Теперь, когда Фредерик ушёл, задача внезапно стала казаться более реальной: один призрак спасён, осталось ещё три.
Пошёл обратный отсчёт.
Глава 23
В ту ночь мне приснился очень странный сон: будто бы Тилли, Джакс и мистер Уортингтон парят надо мной, пока я сплю. Дети-призраки что-то одновременно шепчут мне, говорят, что уход Фредерика напугал их.
– Он просто испарился, – жаловалась Тилли.
– Он исчез, Оливия, – хныкал Джакс. Дымчатые чёрные слёзы катились по его лицу, оставляя на щеках желобки.
– Откуда мы знаем, что он попал в загробный мир? – спрашивали они одновременно, вторя друг другу. – А вдруг он ушёл в небытие?
Мистер Уортингтон издал тихий стон, и я заключила, что он согласен с ребятами.
Но во сне я не могла ответить. Рот мой был запечатан, и веки тоже.
– Нам страшно, Оливия, – прошептал Джакс.
– Не уверена, что мы справимся, Оливия, – проговорила Тилли, складывая руки на груди.
– Ты тут ни при чём.
– Это не из-за тебя.
– Просто мы напуганы, – вместе прошептали Тилли и Джакс. Они начали бледнеть, уплывать из моего сна, как дым из окна. – Не вини себя. Ты молодец.
– Нам просто нужно время подумать, – сказал Джакс.
– Нам нужно побыть одним, – объяснила Тилли.
– Может, не так уж и плохо навсегда остаться привидением.
– Мы привыкли быть призраками, а в том мире мы ничего не знаем.
Мистер Уортингтон просто грустно смотрел на меня, вертя в руках шляпу.
Потом все трое исчезли.
Проснувшись утром, я об этих видениях и не думала. Сон есть сон, не надо придавать ему слишком большого значения. Кроме того, мысли мои были заняты Фредериком, воспоминанием о том, как он исчез в мгновение ока, словно его никогда и не было. Что делать, если друг покинул тебя, пусть даже и для лучшей жизни? Ответа на этот вопрос я не знала – и не знаю до сих пор. Но я уже так соскучилась по Фредерику, что казалось, на месте сердца образовалась пустота.
Я выбралась из кровати, натянула ботинки и побрела в туалет чистить зубы. Игорь увязался за мной, то и дело мяукая.
– Ты ужасно разговорчив сегодня, – заметила я.
И вдруг я почувствовала странное: та же самая пустота, что поселилась у меня в груди, была повсюду, словно сам концертный зал лишился чего-то важного. И впервые с тех пор, как привидения стали виться вокруг меня, мне не было холодно.
Я вдохнула и выдохнула. Облачка пара не появилось. Взглянула на руки – мурашек тоже нет.
– Тилли! – Не завязав шнурков, я протопала наверх по лестнице и выбежала на сцену. – Джакс! Мистер Уортингтон!
Игорь бежал за мной по пятам. «Они ушли, девочка. Не знаю почему, но уверен: их больше нет».
– Ничего подобного, – возразила я, сдерживая слёзы. Мне смутно припомнились ночные видения. Выходит, это был вовсе не сон? Неужели всё произошло наяву? – Они не могли уйти. Они просто прячутся. Тилли! Джакс! Мистер Уортингтон!
Обычно призраки появлялись, как только я просыпалась, будто поджидали меня. А если они витали где-то в отдалённых частях здания, стоило мне окликнуть их, как они тут же показывались.
Но не сегодня.
– Тилли, – прошептала я, закрывая глаза. – Джакс, мистер Уортингтон, – снова и снова повторяла я их имена.
Ничего. Воздух не колебался, и пара я не выдыхала.
– Оливия! – позвала меня снизу нонни. – Где ты? Пора завтракать!
Я оглядывала пустой зрительный зал, и внутри стал закипать гнев. Значит, они бросили меня так же, как и мама.
– Ладно, – произнесла я наконец. – Ну и пусть, раз вы так решили. Если хотите бежать в страхе – ради бога! – Я пнула пюпитр, которым накануне пользовался Фредерик. Он с грохотом упал, отчего Игорь метнулся в сторону и помчался вниз по лестнице. – Оставайтесь невидимками, трусы!
Я не знала, слышат они меня или нет, и не стала дожидаться, чтобы узнать это. Громко хлопнув за собой дверью сцены, я побежала вниз.
– Что значит «ушли»?
Есть я не могла. Смотреть на Генри тоже. Я не отрывала глаз от задней обложки своего альбома, которую сплошняком заполняла небрежными рисунками.
– Ушли – значит, ушли. Спрятались. Пропали из виду.
Я рассказала ему о сне, который, видимо, был вовсе не сном. Выходило, что на самом деле привидения прилетали попрощаться.
– После всего, что случилось, после того как мы согласились на одержимость ради Фредерика, они просто сдались?! – Генри не мог в это поверить.
В конце стола сидела Джоан и, порывисто откусывая от сэндвича, старалась незаметно поглядывать на нас. Скрыть свой интерес ей, однако, не удавалось.
Я пожала плечами. Генри так разозлился, что легче было притвориться, будто мне всё равно.
– Да, наверное. Похоже, они действительно очень напуганы.
– Но они ведь хотят перейти в другой мир!
– Может, они передумали.
– И что, они собираются вечно прятаться в концертном зале, пока тени не утащат их в Лимб?
Я заставила себя положить в рот кусочек картошки.
– Может быть. Какая разница? Если таково их желание – пускай.
– Ты так не думаешь, – тихо произнёс Генри.
– Генри, мы сделали для них всё, что могли. Мы не виноваты, что они струсили и не захотели довести дело до конца, а у меня полно забот и без пугливых привидений.
На это Генри ничего не ответил и с несчастным выражением лица стал доедать свой обед. Однако он был прав: я так не думала. Я боялась, что тени увлекут призраков в Лимб, где они застрянут навеки.
Но призраки, видимо, боялись совсем другого.
Всю ту неделю я пыталась не обращать внимания на отсутствие привидений, прокручивая в голове слова Маэстро. Что-то в них меня мучило, но я никак не могла понять, что именно.
«У меня галлюцинации, – признался он. – Мне чудится, что я вижу её, но, когда приглядываюсь, оказывается, что это только игра теней».
В четверг, когда я закончила вытирать столы в «Счастливом уголке», миссис Барски отвела меня в сторону, чтобы расплатиться за неделю, взяла за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза.
– Оливия, – спросила она, – у тебя всё в порядке? Ты выглядишь измотанной.
– Нет. Да. – Я сунула деньги в карман. – Не знаю.
Они с мистером Барски переглянулись. Супруги часто так делают, поскольку умеют общаться без слов. Мне это известно, потому что мама и Маэстро раньше тоже обменивались такими взглядами.
– Ты всегда можешь поговорить с нами, шери́, – сказал мистер Барски с французским акцентом. – Зачем же ещё друзья, нес па?
– В самом деле, Оливия. – Миссис Барски смотрела на мои руки в изящных старомодных перчатках из белого атласа с разводами, которые я купила в уценёнке. – Мы всегда готовы тебе помочь.
– Да, спасибо. – Я опустила глаза, собираясь с духом. В голове носились сотни мыслей. Перчатки. Ожоги. Привидения. Наши привидения. Маэстро. Мама.
– Можно задать вам вопрос? – обрела я наконец дар речи.
– Конечно, – ответила миссис Барски. – Спрашивай о чём угодно.
– Как можно разлюбить кого-то? Как это возможно?
Вряд ли супруги ожидали от меня подобного вопроса. Они снова переглянулись, и мистер Барски своим обычным голосом произнёс:
– Так сразу и не ответишь, Оливия.
– Люди меняются, – медленно проговорила миссис Барски. – Из года в год, а иногда даже изо дня в день. И порой прежняя привязанность или потребность в чьём-то обществе ослабевает, или то, что казалось прекрасным, вдруг становится отвратительным.
– Правда? – Я попыталась осмыслить этот ответ. – А у вас было такое, что вы перестали любить другого человека?
– Да, – кивнул мистер Барски. Жена тоже кивнула и взяла его за руку. – В некотором смысле это всё равно что умереть. Ты остаёшься холодным и надломленным.
Перед самым открытием задней двери концертного зала я вышла из кафе, вздохнула и посмотрела вверх. На крыше филармонии во многих местах отвалилась черепица, и зияющие дыры напоминали кратеры луны.
– Всё теперь холодное и надломленное, – сказала я.
Вдруг что-то коснулось моей руки. Я обернулась, ожидая увидеть мистера Барски, вручающего мне печенье, или миссис Барски, приглашающую прийти как-нибудь и поговорить подольше. Хозяйка кафе любила побеседовать о жизни.
Но это оказались не они.
Это было привидение.
Даже пятеро, и ни одного из них я прежде не видела. А вот и десятки других выстроились в очередь на Арлингтон-авеню. Они просовывали головы через тела друг друга, чтобы лучше видеть, и оживлённо шептались.
Обо мне.
Глава 24
Этого можно было ожидать: помоги одному призраку перейти в иной мир, и другие тоже захотят обратиться за помощью.
Но это были не мои привидения, за них я не переживала.
Удивительно, почему нам никогда не приходило в голову, что такое может случиться?
Я пошла в концертный зал, чтобы найти Генри, призраки увязались за мной, и я старалась не пугаться и не раздражаться.
– Они могли бы предостеречь нас на этот счёт, – сквозь зубы сказала я Генри.
– Может, они и сами не предвидели такого поворота? – ответил он.
– Да перестань. Конечно же, они знали, сколько призраков живёт в филармонии. По крайней мере, догадывались.
Я распахнула дверь гримёрки.
– Ну, входите. – Я постаралась придать себе храбрый и уверенный вид, словно имела большой опыт общения с приблудными призраками. Они один за другим втекли внутрь. Некоторые явно нервничали. Многие одаривали меня улыбкой, какой сияют ведущие телевикторин, только у этих «звёзд экрана» отсутствовали части лица и вообще головы были свёрнуты на сторону.
Что-то холодное постучало меня по плечу:
– Извини.
Я обернулась и увидела призрака, который коснулся меня на улице. Это была женщина, очень бледная, таких тусклых привидений я ещё не видела, она выглядела больной.
– Это ведь ты та девочка, которая помогает привидениям?
Я почувствовала себя так, словно учитель вызывает меня с места, а я весь урок рисовала и не слышала, о чём речь. Меня бросило в жар, во рту пересохло. Все ждали от меня ответа, а я не знала, что сказать.