драматическим шепотом сообщил Таонкрахт. — Думаю, для таких, как ты, это сущий пустяк… Но ведомо ли тебе, чтобы дети человеческие могли преодолеть тьму, что разделяет Миры?! Думаю, я был первым! — гордо добавил он.