- Взрыва не будет, - сказала Снегурочка и поставила тарелку перед собой. Видя, наверно, что недоумение мое растет, придвинула мне фужер.
Я поднял фужер. Выпили. Я спросил:
- Откуда вы?
- Из будущего.
Фужер застыл в моей руке над столом.
- Вас что-то удивляет? - спросила Снегурочка.
- Удивляет?.. - Она так спокойно сказала "удивляет".
Снегурочка подняла вилкой ломтик помидора и положила в рот.
- Мистификация! - догадался я почти с радостью и поставил фужер.
В ответ - пожатие плеч. Может, она не расслышала? Нет, расслышала.
- Ничего удивительного, - сказала. - Спасая вас, мы спасаем себя.
Я ничего не понимал. Но перед невозмутимостью собеседницы, перед лаконизмом ее ответов ко мне вернулось чувство удивления, как там, в движущейся по коридору комнате. И чувство смущения: может быть, мои вопросы выглядят глупо и я сам выгляжу глупо?
Снегурочка тем временем дожевывала второй ломтик помидора.
Собравшись с духом, я сказал:
- Если вы сейчас не объясните мне все, я пойду к Деду Морозу. - Я показал на дверь.
- Как вы сказали? - с любопытством спросила Снегурочка.
- К Морозу, - повторил я. - На пульт.
- Его зовут Роллт. Енджи Роллт, - сказала Снегурочка.
- А вас?
- Лидди.
- Лидди, - сказал я. - Пожалуйста. Расскажите, что можете.
- Еще? - спросила она и наполнила мой фужер - для успокоения.
- Не надо. - Я отстранил рдяную влагу. - Расскажите мне все!
Салат в тарелке она съела наполовину и теперь, посмотрев - мне показалось, с сожалением, - на приятно уложенные кружочки, оставила тарелку в покое.
- В тысяча девятьсот девяносто шестом году, - сказала, эксперименты над генами в ваших лабораториях выйдут из-под контроля. Бактерии-мутанты вырвутся на свободу. Начнутся эпидемии, безумие, - Лидди кивала на каждом слове. - Миллионы смертей...
Нет, она не шутила. Она перечисляла, что произойдет, если мутанты вырвутся на свободу...
- Но ничего этого не будет, - закончила она перечисление. - И тысяча девятьсот девяносто шестого года не будет.
- Года не будет?..
- Он к вам не придет. Будет тысяча девятьсот девяносто седьмой.
Это было непостижимо, я откинулся на спинку стула. Лидди взяла с блюда фрукт, похожий на авокадо, итут же положила его обратно, видимо не решаясь предложить мне. Я старался осмыслить услушанное: верить или не верить?
- Вы меня разыгрываете? - спросил я наконец. - Вы с карнавала?
- Мы из две тысячи восемьсот семидесятого года.
- Девятьсот лет! - воскликнул я. - И вы это можете сделать - уничтожить год?
- Мы это делаем. Слышите?
Корабль мелко дрожал от рвущегося позади него пламени.
- Что это горит? - спросил я.
- Время.
- Знаете, какой сумбур вы сделали в моей голове? - спросил я.
- Не знаю, - ответила она и предложила мне авокадо.
Возвращались мы тем же коридором и так же: отсек двигался вместе с нами.
Роллт спокойно сидел у пульта и, кажется, был доволен. Мальчишка лежал рядом в кресле вверх животом и числом 1997, дремал, ручонка свесилась с кресла, мальчик не заметил этого.
- Роллт! - воскликнула Лидди.- Он ведь совсем заснул! Взяла малыша на руки, перенесла на диван: - Одуванчик ты мой!..
Мальчишка похлопал полусонно глазами.
- Маленький! - Лидди склонилась, чтобы свет не падал мальчугану в глаза. - Спи!
- Отнеси его, Лидди. Сама поспи, - сказал от пульта Роллт.
- А ты как? - спросила Лидди вполголоса, не оборачиваясь.
- Все налажено. Иди спи. Я тут поговорю.
Лидди, подняв малыша на руки, пошла к двери. Роллт нежно поглядел ей вслед.
Пригласил меня сесть рядом, в кресло, где прежде сидела Лидди. Я сел, Лидди в это время прикрывала за собой дверь одной рукой - другой обнимала мальчишку.
- Если что - вызовешь, - сказала она. Роллт кивнул.
- Внучка? - спросил я, когда Лидди ушла.
- Жена, - ответил Роллт и, предваряя вопросы на эту тему, сказал спокойно: - Ей двадцать четыре года, мне - двадцать восемь.
Кажется, надо было привыкнуть ко всему необычайному на корабле, но я не сдержался: жестом обвел подбородок, намекая на его бороду.
Роллт ответил вопросом:
- А что, у вас не носят бород?..
С Роллтом разговаривать было легче. Хотя я и не переставал удивляться на каждом слове, но с ним было раскованнее. Он не смущал меня блеском глаз, холодностью. Хотя - какая у Лидди холодность? Как она сказала: "Одуванчик ты мой..." Изложив возрастные данные, Роллт улыбался. Борода его уже не казалась страшенной, брови суровыми. Карие глаза были просто внимательными, обращались на меня, на пульт - больше на пульт. Я кашлянул, намереваясь заговорить, Роллт кивнул: можно.
- Лидди, - начал я, - сказала мне необычайные вещи.
- Это она умеет, - согласился Роллт.
- Неужели это правда? - воскликнул я.
- Насчет года? - улыбнулся Роллт.
- Да.
- Мы его не пустим на Землю.
И тут не легче.
- Но, позвольте, - я пытался взять себя в руки. - Отнять у каждого человека год жизни...
- Дешевле и лучше, чем лишить жизни полностью.
- Не согласен! - решительно возразил я.
- Вы ничего не поняли? - спросил в упор Роллт.
Вопрос отрезвил меня. Я даже немного съежился.
- Эксперименты над генами, - медленно заговорил Роллт, подошли к критическому порогу. Расшифрован наследственный код, аминокислоты расщеплены на атомном уровне. В лабораториях выращены химеры. Им даже нет названия - в научном языке не хватает слов. Через месяц-другой мутанты вырвутся из лабораторий. Никто не готов к борьбе с их полчищами - Лидди рассказала вам...
Роллт отвлекся, чтобы умерить на пульте мерцание одного из тысячи огоньков.
- В эту минуту, - снова обернулся ко мне, - на столе у президента Ассоциации биологических исследований план работы на предстоящий год. План не будет подписан.
- Вы...
- Мы его не убьем. Он умрет сам. Умрут все, кому суждено умереть в тысяча девятьсот девяносто шестом году.
Я промолчал.
- Вице, - продолжал Роллт, - который сменит президента, план не подпишет. Биологической катастрофы не будет.
Я, кажется, начал кое-что понимать.
- Этим мы спасаем не только вас, - закончил Роллт, - но и себя.
- А время? Год?
- Время сгорает в звездах. Об этом знают ваши ученые. Какой-то отрезок мы сожжем сами.
Сжечь время?.. Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Или это мне снится?.. Однако Роллт, живой, решительный сидит рядом, в иллюминаторах рвется пламя. Роллт сжигает время... "А на Земле? - думаю я. - Что творится в эти часы внизу?" Невольно упираюсь глазами в пол. Роллт не замечает моего смятения. Как он спросил: "Вы ничего не поняли?" ...Холодок ходит у меня по спине. Боже мой, уничтожить год!..
За бортом корабля клокочет вулкан: сгорает время. Не могу удержаться от восклицания:
- И это делаете вы двое?..
- Есть решение, - с неохотой говорит Роллт. - Необходимое...
- Значит, вы знаете наши дела?
- В общем... - так же неохотно говорит Роллт. - Частная жизнь для исследований запрещена.
Этой фразой он, кажется, кладет границу нашему разговору. "Извините...." - говорю я про себя - мне неудержимо хочется спрашивать. Однако Роллт вскидывает бороду, упрямо смотрит на пульт, игнорируя мое любопытство и нетерпение. Впрочем, какое я имею право вторгаться в планы и в помощь, которую нам оказывают потомки?.. Я еще раз оглядываю кабину, пульт. Необычайное совершенство линий, мягкие краски стен, потолка действуют умиротворяюще. И только дрожь корабля, пламя за иллюминаторами показывают, какая производится здесь работа. И хотя трудно поверить в реальность происходящего: мое спасение, разговоры, игрушки, наконец, разбросанные по полу,-все говорит о реальности и непостижимых масштабах происходящего. Пытаюсь мысленно - Роллт работает над приборами поставить несколько вопросов себе, попытаться на них ответить. Кто принял решение помочь нам? Как решение было принято? Правительство у них там, в будущем? Если правительство всемирное? Кем работают Роллт, Лидди?.. Количество вопросов растет как лавина. Но Роллт по-прежнему не отрывает от пульта глаз, а я не могу ответить себе, а догадываться у меня не хватает воображения.
Наконец, когда Роллт отрегулировал еще несколько огоньков на панелях, отнял руки от кнопок, я не выдерживаю и с прямотой невежи спрашиваю:
- Как вы живете? У себя, там?..
- Так, - отвечает Роллт. - Ничего. У нас свои проблемы.
Чувствую, что начинаю надоедать собеседнику. Робко, нерешительно все же спрашиваю:
- Как вы меня спасли?
- Автоматика, - коротко отвечает Роллт, не отрывая глаз от приборов.
Тут мне приходит мысль: что будет со мною дальше?
- Да, - соглашается Роллт. - Задача...
Это, несомненно, ко мне. Он угадал мою мысль?.. Угадал. И мне надо готовиться к расставанию. Но. господи, надо запомнить это мгновенье! Сказка это, фантастика?.. Гляди, говорю я себе, запоминай. Что бы это ни было, оно никогда не повторится.
Я глядел и запоминал: глаза Роллта, игрушки на полу - конек, рыба, трехколесный автомобиль... Ничего мне не снится. Мысленно перебираю в уме катастрофу на спутнике, крыло, ужин с Лидди. Было это, было, говорю себе. И сейчас вот оно - ковер на полу с оленем, у оленя две пары рогов. Почему? Каприз художника или у них там такие олени? Что у них еще?..
В лобовое стекло глядит плотная темнота. Ни звезды, ни блеска городов под крылом, хотя это новогодняя ночь, Земля цветет огнями иллюминаций. Такой плотной тьмы я никогда не видел. Но я не спрашиваю о ней Роллта. Очевидно, океан времени надо сжечь в самый короткий срок. Очевидно, корабль обгоняет течение времени, - это доступно Роллту, Лидди.
Опять приходят вопросы. Мысли пляшут в мозгу, разбегаются. Девять веков! Масштаб парализует сознание.
Роллт, кажется, дремлет над пультом. Поют приборы.